Страница 99 из 105
– Нет… Когда я спросила, почему вы уехали, он сказал: «Не твоего ума дело», я психанула и разбила его любимую фарфоровую пастушку… сама испугалась. Думала, он меня убьет. А он дал мне фарфорового слоника и велел его тоже кокнуть, чтобы легче было. А потом сказал, что очень меня любит и что я его арбуз-карапуз… он меня в детстве так называл.
– Конечно, он тебя любит. И мама любит. И Илона… будет любить. А уж я как тебя люблю, не представляешь!
Даша фыркнула в трубку, показывая свое отношения к телячьим нежностям.
– Мы с тобой еще обязательно увидимся, –продолжала Марианна. – Через неделю, ладно? Приезжай ко мне в гости, в Косулино! У меня там есть грядка с ракушками и цветами, а у соседей кошка с котятами.
– Точно увидимся?
– Точно. Спокойной ночи, Даша. Пусть тебе приснится… корова, которая танцует хип-хоп.
Даша засмеялась и повесила трубку, а Марианна проплакала полночи, и ни звезды, ни французский шансон не могли ее утешить.
40
Марианна проснулась от уличного шума. Все звуки были странно близкими – и шорох колес, и лай собак, и заполошное птичье чириканье.
Первая мысль даже была: не уснула ли она на скамье на улице, как бездомная?
Вскочила, с силой потерла веки, помотала головой и осознала… Она на старой съемной квартире, у бабы Сони!
И что-то ей снилось такое… тревожное, сладко-печальное. Ей снилось, как она учит Петра читать сонет Шекспира, а Петр сердится, и смеется, и хочет ее поцеловать.
«На новом месте приснись жених невесте», подумала Марианна и слабо улыбнулась. А потом вспомнила все, что случилось вчера, и радость сменилась тянущей тоской.
В балконную дверь просунулась голова бабы Сони в спиральных бигуди, похожих на инопланетные антенны.
– Выспалась? – ворчливо поинтересовалась она. – Ну вставай тогда. Поможешь завтрак парням приготовить.
Марианна охотно вскочила. Нужно занять чем-то руки, чтобы голова поменьше думала. Она поможет бабе Соне, потом соберется и поедет к своей бабушке… мысль о возвращении в родной дом радости не принесла, потому что там ее ждут нотации, расспросы о том, о чем говорить совершенно не хотелось… а еще новые раздумья, самоедство и сомнения.
Она наскоро приняла душ, надела джинсы и простенькую футболку, помогла нарезать хлеб и отварить сосиски для жильцов. Для Марианны баба Соня в свое время так не хлопотала, а иностранных мальчишек и их пожилого начальника приняла под свое крыло как родных.
Чернявые жильцы вели себя вежливо. Золотозубый Теймур Фаридович грозно на них посматривал и пресекал вольности.
После завтрака жильцы разбрелись по комнатам и затихли – сегодня у них был выходной день.
А Марианне пришла пора собираться, но она все медлила, тянула… Отправила Виоле сообщение – коротко описала последние события, но звонить не стала. Ей не хотелось разговаривать. Хотелось сидеть неподвижно и смотреть в одну точку.
Что она и сделала: опустилась на колченогий табурет на кухне, сжала обеими ладонями чашку с остывшим чаем и уставилась на магнитик на холодильнике с видом турецкого берега.
В голову сразу полезли нерадостные мысли.
Ты жалкая трусиха. Рохля. Неудачница. С азартом берешься за дело, но только возникает препятствие, ты сбегаешь. Пытаешься показывать зубы, но в итоге поджимаешь хвост. Ненадолго поднимаешь голову, но тут же пугаешься своей храбрости.
Ты веришь в сказку и отворачиваешь голову от действительности. Пора научиться принимать жизнь такой какая она есть и отвечать ударом на удар.
Самобичевания Марианны прервал дверной звонок. Неизвестный гость нажал на кнопку робко, и трезвон умер сразу, как только прозвучал.
По коридору зашаркали бабы-Сонины шлепанцы.
– Кого черт принес с утра пораньше? Ошиблись, что ли?
Она безбоязненно открыла дверь, даже не спросив, кто за ней – чего ей теперь бояться, полная квартира здоровых мужиков!
– Оба-на! – изумленно воскликнула баба Соня. – Вы к кому?
– Здравствуйте… – неуверенно произнес мужской голос. – Скажите, пожалуйста… Марианна Попова здесь проживает? У меня ее старый адрес, и я не уверен, что правильно пришел… я… ее родственник.
– Да вижу, вижу, что вы ее родственник! У вас это на лице написано, – радостно объявила баба Соня, а потом заорала на всю квартиру:
– Марьяшка! К тебе тут твои приехали, из Африки!
Марианна вскочила. Уронила на пол ложку.
Родственник? Из Африки?! Что за бред?! Какой еще родственник из Африки?!
Недоумевая, она шагнула к выходу и оказалась лицом к лицу с высоким пожилым мужчиной в круглых очках.
У мужчины было узкое, красивое лицо с полными губами. Он сутулился и держался так, как будто не совсем понимал, что привело его сюда, в эту странную квартиру. Он прижимал к груди кожаный портфель. Тонкие, длинные пальцы едва заметно дрожали.
У него были коротко стриженные черные кудрявые волосы с легкой сединой на висках, и кожа цвета крепко заваренного кофе.
– Ма… Марианна? – сказал он и замолчал, только дышал глубоко, со свистом. – Вы – Марианна Попова, дочь Аллы?
Марианна кивнула. Говорить она не могла – во рту стало сухо, как в пустыне Сахара.
– А я… полагаю, я ваш папа.
– Ой ты боже мой! – восхитилась на заднем фоне баба Соня и всплеснула руками. Она была в восторге. На ее глазах разворачивалась мелодрама точь-в-точь как в ее любимых сериалах.
– Как вас зовут? – спросила Марианна глупым голоском. Она никак не могла поверить, что перед ней стоит… стоит… да, ее отец, кто же еще! Тот, о ком она много думала. Кого представляла то рок-певцом, то знаменитым футболистом, то вождем племени. А вот он какой… сутулый, нескладный, но по-своему красивый. Интеллигентный, робкий… по-русски говорит без акцента.
Мир в ее голове медленно вставал с ног на голову и обратно.
– Микаэль… Микаэль Лики. Миша, – он робко улыбнулся. – Я русский. Хотя мои мама и папа из Кении. Но я родился в России. А последние годы живу в Америке… эмигрировал. Вот, приехал… найти вас. Тебя…
– Микаэль? А у меня отчество Георгиевна, – растерянно сообщила Марианна. – Так бабушка записала… в честь ее любимого певца Георга Отса.
От смущения оба замолчали. Кровь так сильно шумела в голове у Марианны, что заглушала все остальные звуки.
– Марьяшка, чего отца родного на ногах держишь? Садитесь, садитесь! – засуетилась баба Соня и так подтолкнула гостя в спину, что тот влетел на кухню и чуть не упал – Марианна подхватила его под руку и заглянула в глаза, и вдруг засмеялась – громко, нервно.
Микаэль улыбнулся – сначала робко, потом широко, показав великолепной белизны зубы.
– Вот я и пришел, – он огляделся в поисках стула и робко присел на свободный табурет, а портфель сиротливо пристроил между ног. Ноги у него были ужасно длинные, на полкухни.
Марианна села напротив, чувствуя сильное головокружение.
– Как вы… как ты меня нашел? Вы долго меня искали?
– Нет… не очень. Я вообще не знал… что ты есть на свете, – заговорил он, заикаясь от неловкости. – Прости, не так представлял себе нашу встречу. Не знаю, что говорить и как себя вести, – он виновато улыбнулся.
– Я тоже не знаю, – призналась Марианна. – Чем вы… ты занимаешься?
– Работаю в фонде, который решает проблемы экологии. В Сан-Франциско. Так, мелким клерком. Я по жизни неудачник, скажу честно. Немногого достиг, но своей жизнью был почти доволен. Хотя мне не хватало семьи, детей… Я был как-то женат, но из этого ничего не вышло. Я долгие годы один…
Он отвел глаза и попробовал пристроить руки на столе. Он никак не мог решить, что с ними делать: покрутил ложечку, потом нашел и принялся мять салфетку.
Марианна смотрела на него во все глаза.
– Однажды мне на почту попало письмо из русской школы для участия в проекте по обмену. И там была твоя фотография, анкета, и адрес... И я сразу… понял. Ты очень похожа на Аллу. И на мою маму в детстве. У меня… тут щелкнуло и заболело, – он прижал руку к сердцу. – Я стал пытаться выяснить, разузнать... Я ведь почти ничего о твоей матери не знал. Так получилось… Случайная встреча, случайная ночь. Потом Алла как будто пряталась от меня. Я долго вспоминал ее. Но постепенно забыл. А потом оказалось – нет – не забыл.