Служанка колдуна

Шар сию же секунду откликнулся на попытку его прощупать. По моим рукам побежали голубые искры. Яркие, колючие. Пока артефакт всего лишь предупреждал, что рядом опасность. И на голос ещё одного колдуна не реагировал. Стены не тряслись, земля из-под ног не уходила. Далеко мой воскресший отец стоял от места, где закопали артефакт.

«Мамочки, что будет?» — мысленно простонала я.

Нужно было шар изучать, как велел господин учитель. Хотя бы изредка на него от зелий отвлекаться. Что случится, если колдун-отшельник метнёт в «голубого друга» нечто посерьёзнее поисковых чар? Земля под гостями пламенем вспыхнет? Или подо мной? Мередит не раздражала шар сильнее, чем на вежливое предупреждение. Мы ничего о нём не знали!

— Я должен войти в замок, — с властными интонациями в голосе сказал Питер. — Речь идёт о невинной девушке! Её держат здесь насильно. Зря я вас послушал, Девиль. Стоило взять отряд городской стражи.

— Подождите, господин Монк, — зашипел колдун. — Не кипятитесь. Все ловушки ставят на дураков, летящих в драку впереди всех. Я ни разу не видел Альберта Норфолка, но про его якобы родного деда слышал достаточно. Роланда Мюррея не зря называли великим.

— Он мёртв уже триста лет! И если бы каторжник нашёл в развалинах замка хоть что-то ценное. Книги, знания, артефакты — не важно. Жил бы он впроголодь? Нет! У Анабель единственное платье! Какие ещё доказательства его крайней нищеты вам нужны? Я открываю ворота. Ничего страшного в замке нет. Такой же блеф, как сигнальные маячки!

— Остановитесь, Питер! — лорд Девиль заговорил громче. — И себя погубите и любимую девушку. Анабель стоит за воротами. Да-да, она там стоит, я чувствую её магическую силу. Слышит вас, но сама не подаёт голос. Вы не находите, что это странно?

Я прикусила губу и задержала дыхание. Кажется, мой отец был очень умным и проницательным мужчиной. Оставался призрачный шанс, что он уговорит Питера не ломиться в замок. И чем я думала, когда назначала встречу?

— Странно, — тихо отозвался приказчик. — Очень. И что делать?

— Для начала отставить панику. И давайте отойдём от ворот на пару шагов. Мало ли что. Вот теперь можно подумать. Самое простое, что приходит на ум — написать ей записку. Ведь смогла же она как-то передать свою.

Да, но когда я её писала и просила Мери помочь, клятва ещё не действовала. Теперь же в присутствии других людей я молчала как рыба. Даже с учителем не смогла нормально попрощаться. Кивала в ответ на его слова и махала вслед наёмной повозке. Перо тоже не двигалось в моих пальцах. Я проверяла. Магический договор перестал действовать лишь, когда я осталась одна. А сейчас вернулся.

— Перо и чернильницу я с собой не ношу, — ворчал Питер. Его голос звучал так тихо, что приходилось прижимать ухо к воротам. — Не угольком же писать?

— Я думаю, мы обойдёмся без длинных посланий. У вас сохранилась записка Анабель? Просуньте её в щель между створками ворот. Моя дочь не глупа, она догадается, какие фразы будут для неё безопасны. А перо и чернила в замке точно найдутся.

— Браво, лорд Девиль, — голос Питера заметно повеселел. — Ваша мудрость придаёт мне сил. Так и поступим.

Я поймала бумагу, нервно сжала её в кулаке и едва не выругалась. Господин учитель будто бы знал, что до записок Монк может додуматься, и предусмотрел прямой запрет на них в формулировке клятвы. Магия не позволила бы написать ответ — убила на месте. Со злости я долбила пятками землю. Проклятый колдун! Почему он такой великий?

— И долго нам ждать? — поинтересовался Питер.

— Не знаю. Снова что-то не так. Анабель не двигается. Стоит на месте.

— С ней всё в порядке? Пусть выпустит огненный цветок. Мы договаривались на такой знак!

— Не думаю, что колдовство ей сейчас под силу. Она выгорела.

— Да, я знаю, — не унимался Питер. — Но неужели магии не хватит даже на крошечную искру?

Увы, «передавать знаки по воздуху» лорд Мюррей тоже запретил. Я дрожала, прижимая ладони к лицу. Жестокая пытка — вот так стоять рядом с любимым и ни разу даже не взглянуть на него. На сколько хватит терпения мужчин? Чуяло моё сердце, они скоро махнут рукой на женские причуды и уйдут. «Сама позвала и молчит!»

— Есть тысяча других способов передать знак, — возразил Фридрих Девиль. — Анабель, девочка моя, если ты нас слышишь, дай о себе знать.

«Запрещены знаки по воздуху, — мысленно повторяла я клятву, — переписки и разговоры».

Значит, любая другая стихия подошла бы. Но колдовать я по-прежнему не могла. Будь сила при мне, вырастила бы цветок у ног Питера или заставила ворота заледенеть. А так только теребила в руках свою же записку, понятия не имея, как показать мужчинам, что я здесь и всё слышу. Мери обязательно придумала бы. Она всю жизнь без колдовства жила и мыслила по-другому.

«Думай, как Мередит», — наставляла я себя, оглядываясь по сторонам.

Заметила колодец и замерла. Вода в него прибывает без магии. Даже выгорев, я могла подать Питеру и Фридриху знак. Выплеснуть целое ведро в щель под воротами и надеяться, что знак достаточно явный.

Я сложила из мятой записки кораблик, поставила в лужу и подтолкнула пальцем.

«Плыви», — попросила, не рискнув даже дышать в его сторону.

Знак должен был добраться исключительно по воде. И он поплыл.

— Вот так уже лучше, — одобрительно поцокал языком Девиль. — Диалог налажен. Теперь установим правила. Я буду говорить сам и задавать вопросы. Если ответ да, то ты, Анабель, выльешь ещё немного воды под ворота. Если нет, то ничего не делай. Хорошо?

Я выплеснула четверть ведра и отчаянно закивала, будто колдун мог меня видеть.

— Отлично! — воскликнул Питер. — Ты заперта? Тебе нельзя выходить?

— Подождите, друг мой, — громким шипением осадил его Фридрих. — Не тратьте драгоценную воду на вопросы с заранее известным ответом. Куда важнее выяснить, чем мы можем помочь. Анабель, скажи, пожалуйста, не повредит ли тебе то, что мы сами войдём в замок? Сломаем замок на воротах и войдём. Да — повредит. Нет — не повредит.

Я надеялась, что нет, но боялась ответить неверно.

Мой план на свидание с Питером изначально был слишком сложным и зависел от россыпи случайностей. Едва учитель озвучил условия клятвы, я сразу поняла, что никак не извернусь и не выйду из замка самостоятельно. Любые попытки подстроить нападение будут считаться угрозой жизни, созданной самой себе. Не сработает уловка. А настоящих лиходеев я сама как огня боялась. Оставался мизерный шанс передать с Мери записку, пока клятва ещё не действовала.

Да, я обманула свою добрую и сердечную подругу, сказав, что хочу просто попрощаться. Нет, я надеялась, что Питер примчится в замок вызволять меня. Приказчик ненавидел Альберта Мюррея так же сильно, как он его. Искренне считал чудовищем. А тут я. Онемевшая, заторможенная, пальцем не способная пошевелить. Любое движение в ответ на вопрос клятва сочтёт «знаком, переданным по воздуху». Я не смогу ни кивнуть, ни махнуть рукой, ни скорчить рожу. Любой нормальный человек должен испугаться. Причём испугаться так сильно, чтобы схватить меня и вытащить из замка. Только так получится избавиться от клятвы. Через похищение. Нет, это не прямая угроза жизни, но ситуация, когда заклинание уже не сможет действовать в первоначальных условиях. Нет задачи выйти из замка — нет клятвы. Она распадётся. Победа? Ещё бы! Но Питер решил перестраховаться и взял с собой Фридриха Девиля. А колдун путал мне все карты. Он останавливал горячего приказчика. Останавливал! Мать-природа, зачем? Ну украдите уже меня из замка! Сломайте ворота, стены, башни. Украдите! Я люблю Питера. Мне нужно одно-единственное свидание с ним и пусть уезжает. А я спокойно вернусь в замок и продолжу охранять шар.

«Нет, если Девиль сломает ворота, это мне не навредит», — решила я и не стала выливать воду.

Взлом замка — не угроза жизни, и я никого внутрь не приглашала. Клятва не должна разволноваться.

— Превосходно, — ответил мой отец по ту сторону замковой стены. — Отойдите, пожалуйста, господин Монк, чтобы заклинание вас не зацепило. Бель, тебе тоже лучше где-нибудь спрятаться. Ненадолго. Я ломаю ворота.