Страница 28 из 74
Учитель долго думал, и, наконец, сказал:
— Хорошо. Я покажу документы, но на этом мы распрощаемся.
— Не смею спорить.
Ох, а вот и конец разговора!
— Садись на место, — шикнула я, провела рукой над водой, быстро зачитывая заклинание отмены, схватила посудину и спрятала её под стол. — Вода передаёт слова с задержкой. С какой именно — угадать сложно. Вдруг они сейчас войдут?
— Мы чуть не попались?
Ответом на вопрос Мери стал звук шагов господина Мюррея и его неприятеля. Вернее, слуги его неприятеля. Хвала предкам, не рядом с гостиной, а дальше по коридору. Но я всё равно боялась разоблачения. Кто знает, каков учитель в гневе? Не закончится ли наше с Мери житьё в замке, едва начавшись?
— Уф, пронесло, — подруга вытерла лоб рукавом. — А ты рисковая, Бель.
Я виновато опустила взгляд. От скуки в лесу на что только не пойдёшь. Жаль, в наш дом такие гости не заходили. Лицо мужчины давно растаяло перед магическим взором, но я не могла его забыть.
Красивый.
Скуластый, с тонким носом и глазами серыми, как небо перед грозой. Смотрел внимательно, явно старался подмечать все детали. И губы поджимал. Необычно. А высокий какой! Господин Мюррей ему макушкой еле-еле до носа доставал. Но если учитель в годах, то гость совсем молодой. Статный. Костюм у него дорогой. Я таких в городе не видела. Даже в лавке портного Гензеля не могли похвастаться настолько искусной вышивкой. Долго же мастерица над ним сидела. Все пальцы иголкой исколола?
— Тебе рожа нашего гостя никого не напомнила? — хмуро спросила подруга.
Я потёрла глаза, словно только что проснулась. Странное дело, заклинание так раньше не работало. Фигуру учителя я видела смазанной, как обычно, а вот гостя во всех подробностях. Каждый жест, улыбку, случайно брошенный взгляд. Будто не Роланд Мюррей, а я стояла во дворе замке.
— Нет, не напомнила. А должна?
— Не знаю, — вздохнула Мери. — Сложно объяснить. Ты вроде из семьи колдунов, видела их. Благородных, я имею в виду. Ох, запуталась, скажу проще. Лицо у него породистое. Характерное очень. Тут в подвале замка полно портретов. Клянусь, он мне кого-то из намалёванных на холсте напоминает.
— А можно посмотреть?
— Лучше послушать, — Мери взяла другую чашку и плеснула в неё воды. — Портреты от нас никуда не убегут, а странный мужчина может. Да и колдуну веры нет. Порешают там что-нибудь вдвоём, он же нам в последнюю очередь скажет. Я поняла, что замок делят. Чуть не забыла тебя предупредить, чтобы при посторонних ты называла учителя не Роланд, а Альберт Мюррей. Он собрался вернуть себе земли. Но так как для всех давно умер, то придумал наследника. Завещание написал сам на себя. Давай узнаем, чем дело кончится. Настрой воду на кабинет. Тот, что от трапезного зала прямо и налево. Где там твои две капли на ведро воды?
Ох, Мери, и это я-то рисковая?
Заклинание читали вдвоём. Я пощёлкала пальцами, чтобы голоса звучали громче, и снова окунулась в пропитанный магией воздух замка.
Альберт Мюррей, как его теперь нужно было называть, сидел в кресле с высокой спинкой. Через стол от него странный гость шуршал бумагами. Безжалостно переворачивал хрупкий пергамент и вглядывался в закорючки букв.
— Что вы пытаетесь мне доказать? Завещание составлено триста лет назад. За несколько дней до того, как Роланда Мюррея нашли мёртвым в этом самом кабинете. Ни один наследник не объявился. Земли отошли короне, титул лорда Мюррея был упразднён. А через несколько лет замок с его окрестностями король пожаловал Томасу Гринуэю. Далёкому предку нынешнего лорда Гринуэя. Время ушло. Срок исковой давности истёк, пропал и протух.
— Молодой человек, а вы где законы изучали? — голос мага звучал насмешливо даже через рябь на воде. — Неужели достойные ранее академии стали выпускать откровенных невежд? Срок исковой давности по завещаниям отсчитывается не с момента смерти завещателя, а с того дня, когда наследник об этом узнал.
— Чем докажете, что узнали только сейчас? — не унимался господин Монк. Едкие подколки он все ещё пропускал мимо ушей, но зубами уже скрипел. — Учтите, речь не только о вас, а обо всех наследниках за триста лет, начиная с упомянутого в завещании Генриха Мюррея.
— Моего отца, — улыбнулся маг. — Видите ли, дедушка Роланд спрятал завещание в стене замка. Устроил тайник. А так как жил последние годы один, то не успел никому о нём рассказать. Ни жены у него не было, ни детей. Вся личная жизнь — интрижка с хозяйкой одного из городских трактиров. Кстати, она стала моей бабушкой. А когда намучилась с отвратительным характером дедушки, то не стала отдавать сына Генриха на воспитание колдуну. Решила поберечь мальчика. За что он и поплатился. Мало того, что силой магической не овладел, так ещё и прожил до своих двухсот семидесяти лет, перебиваясь скудным заработком городского казначея.
Мери громко фыркнула на «скудный заработок» и я улыбнулась за компанию. Должно быть, казначей хорошо зарабатывал, раз шутка удалась.
Гость сохранял каменное выражение лица. Я не уставала на него любоваться. Соученица права. Было в нём что-то от лордов.
— Лишь на пороге смерти, — продолжал учитель, — Генриха обуяла тоска по оборванной связи с родом. И он пожелал закопать в свою будущую могилу что-нибудь с гербом Мюррей.
— Правда? — господин Монк приподнял бровь. — Как трогательно. И где же он нашёл фамильные ценности?
— В замке.
— Украл?
— Ну зачем же так грубо? — рассмеялся маг. — Взял то, что ему принадлежало по праву рождения. Вернее, что осталось после того, как предок достопочтенного Питера Гринуэя покинул замок и позволил его разграбить. Итак, приказчик Генриха приехал сюда и тщательно обыскал каждую комнату. Фамильных драгоценностей, понятное дело, уже и след простыл, но приказчик обнаружил тайник. А в нём завещание.
— Какая удача, — цокнул языком гость. — И почему же ваш отец не вступил в права наследования?
— Так он понимал, что не успеет. Замок и земли принадлежат другому роду. Нужен королевский суд, предстоит долгая тяжба. А смерть? Вот она. Не сегодня-завтра. Генрих велел приказчику взять бумагу и составить новое завещание. На сына. Альберта Мюррея. То есть меня.
— Альберта Норфолка, — поправил учителя господин Монк, — в двух завещаниях и у Генриха, и у вас указаны другие фамилии.
— Желание покойной бабушки. Она не хотела иметь ничего общего с «проклятым колдуном».
Мери прыснула со смеху и прошептала: «Ох, сочиняет, ох, плетёт. Уличные артисты обзавидуются. Мастер».
— Допустим, — кашлянул гость, — но почему приказчик не разыскал вас?
— О, Карфакс очень старался. И даже нашёл. Но дело в том, что я рубил камень в каменоломне. А начальник тюрьмы не разрешал заключенным вступать в переписку. Принимал бумаги от Карфакса и складывал в стопку. Ждать пришлось тридцать лет, пока я не вышел на свободу.
У Мери лицо вытянулось. Он прикрыла рукой рот и покачала головой. Хоть мы и знали, что всё рассказанное ложь, но стало неуютно.
— Какое преступление вы совершили? — гость спрашивал холодно, но в его серых глазах зажёгся опасный огонёк. — За что вам дали тридцать лет?
— Пятьдесят, — учитель облокотился на стол. — Столько, сколько положено колдуну за убийство. Пьяная драка в трактире. Единственный раз, когда я на людях швырялся мебелью, не прикасаясь к ней. Обвинитель принёс в зал суда такой же артефакт-обнаружитель, как у вас, и меня признали колдуном. Справка об освобождении есть. Дата, когда я получил от Карфакса письма, тоже. Всё законно. Я хочу получить наследство деда. И чем быстрее, тем лучше.
— Не торопитесь, — поморщился гость, — я должен проверить документы. Нет ли среди них фальшивок?
— Их нет. Поверьте, у Карфакса было достаточно времени. Он искал других наследников и не нашёл. Моя бабушка и мать были обычными женщинами. Одна умерла в пятьдесят лет, другая в тридцать. Сестёр и братьев не осталось. Сам я холост и бездетен. Смиритесь, Монк. Ваш хозяин потерял замок.