Восход Авроры (ЛП)

Скарлет неторопливо идет рядом со мной, словно её серебряного биокостюма по оригинальному дизайну Фини и убийственной кошачьей походки не достаточно. Кэт, вне сомнений, еще не пришла в себя после посадки ЛонгБоу. Тайлер и Зила замыкают шествие. У него в руках герметичный контейнер, который нам понадобится после для переноски необходимых элементов замены, а она… как и ожидалось. Стоик. Она идет, прижимая к глазам пару телескопических биноклей, вот только смотрит не перед собой, а в небо. Впрочем, уже плюс, что она не собирается ни в кого стрелять.

По мере нашего продвижения подлесок становится гуще и вскоре мы уже идет по тому, что без сомнения можно было назвать лесом, ну или это было лесом до того, как его наводнила эта летающая хрень. Я иду, молча, всё еще вспоминая свой сон, а, может быть, всё потому что я слишком долго слушал лишь тихое шипение экзоскелета, поэтому я сразу различаю другой звук.

Позади нас.

Шорох, шорох.

Я останавливаюсь, и, прищуриваясь, оглядываюсь через плечо.

— Все в порядке, Финиан? — Спрашивает Золотой Мальчик, останавливаясь рядом со мной.

-.. Нам что-нибудь известно о местной фауне?

Зила смотрит на меня:

— Для этого вопроса есть некая причина?

— Кажется, я что-то слышал, — признаюсь я, и мой пульс учащается.

— Большая часть фауны на Октавии была не очень насыщенной, — раздается голос Аври впереди. — По крайней мере, на ранних стадиях исследования так значилось в отчетах биологического факультета. Но в лабораториях были мыши. И обезьяны тоже. Мой отец с ними работал.

— И где они сейчас? — Воображение рисует нескончаемый поток образов, которые подходят к этому названию, и у большинства зубы и когти, с которыми мне очень бы не хотелось повстречаться. Кэл сразу насторожился, он поудобней перехватил винтовку.

— Обезьяны, — повторяет Аври.

— Пан Паниск (лат.), — услужливо подсказывает Зила.

— Они почти такого же размера, что и обычные люди, — объясняет Аври. — То же телосложение, что и у нас, то же происхождение. Правда, они покрыты черными волосами. И еще хорошо лазают.

— Значит, это просто волосатые люди? — Интересуюсь я. — И в чем тогда разница между шимпанзе и… вы когда-нибудь встречались с О`Доннелом? Позади меня на занятиях по механизации сидел парнишка, и уж будьте уверены..

— Они не люди, — отвечает Тайлер. — Они очень умны, но они всё же животные. Что они делали в колонии, Аври?

— Первичное экологическое тестирование, — ответила она. — Они ближе всего к человеку, хоть таковыми и не являются. Наша ДНК практически идентична. Вот почему их сажали в первые ракеты, которые запускали с Земли.

— Погоди, — вмешиваюсь я. — Так эти твари все же достаточно умны, чтобы пилотировать космические корабли?

Кэл вскинул винтовку, медленно поворачиваясь по кругу.

— Похоже, они смертельно опасны…

— Нет, — поправляет нас Аври. — Послушайте… Они вовсе не опасны. И они не летали на тех первых кораблях, они были всего лишь пассажирами. Их отправили в космос, чтобы посмотреть, как они перенесут это. Поскольку физиологически они очень похожи на людей.

Мы с Эльфом обмениваемся долгим взглядом.

— Но если эти убезьюны… — начинаю я.

— Обезьяны, — поправляет она.

— Если они не умеют управлять кораблями… как они высадились?

— В этом не было нужды, — отвечает Аври. — Они были автоматизированы.

— Так, — осторожно произношу я, — давайте разберемся. Вы, грязнули, взяли этих самых животных, почти таких же разумных, как и вы, сунули в ракеты и отправили в космос, чтобы проверить, а не расплавит ли им там внутренности?

— Ну, не мы лично, — защищаясь, отвечает Кэт, а земные члены команды неловко переминаются с ног на ногу.

— Вау, — произношу я, оглядываю группу. — Разве мы, Бетрасканцы, знали обо всех этих убийствах обезьюн, когда вступали в союз с вами?

— Хватит, Финиан. Даже если здесь и водились обезьяны, то это было два столетия назад… — Замолкает Тайлер, без сомнения, думая о том же, о чем и все остальные. Патрисия Радке и ее милый папоротнико-образный друг тоже были здесь два столетия назад. Похоже, даже это не помешало им разгуливать по галактике.

Кусок Творца…

— Оружие, — напоминает Кэл, и мы двигаемся дальше, каждый крепко вцепившись в свои винтовки. Я больше не слышу шорохов.

Аврора ведет нас сквозь дремучие дебри деревьев, пыльца падает словно липкий голубой дождь. Вскоре наши биокостюмы сплошь покрыты им, нужно быть предельно осторожными: скафандры крепкие, но не настолько. Через пару часов сражений с подлеском, мы взбираемся на холм и находим долину с колонией Батлер перед нами. Или, по крайней мере, руины поселения Батлер. Каждое здание оплетено это зелено-голубой листвой, расползающейся, словно вьюн, всё поверхности укутаны этими растениями. Виноградные лозы ползут по зданиям из бетона и стали, споры падают словно с неба, кружась флуоресцентным ливнем.

Это даже красиво. Пока я не вспоминаю собственный сон об этой же самой голубой пыльце, которая покрывает все поверхности моей родной планеты. Перед глазами возникает звездная карта Аври. Алое пятно, расползающееся по этим звездным точкам, словно кровь.

А затем сердце снова начало бешено колотиться в груди.

Пару неуклюжих шагов спустя, я понимаю, что Аври остановилась на вершине холма. Я вижу, как слезы катятся по её щекам, когда она окидывает взглядом колонию книзу. Её лицо закрывает щиток шлема, и она ничего не может с ними поделать. Я остаюсь на месте, зато Скарлет подходит к ней.

— Если бы Хэдфилд добрался, я была бы там, внизу, — тихо произносит Аври, но её голос слышен всем. Здесь кроме нас никого, так что ничто не заглушает её слова.

— Но ты здесь, — мягко говорит Скарлет. — И ты с нами. Я не знала твоей семьи, но думаю, они были бы рады узнать, что стала частью нашей команды.

Аврора громко шмыгает носом, и в этом звуке нет ничего элегантного.

— Отец бросил маму, когда она не прошла отбор на миссию Октавии. В каком-то смысле она и моя сестра уже потеряли его. Но когда и Хэдфилд исчез, они потеряли нас обоих. — Она мотает головой. — И я просто… Я уже ничем не смогу им помочь. Я уже не смогу вернуться и сказать им, что со мной всё в порядке.

Она снова шмыгает носом, ее голос дрожит.

— В последний раз, когда я говорила с отцом перед своим отлетом с Земли…мы поругались. Я сказала ему слова, которые совсем не хотела говорить. И это было последнее, что он услышал от меня. Об этом не думаешь, пока что-то не случится. Ты лишь думаешь о том, что семья всегда будет рядом.

Все молчат, ветерок тихо шевелит падающую пыльцу и медленно колышет странные растения вокруг нас, заставляя их мягко подрагивать. Я не имею ни малейшего понятия, что сказать. Моя семья исчисляется сотнями, так что само по себе понятие одиночества. чуждо. Несмотря на то, что я частенько бывал изолирован от остальных, часто бывал одинок, но я ни разу в своей жизни не был так одинок, как Аврора сейчас.

— Я думаю, — медленно произносит Зила, и я уже готов услышать очередную бестактность, — что если бы у твоей мамы и сестры был выбор между твоей смертью и знанием того, что ты вероятно мертва окончательно и бесповоротно, они бы выбрали последнее. Если бы моя семья была жива, но ценой было бы мое собственное незнание, я бы согласилась не раздумывая.

И что на это ответить?

Каким-то чудом Аврора одаривает Зилу легкой, едва заметной улыбкой. Наша путешественница во времени не просто скорбит по своей семье, она оплакивает саму себя, никто из нас не знает, что на такое, несмотря на то, что все мы идем по следу, который она прокладывает для нас. Но это нормально желать хоть какого-то намёка на обычность. Нам всем прекрасно известно какого это. Это чувство…оно дружеское, когда все мы семеро снова отправляемся в путь, самая чудная команда неудачников, которой только доводилось путешествовать по заброшенной чужой планете, окруженной ползучими растениями и осажденной военными силами. Но до колонии, наверное, еще минут двадцать ходьбы, а мой желудок словно наполнен толстыми кусками льда, кругом тихо как на кладбище. Очевидно, пришло время немного поднять настроение.