Тишайший вечер (ЛП)

Кайло не произнес ни слова. Заведя меня внутрь, снял наручники и, не убирая с моих глаз повязки, приковал меня к кровати. Потом раздел. Я дернулась в оковах, с губ сорвался испуганный всхлип. Мои лодыжки оказались привязаны к изножью кровати, и я не могла сдвинуться ни на дюйм.

Следом темноту прорезала вспышка света — он фотографировал меня. Я слышала, как снимки вылезают из фотоаппарата один за другим, а он помахивал ими в воздухе. Видеть я не могла, но хорошо знала эти звуки. Мама была фотографом.

— Тише, Рейби, — пробормотал Кайло. — Сегодня я буду нежен.

Но это не звучало как утешение. Внутри у меня все сжалось, и я напрягла конечности, прикусив губу до крови, лишь бы не завопить. Он сунул мне в зубы плотную тряпку, и я стиснула ее зубами.

Я слышала, как он снимает одежду, как ставит что-то пластиковое на тумбочку. Потом раздался шорох снимаемой маски. Я напрягла глаза под повязкой, но ничего не могла разглядеть, и спустя пару мгновений он уже был на мне. Его руки оглаживали мое тело, сухие губы прикасались к шее и щекам. Стало жутко страшно. Я оцепенела.

— Видишь? — выдохнул он, спускаясь поцелуями к груди, и я нервно втянула в себя воздух. — Не бойся. Расслабься.

Но сказать было проще, чем сделать. Я нервно сопела в кляп, вслепую пытаясь понять, куда он поцелует меня в следующий момент. Кайло прошелся по моему животу, спустился ниже, и я дернулась в путах, тихо хныкая. Нет, нет…

— Ш-ш-ш, — прошелестел он. Прохладное дыхание коснулось меня там. — Это поможет тебе приготовиться, Рейби. Я не хочу причинять тебе боль.

Его язык скользнул между складками влагалища, и я сжала руки в кулаки. Не выдержав, я принялась часто-часто, истерично сопеть, а он пробирался все глубже — не торопясь, довольно постанывая… Ну почему невозможно покинуть тело и впасть в забытье?.. Я безвольно лежала, заставляя себя не кричать, но вскоре он поднял голову и забрался на меня снова. Раздался странный звук, словно что-то растерли, и я сообразила, что он собирается делать.

Но перед этим он коснулся губами моего виска.

— Можешь поплакать, если тебе нужно. Знаю, в первый раз приходится трудно.

Я не успела прикусить язык и издала длинный протяжный вопль — Кайло начал медленно входить в меня. Он застонал, его голос на миг зазвучал по-другому — как-то знакомо, — но из-за истерики я не обратила на это внимания. Его движения были неторопливыми и собранными, он расцеловал меня в щеки, когда я заплакала. Я извивалась в путах, пока не стерла в кровь лодыжки и запястья. Он нашептывал мне что-то на ухо, проталкиваясь все глубже.

Наверное, прошла целая вечность. Он говорил и говорил, но я старалась не запоминать слова, впиваясь ногтями в ладони, пока по запястьям не потекла кровь. Боль была не настолько острой, как я ожидала, больше неприятной и сосредоточенной в одном месте. Небольшое облегчение… Слушать, как он дышит мне в ухо под скрип кровати в полной тишине, и без того было пыткой.

Жаль, что я не могла сжаться внутрь, коллапсировать, как звезда, перешедшая критическую массу. Я даже не могла представить, что нахожусь в другом месте — Кайло всякий раз возвращал меня обратно, прикоснувшись рукой или позвав по имени. Это был сущий ад… Он никогда не позволит мне покинуть его. Даже если я сбегу, часть меня, та, что он забрал, навсегда останется в холодной сырой темнице и с годами опутает меня, как длиннющая, выбившаяся из края рубашки нитка.

Наконец он кончил с глухим стоном. Я чувствовала, как подергивается член в моем теле, и чуть не разрыдалась. Он навалился всем своим весом, оставаясь внутри меня и проводя по коже кончиками пальцев. Я окаменела.

Живи… Живи… Живи…

— Ты воплощенная мечта, Рейби, — вздохнул Кайло сонно и утомленно. — Ты станешь идеальной заменой остальным. — Он слегка толкнулся в меня, и я захныкала. — Ты так стремишься угодить.

Через некоторое время он встал и сделал еще несколько снимков. И оделся, перед тем как вынуть кляп и развязать повязку. По моему телу прошла дрожь. Интересно, хватит мне сил задержать дыхание, пока не умру?.. Смогу ли я вырваться из кожи и ходить нетронутым обглоданным скелетом?..

Нет, он пропитал меня собой до самых костей. Я чувствовала это, под кожей будто копошились жуки, зарываясь все глубже. Я уставилась на свое тело, блестящее от пота, и первые волны отвращения и страха нахлынули на меня. Мое тело, моя кожа, мышцы, сухожилия и кости, мои незримые мысли — больше мне не принадлежали.

— Я вернусь чуть позже, — сказал Кайло. Он улыбался. Я чувствовала. — Боюсь, если я освобожу тебя, ты навредишь себе в мое отсутствие. Расслабься, Рейби, — он погладил меня по щеке тыльной стороной затянутой в перчатку ладони. — Привыкай.

И я осталась наедине с бурлящими мыслями.

Я не могла ни плакать, ни кричать. Облизав потрескавшиеся губы, я проглотила комок в горле, не обращая внимания на громкий стук сердца в ушах. Нельзя умирать из-за этого!.. Я не имею права демонстрировать, как ненавижу его, не должна кричать, срывая голос. Я зажмурилась, дыша часто сквозь зубы. Если я открою рот, то неминуемо заору.

Другие девушки были тихими и послушными, кроме Наоми, чье положение казалось самым шатким. Он сказал, что я замена им всем. Я думала о том, сколько же времени они провели в заточении в этом узилище, в окружении темных каменных стен, задавалась вопросом, суждено ли им увидеть когда-нибудь свет?.. Я кашлянула, почувствовав привкус желчи.

Существовали вещи, которые я не могла контролировать, но из-за которых меня могли убить — если я забеременею или заболею. Эти мысли усиливали тошноту, меня передернуло, но, к счастью, не вырвало.

Надо выбираться отсюда. Я не хочу провести остаток жизни прикованной к кровати. Не желаю жить, подчиняясь его требованиям. Когда он приведет новую девушку, похожую на меня, испуганную и мечтающую вернуться домой, я буду смотреть на нее тем же мертвым взглядом, как Хейли и остальные — на меня.

Хорошо, что я была прикована, поскольку ощутила себя помешавшейся, готовой на все, лишь бы сбежать. Болезненный комок в груди твердел, не давая дышать. Я была в ловушке! В ловушке!..

Папа, наверное, убит горем, а Райан растерян. Мой братик пока слишком мал, но папа точно знает, что случилось со мной. Если я когда-нибудь выберусь отсюда, он посмотрит на меня тем же взглядом, как на других жертв. И врачи все поймут… Весь проклятый город все поймет!

Кайло продолжал приходить. Он повторял процесс каждый раз — я насчитала пять его визитов и сражалась с криками, убивавшими меня изнутри, пока, в конце концов, не устала настолько, что просто дрожала всем телом, когда он поднялся с кровати. Что-то щелкнуло, будто упал колпачок от ручки.

— Тише, — прошептал он, — это поможет тебе уснуть, Рейби. У тебя был очень сложный день. — Я едва почувствовала укол в предплечье. — Но ты была такой хорошей девочкой. Я знал, что так и будет.

В желудке было пусто, он сиротливо урчал, но аппетит у меня отсутствовал. Что бы ни отравляло мою кровь, последнее, о чем я помнила ясно — то, как он освобождает мои лодыжки. Я сделала несколько прерывистых вдохов, боясь заснуть, и мне показалось, что он снова забрался на меня.

Должно быть, в таком состоянии все воспринималось легче. Воздействие лекарства милосердно размывало мысли, и я мало что помнила. Думаю, Кайло несколько раз выводил меня из комнаты в ванную. Давал мне воды и колол в руку всякий раз, после чего я превращалась в безвольный мешок с мясом и костями.

— Ешь, Рейби.

Как в тумане, я подняла отяжелевшие веки и увидела вилку перед своим лицом. Руки казались свинцовыми, и я открыла рот, смутно припоминая его угрозы насчет того, что будет, если я откажусь есть. На вкус еда напоминала картон, но я послушно глотала все, пока он не остановился.

Пытки продолжались так долго, что превратились в рутину. Я вела себя покорно, и тихая мантра, повторяемая на задворках сознания, удерживала меня от воплей и слез… Живи… Главное — живи… Живи… Если не ради себя — о, мне казалось, что я больше этого не заслуживаю, — но я должна была вытерпеть это ради своей семьи. Мое горе — ничто по сравнению с тем, что пришлось испытать им.