Письма подруге

Отец поручил мне показать Эду Скарборо и окрестности. Я с радостью согласилась, ведь мне хотелось как можно больше расспросить у него про Бостон, про места, где он бывал, про то, почему он меняет настоящую жизнь на ЭТО?

Эд не красавец, он совсем не похож на голливудского актера. Но в нем было что-то манящее. Какая-то нереальная харизма, которой он пользовался на все сто.

Он не сводил с меня глаз, сидя на пассажирском сиденье моей машины, когда я возила его по округе. Он охотно отвечал на все мои вопросы, вот только ответы были не такими, как я ожидала. Эд рассказал, что ему нужно место вроде Скарборо. Душевное, где все друг друга знают. Ему нужно дело, которое не выжимает до капли. Дело, в котором любой, чьи интересы сходятся с твоими, не вцепится тебе в глотку, а будет верным соратником. После многих лет бешеной гонки, дикого ритма жизни, бесконечного шума и вечно бодрствующего города ему нужно было спокойствие. Передышка. Ему нужна была тишина. Та тишина, что сводила меня с ума, заставляя время от времени прощупывать собственный пульс, чтобы убедиться – нет, все нормально, я жива.

Мы были диаметрально противоположны. Наверное, это и привлекло меня. Что-то новое, неизведанное. То, с чем я никогда не сталкивалась. Я не заметила, как мы сблизились. Ни один из парней в моей школе, даже ни один из тех, с кем я училась в университете Портленда, не был похож на него хотя бы на один процент.

Однажды мы проболтали всю ночь напролет, разместили новых постояльцев, я показывала ему кое-какую работу, оформление документов. К тому моменту мы уже месяц провели бок о бок, целыми днями находились рядом и постоянно чем-нибудь занимались вместе. Перед рассветом я повела его на свое любимое место. Маяк, неподалеку от которого находится наш мотель. Мы подошли к самому краю скалы, и я уселась, свесив ноги. Солнце уже начало проблескивать из-под толстого океанского одеяла. Оглянулась, увидела, что Эд в нерешительности стоит там же, где я отпустила его руку пару минут назад.

– Ты что, боишься? – задорно спросила я, сверкнув глазами.

– Я не очень люблю высоту, Джесс.

Я расхохоталась.

– Брось, здесь так красиво! Ты столько упускаешь! Ты должен своими глазами увидеть, почему наш мотель называется «Санрайз».

Он вздохнул и вытащил руки из карманов джинсов. Медленно подошел и с осторожностью посмотрел вниз.

– Нечего бояться! Обрыв здесь не очень крутой.

Он невесело усмехнулся.

– А ты умеешь подбодрить.

Я снова рассмеялась, а Эд все же сел рядом. Взял меня за руку и положил ее себе на бедро, не переставая поглаживать мои пальцы.

Я смотрела на линию горизонта, ветер играл с моими волосами. Я была так счастлива.

– Это единственное место, где я чувствую себя свободной. Здесь я словно умею летать, в то время как этот городок давит на меня со всех сторон, – пробормотала я, впервые в жизни озвучив кому-то причину того, почему постоянно пропадаю на скале.

– Ты – единственный человек, с которым я чувствую себя свободным.

– Что?

– Знаешь, я запутался, Джесс. Заплутал в лабиринте, передо мной несколько путей, но все они ведут в тупик. Мне никак не выбраться.

– О чем ты?

– Если я куплю мотель у твоего отца, то вы уедете. Я навсегда останусь здесь, а ты никогда не вернешься сюда. Мы больше не увидимся.

– Не покупай, – беззаботно предложила я, стараясь заглушить громкий стук своего сердца.

– Если не куплю, то его купит кто-то другой, и мне придется искать другое место. А я влюбился здесь. – Он быстро добавил, – В ваш город.

– Глупости, ты можешь остаться.

– Ты ведь все равно уедешь. Кто бы ни стал покупателем.

– Уеду.

– Не хочу расставаться с тобой.

Я повернулась к нему, чтобы спросить, что он имеет в виду. В эту самую секунду первый луч рассвета отразился в его глазах, и я утонула в их медово-янтарном свете.

– Эд, я…

– Не уезжай.

– Я не могу остаться. Но ты мог бы отправиться с нами.

– Джесс, мне нужно это место. Я смертельно устал. Мне нужно время восстановить силы. В Бостоне у меня едет крыша, я не могу больше выносить городской темп и бездушие. Поверь, мужчине нелегко признаться в подобном.

– И как нам быть?

– Пара лет. Я прошу у тебя пару лет. Не больше. Мы разберемся здесь с делами. Я приду в себя, ты окончишь университет, а потом уедем туда, куда ты покажешь своим изящным пальцем. Увезу тебя в любое место на планете, куда только пожелаешь. Я никогда не чувствовал себя настолько цельным и живым, как здесь, с тобой.

В тот момент я поняла, что влюблена.

– Тебе придется поговорить с папой. Думаешь, он просто так отдаст свое сокровище?

– Вообще-то уже разговаривал. Мы с твоим отцом отлично поладили с тех пор, как я приехал. Я признался, что без ума от его дочери. Твои родители, конечно, волнуются, что я гораздо старше. Но мой возраст – это и мой плюс. Огромное преимущество перед твоими ровесниками. Я точно знаю, чего хочу. Я могу дать все, что тебе нужно. Я предложил отцу выкупить половину мотеля. Чтобы мы стали равноправными партнерами. Я не буду лезть в дело, которое принадлежало вашей семье много десятилетий. Буду работать и прислушиваться к его опыту.

– И что сказал отец?

– Он предоставил право принять решения тебе.

– Мне?

– Конечно. Ради твоей мечты Бернард выставил мотель. Из-за этого я приехал сюда. Ты хотела уехать. И окончательный ответ за тобой. Он согласится с тобой в любом случае.

– Что, если у нас с тобой ничего не выйдет?

– Мы взрослые люди, Джесс. Думаю, мы сможем отпустить друг друга и спокойно разойтись. В любом случае есть только один способ узнать наверняка – попытаться.

Я смотрела на него и наслаждалась уверенностью, которую он излучал.

– Как ты любишь говорить – лучше попробовать и пожалеть, чем потом всю жизнь жалеть, что так и не попробовал, верно?

– Два года?

Я была словно под гипнозом.

– Два года. Не больше. Может, даже меньше.

И я согласилась. С радостью. Что такое два года, когда тебе всего двадцать?

Выходит, папа ошибся на мой счет, Подруга. Не такая уж я и уникальная. Влюбившись по уши в того, кто так отличался от всего, что я знала, я легко повелась на всю эту любовную чушь. Я запросто растворила свои мечты, себя целиком в любимом человеке. Прямо как миллионы обычных, совсем не уникальных девчонок.

Вот только мы не уехали через два года.

Все шло отлично, Эд сделал мне предложение, мы решили, что поженимся после того, как я окончу учебу. Он был так внимателен, так заботлив, баловал меня, купал в своей любви. Меня очень подкупало то, что я значительно моложе, ведь это означало, что я всегда буду выглядеть гораздо лучше, и он никогда не потеряет ко мне интерес. Он ревновал ко всем моим знакомым парням, ко всем, с кем я училась, но не сходил с ума, вел себя как настоящий взрослый мужчина. Я училась и терпеливо ждала, когда же истекут два обещанных года, и мы уедем далеко-далеко.

Через тринадцать месяцев после того разговора у маяка на моего отца напали в Портленде. Он совершал ежемесячные закупки для мотеля. Задержался, встретив старого знакомого, и уже в ночи подходил к своей машине, чтобы вернуться домой. От Портленда до Скарборо двадцать минут пути, так что папа планировал уже через полчаса обнять жену и упасть спать. Но у каких-то отморозков были другие планы. Двое парней избили его, забрали часы и бумажник. Отец попал в реанимацию с серьезной травмой головы. Через две недели его комы у мамы не выдержало сердце. Еще спустя три дня папин организм отказался бороться. Двое дегенератов обесценили жизни моих родителей до ста пятидесяти трех долларов из папиного кошелька и часов за семь баксов из магазинчика нашего соседа. Их поймали почти сразу, впоследствии осудили на много лет. Но какая мне разница, если это не вернет мою семью?

Мне было так плохо, Подруга, что я не могла даже плакать. Я находилась в тупом ступоре, ходила, ела, говорила на автомате. Из меня словно вырвали огромный кусок души. Именно в нем заключались мое спокойствие, уверенность, чувство поддержки, счастье. Позже Эд сказал, что боялся, как бы я не сошла с ума. Не знаю, что делала бы без него. Он полностью взял на себя все хлопоты по похоронам.