КГБ

То, что к началу 80-х годов Европейское Сообщество в глазах КГБ получило практически тот же статус, что и основные противники — Соединенные Штаты, НАТО и Китай, — можно считать свидетельством значительного прогресса на пути европейской интеграции со времени подписания Римского договора 1957 года, как ни иронично это звучит. Несмотря на огромное количество информации, имеющейся в Центре по Европейскому Сообществу (в котором, однако, не было столь важных секретов, как в отдельных странах-членах), Центр оставался недовольным ее качеством. Он по-прежнему бранил лондонскую и, вне всякого сомнения, другие западноевропейские резидентуры за «неудовлетворительное» качество операций против ЕЭС. Резидентурам было поручено, «в соответствии с указанием тов. Крючкова», активизировать проникновение агентов и все другие формы разведывательной работы в Европейском Сообществе. Однако недовольство Центра отражало не малое количество разведданных по ЕС, а скорее, отсутствие подтверждения собственных теорий о кознях Запада. Когда Центр так и не смог получить подробных отчетов о брюссельском заговоре для подрыва государств Восточной Европы, он сделал вывод, что заговоры такие все же существуют, просто резидентуры не справляются с задачей. Крючков постоянно требовал «большей инициативы» в активных действиях по замедлению европейской интеграции.

Второй главной заботой Центра в Европе в середине 70-х годов был арктический регион — архипелаг Свальбард (который включает в себя Шпицберген), а также Баренцево море. Хотя, в соответствии со свальбардским договором 1920 года, подписанным 39 странами, его территория находится под норвежской юрисдикцией, все участницы договора имеют право на эксплуатацию его экономических и природных ресурсов. Растущий интерес стран Запада к нефтяным и газовым месторождениям Свальбарда после нефтяного кризиса 1973—74 годов казался Центру большой стратегической угрозой. Опасения, что нефтяные вышки в Свальбарде и Баренцевом море могут быть оборудованы устройствами для наблюдения за кораблями и подводными лодками Северного военно-морского флота, лишь осложняли проблему советско-норвежской границы в Баренцевом море и привели к созданию зимой 1975—76 годов советской межведомственной комиссии в Арктике под председательством Н. А. Тихонова, первого заместителя Председателя Совета Министров. Крючков также играл важную роль в деятельности этой комиссии.

Сбор разведданных по Норвегии и Арктике считался настолько приоритетной задачей, что проходил под личным контролем Андропова.

Ко времени образования межведомственной комиссии у Центра в Норвегии было два очень крупных козыря: одна козырная дама, которая уже подходила к концу в своей долгой карьеры агента КГБ, и второй — метивший в козырные короли. Первый агент — Гунвор Галтунг Хаавик была пожилой секретаршей норвежского министра иностранных дел, которая га 30 лет до этого влюбилась в русского военнопленного Владимира Козлова. Во время германской оккупации в Норвегии она работала медсестрой в больнице и выхаживала Козлова, а потом помогла ему перебраться в Швецию. В 1947 году госпожу Хаавик направили работать в норвежское посольство в Москве, где она возобновила свои встречи с Козловым. Козлов к тому времени уже женился, и МГБ его использовало как приманку. Затем, по давно отработанному сценарию, в 1950 году ее начали шантажировать и заставили работать на МГБ, дав ей кодовое имя «Вика». В 1956 году она вернулась в Норвегию с уже новым кодовым именем «Грета» и продолжала получать послания от Козлова и деньги от ее операторов. За 27 лет своей работы на советскую разведку она более 250 раз встречалась с 8 разными операторами и передала им тысячи секретных документов. Гордиевский впервые узнал о ее существовании во время своей работы в Копенгагене в середине 70-х годов и предупредил о ней СИС.

Норвежская служба безопасности арестовала Хаавик к вечеру 27 января 1977 года, когда она передавала документы ее тогдашнему оператору Александру Кирилловичу Принципалову на одной из темных улочек в пригороде Осло. Принципалов затеял было драку, но затем заявил о своем дипломатическом иммунитете и был отпущен на все четыре стороны. В кармане у него остался конверт с двумя тысячами крон в стокроновых банкнотах, предназначавшихся для Хаавик. На протяжении нескольких часов после ареста, Хаавик твердила лишь о своей любовной связи с Козловым, которому она якобы передавала письма через советских дипломатов. Затем она замолчала, немного подумала и заявила: «А сейчас я скажу правду. Я почти 30 лет была русской шпионкой». Через полгода она умерла в тюрьме от инфаркта еще до суда.

В 1978 году Третий отдел передал Филби вычищенное дело Хаавик, в котором даже имени ее и национальности не было. Проанализировав дело, Филби пришел к выводу, что единственным возможным объяснением ареста агента был шпион, прокравшийся в КГБ. После публичного прочтения доклада Филби, начальник Третьего отдела Виктор Федорович Грушко сообщил своим сотрудникам: «Итак, если Филби прав, у нас в отделе работает предатель!» К счастью, Грушко не стал развивать эту тему. На встрече присутствовал и Олег Гордиевский. И в первый раз со времен своей далекой юности он страшно боялся покраснеть. Потребовалась вся его воля, чтобы краска не залила его щеки: Филби слишком близко подобрался к нему.

Во время допросов Хаавик у норвежской службы безопасности создалось впечатление, что в последние месяцы КГБ не очень-то интересовался ею. Тогда появилось подозрение, не находившее своего подтверждения несколько лет, что у КГБ был еще более важный агент в норвежском МИДе. У норвежской службы безопасности был еще один неприятный сигнал. Однажды услышали, как жена молодого офицера КГБ в Осло Владимира Ивановича Жижина спрашивала его вскоре после ареста Хаавик, не случилось ли чего. В ответ Жижин жизнерадостно ответил: «Да нет, могло быть и хуже!»

Самый главный агент центра в Норвегии, Арне Трехольт, был из того же теста, что и Жорж Пак и Хью Хэмблтон. Он пал жертвой своего тщеславия и неуемных амбиций КГБ. Этому смазливому и самовлюбленному типу к моменту ареста не было и 35 лет. Он был женат на телезвезде (его вторая жена) и высоко стоял в норвежской рабочей партии. В университете он изучал политологию, и похоже, на сотрудничество его подтолкнул собственный антиамериканизм. В конце 60-х годов Трехольт принимал участие в организации кампании против военной хунты, захватившей власть в Греции, как он считал, при американской поддержке. Трехольт стал помощником видного специалиста по международному праву Йенса Эвенсена, который выступал обвинителем по делу хунты в Европейском суде.