Страница 5 из 15
– Вечная дилемма, – произносит он с наигранной серьезностью.
– Боже, да я знаю… но людям действительно это важно.
– Ну, – говорит он, – если бы мы с тобой были гостями, я точно знаю, где бы хотел сидеть.
– Да неужели?
– Сбоку, чтобы я мог делать это… – Его руки опускаются вниз, задирают шелковую юбку и забираются под нее.
– Уилл, – сопротивляюсь я. – Шелк…
Его пальцы находят кружевной край моего белья.
– Уилл! – возмущаюсь я. – Какого черта ты…
Но потом его пальцы оказываются внутри меня и начинают двигаться, и тогда мне уже абсолютно не важно, что станет с шелком. Моя голова падает ему на грудь.
Это совсем на меня не похоже. Я не из тех девушек, кто обручается всего через несколько месяцев после знакомства… и выходит замуж. Но я не согласна, что это опрометчиво и импульсивно, как, уверена, думают многие. Совсем наоборот. Я точно знаю, чего хочу, и добиваюсь желаемого.
– Мы можем заняться этим прямо сейчас, – шепчет Уилл. – У нас ведь есть время, да?
Я пытаюсь ответить – нет – но когда его пальцы продолжают двигаться, я могу издать лишь долгий, протяжный стон.
С любым другим парнем, который успевал мне надоесть за несколько недель, и секс слишком быстро становился скучным, рутинным. С Уиллом я чувствую, будто мне никогда не будет достаточно – даже когда я удовлетворена больше, чем с любым другим любовником. И дело не только в том, что он такой красивый – хотя это объективно так. Корни этой ненасытности уходят гораздо глубже. Я чувствую, что хочу им обладать. Каждый половой акт – это попытка его присвоить, которая ни разу так и не увенчалась успехом, какая-то существенная часть всегда ускользает от меня, прячется где-то внутри него.
Это как-то связано с его славой? С тем, что как только ты становишься знаменитостью, то переходишь, в некотором смысле, в публичную собственность? Или это что-то другое, что-то более существенное в нем самом? Тайное и непознаваемое, скрытое от посторонних глаз?
Это неизбежно заставляет меня возвращаться мыслями к записке. Я не буду думать о ней.
Пальцы Уилла не останавливаются.
– Уилл, – нерешительно говорю я. – Кто угодно может войти.
– Разве не в этом самое интересное? – шепчет он. Да, да, наверное, так и есть. Уилл определенно расширил мои сексуальные горизонты. Это он познакомил меня с сексом в общественных местах. Мы занимались этим ночью в парке, на последнем ряду полупустого зала кинотеатра. Когда я вспоминаю, то удивляюсь сама себе: не могу поверить, что это сделала я. Джулия Киган не нарушает правил.
Еще он единственный мужчина, которому я когда-либо позволяла снимать себя обнаженной – один раз даже во время секса. Естественно, я согласилась на это только после нашей помолвки. Я же не гребаная идиотка. Но Уиллу это нравится, и с тех пор, как он начал меня снимать, – не то чтобы мне это очень нравилось – это стало символом потери контроля. Во всех предыдущих отношениях именно я была главной – но потеря контроля, оказалось, опьяняет. Я слышу, как он расстегивает ремень, и от одного только звука меня бросает в дрожь. Он толкает меня вперед, к туалетному столику – немного грубо. Я хватаюсь за стол. И чувствую его, он вот-вот в меня войдет.
– Извините? Там есть кто? – дверь приоткрывается.
Черт.
Уилл отодвигается, я слышу, как он возится со своими джинсами и ремнем. Юбка скользит вниз. Мне стыдно оборачиваться.
Он стоит, развалившись в дверях: Джонно, шафер Уилла. Как много он видел? Все? Мои щеки горят, я злюсь на себя. Злюсь на него. Я никогда не краснею.
– Простите, ребят, – извиняется Джонно. – Я вас прервал?
Это что, ухмылка?
– Ой… – Он замечает, что на мне надето. – А это?.. Разве это не к беде?
Мне хочется схватить какой-нибудь тяжелый предмет и швырнуть в него, вопя при этом, чтобы он убирался отсюда. Но я веду себя наилучшим образом.
– Да ради бога! – говорю я вместо этого и надеюсь, что мой тон подразумевает: «Неужели я похожа на дебилку, которая верит в такие вещи?» Я поднимаю бровь и скрещиваю руки на груди. В прошлом я была мастером в игре «издевательски подними бровь» – на моей работе это приводит к фантастическим результатам. Пусть только посмеет сказать хоть слово. Несмотря на всю браваду, думаю, он немного меня боится. Люди в принципе меня боятся.
– Мы обсуждали план рассадки, – говорю я ему. – Вот, что ты прервал.
– Я… – запинается он. – Я такой придурок…
Очевидно, что он испуган. Хорошо.
– Я только что понял, что забыл кое-что важное.
Я чувствую, как мое сердце начинает биться чаще. Только не кольца. Я до последнего твердила Уиллу, чтобы он не доверял кольца Джонно. Если он их забыл, то я за себя не ручаюсь.
– Мой костюм, – начинает Джонно. – Я его приготовил, убрал в чехол… а потом, в последний момент… ну, не знаю, что произошло. Могу сказать только то, что, скорее всего, он висит у меня дома в Англии.
Я смотрю в сторону, когда они выходят из комнаты. Изо всех сил стараюсь не сказать ничего такого, о чем потом пожалею. Нужно держать себя в руках в эти выходные. Как известно, иногда мои чувства берут надо мной верх. Я этим не горжусь, но мне никогда не удавалось полностью себя контролировать, хотя теперь получается все лучше. Гнев невесте совсем не к лицу.
Не понимаю, почему Уилл дружит с Джонно, почему он до сих пор не вычеркнул его из своей жизни. Если Джонно открывает рот, то явно не для остроумной беседы. Пожалуй, он довольно безобидный… по крайней мере, мне кажется, что безобидный. Но они такие разные. Уилл такой целеустремленный, такой успешный, так великолепно владеет собой. А Джонно – оболтус. Ему ничего не надо в жизни. Когда мы забирали его с местной железнодорожной станции на материке, от него воняло травой, и выглядел он так, будто спал не в кровати, а черт знает где. Я надеялась, что он хотя бы побреется и пострижется перед тем, как ехать сюда. Мне хочется, чтобы шафер моего жениха не выглядел как пещерный человек – я ведь не так уж много прошу, правда? Чуть позже я пошлю Уилла к Джонно с бритвой.
Уилл слишком добр с ним. По-видимому, он даже устроил Джонно пробы на «Дожить до утра», которые, разумеется, ни к чему не привели. Когда я спросила Уилла, почему он общается с Джонно, то он ответил, что все дело в «одной истории».
– Сейчас у нас не так уж много общего, – добавил тогда он. – Но мы очень давно общаемся.
Хотя Уилл может быть и довольно безжалостным. Честно говоря, это одно из качеств, которое привлекло меня, когда мы только встретились, – я сразу поняла, что в этом мы с ним похожи. Помимо его золотистых локонов и обаятельной улыбки, мне нравились его амбициозность, его хватка, я их чуяла под его внешним очарованием.
И вот что еще меня напрягает. Зачем Уиллу общаться с таким человеком, как Джонно, только из-за общего прошлого? Если только это прошлое не имеет над ним какую-то власть.
Джонно. Шафер
Уилл поднимается по лестнице с упаковкой «Гиннесса» в руках. Мы стоим на краю обрыва, на котором располагается «Каприз», и смотрим сквозь щели в каменной кладке. Земля далеко внизу, а кладка не очень прочная. Не стоит тут стоять тем, у кого от высоты кружится голова. Отсюда даже можно увидеть материк. Здесь я чувствую себя как король, солнце освещает мое лицо.
Уилл вытаскивает одну банку из упаковки.
– Вот, держи.
– Да, отличное пиво. Спасибо, дружище. И прости еще раз, что вас застукал, – подмигиваю я ему. – Я-то думал, такое надо придержать до медового месяца?
Уилл вскидывает брови, как сама невинность.
– Не знаю, о чем ты говоришь. Мы с Джулс обсуждали план рассадки.
– Да неужели? Теперь это так называется? Но я серьезно, – продолжаю я, – сожалею насчет костюма, Уилл. Я чувствую себя такой сволочью из-за того, что забыл его.
Я хочу, чтобы он знал, как мне стыдно, что я серьезно отношусь к своей роли шафера. И это правда, я хочу отдать ему должное.