Ап

   - Вставай. Одевайся. Ты едешь с нами. - сказала она, видя, что я не понимаю ее пантомимы. Голос у Винниту был приятный, мягкий и женственный, слегка хрипловатый. Глядя в ствол ее пистолета я вдруг понял что это - реальность. А значит все это правда, все о чем мне говорила Афина в дешевом гостиничном номере, все, что я считал горячечным бредом, весь этот набор несуразностей - правда. Я вспомнил фотографии, которые мне показала Афина и мгновенно осознал весь ужас ситуации. Из-за какой-то ерунды, ментального сопротивления, этот человек разрушил все, что было ей дорого, уничтожил ее как личность и пытал ее сестру. Что же будет со мной и моими друзьями, любимыми, знакомыми, если я сломал ему челюсть? Причинил ему боль, унизил его на глазах у всех? Все муки ада, возможно, покажутся мне легкой лаской в его руках. Я еще раз посмотрел на ствол пистолета. Смерть это легкий выход, подумал я, мне надо только не подчиниться требованиям Винниту, возможно испугать ее резким движением и тогда, тогда ее палец на спусковом крючке дрогнет, бам - и я обманул ублюдка, переиграл его. Надо только вскочить на ноги, схватить Я попытался вскочить на ноги и отобрать пистолет у Винниту, справедливо полагая, что любой в этой ситуации выстрелит. Винниту легко сделала шаг назад и ударила стволом пистолета мне по пальцам, да так, что я вскрикнул от боли.

   - Не дури. - сказала она, сделав жест в сторону кухни: - смотри сам.

   Я повернулся в указанном направлении и увидел Женьку, по-прежнему стоящую без одежды, но в ее руке был зажат столовый нож. Она поднесла его к своему глазу, втыкая под веко, держа его так, словно хотела выковырять его из глазницы. По ее подбородку стекала темно-бордовая струя крови, капли капали ей на грудь, делая ее похожей на костюм в Хэллоуин. Ее рука дрожала от напряжения. Эта картина сжала что-то у меня в груди и внезапно у меня совершенно не осталось моральных сил, я опустел внутри, был выжат как половая тряпка в центрифуге. Все кончено. Никаких резервов и ресурсов не осталось. Я поднял руки, показывая, что не буду сопротивляться и медленно прошел в прихожую, под пристальным взглядом Винниту. Уже в прихожей я развернулся к фейдакинам.

   - Пожалуйста, прекратите ... это. - попросил я их. Винниту кивнула и указала пистолетом, что мне надо обуться. Я наклонился вниз, в поисках своих ботинок и вдруг мой взгляд зацепился за поношенные кроссовки с красным логотипом "Найк". Я замер. В горле пересохло, в виски толчками ударила кровь, я вдруг почувствовал себя как проигрывающий в пух и прах игрок за покерным столом, подняв карты и обнаружив на руках фул хаус, прилагающий невероятные усилия, чтобы не выдать свой расклад выражением лица. Краем глаза посмотрел на Винниту, та ничего не заметила, по крайней мере ее лицо никак не изменилось. Ай да Афина, подумал я, ай да сукина дочь, успела, положила мне свое ультимативное оружие, свое Копье Святого Грааля, Га-Бульгу и Эскалибур в одном лице. Я взял кроссовок, явно ощущая его неестественную для обуви тяжесть и принялся одевать его на ногу. В голове мелькнула паническая мысль, что он будет мне несуразно, чудовищно мал и я не смогу натянуть его на ногу и Винниту заметит это и у меня будет отобран мой последний выбор, мой шанс. Но Афина, сделала свою домашнюю работу, кроссовок сел на ногу как влитой. И второй тоже.

   - Хорошо. - сказал я, одевшись, и как ни странно - чувствуя себя лучше, чувствуя себя уверенней. Винниту сделала жест к двери, я оглянулся назад и вышел, подталкиваемый в спину.

   Глава 10

   Они больше не были живыми людьми. Их убили на моих глазах,

   выстрелом из чековой книжки. А. Грин "Бегущая по волнам"

   Чай в чашке был отменным, терпким и с ошеломительным запахом бергамота. Стол на котором стоял поднос с чайником и чайной парой из китайского фарфора - тоже был вполне себе. Я отхлебнул чая и аккуратно поставил чашку на поднос, упредив движение мизинцем, чтобы не дай бог не звякнуть. В такие моменты ты делаешь все нарочито медленно, не суетясь, рассчитывая каждое движение. Мир все еще казался достаточно нереальным, звуки и запахи понемногу возвращались ко мне, но все было преувеличенно гулким и незнакомым. Мне надо было принять решение. И это решение относилось к разряду важных решений. При этом, как и всегда в решении скрывалась ловушка, какой-то изъян, что-то, что я не увидел, а может быть этой ловушки нет? Может быть я просто параноик и напридумывал себе глупостей? Я поднял взгляд на Лапочку, которая сидела напротив в своем любимом джинсовом пиджаке. Вот чего в Сонечке никогда не было, так это вкуса в одежде. Она красивая, обаятельная своей особой тихостью, в которой водятся здоровенные черти, она умная, а в постели она была лучше всех во все времена, пока я не нашел свой Грааль, но одежда у нее всегда такая, словно ее бросили в первый попавшийся бутик для бунтующих подростков и няшных фифочек, протянули оттуда на веревке, и все, что осталось на ее сексуальном теле - то и одели. Женька вот в этом плане совершенно другая, она может из простыни и двух шпилек изобразить что-то невероятно элегантное, причем это понимаю даже я, самец без дизайнерского образования. Поэтому многие недооценивают Лапочку, когда встречают ее в первый раз. Лахудра, дескать. Но таланты и прочие достоинства, которыми природа ее щедро одарила, проявляются именно тогда, когда она снимает свою одежду. Когда Лапочка работала официанткой в известной кофейне - вся смена девчонок сбегалась в раздевалку и хором умоляли ее показать сиськи. А после - расходились с выражением благоговения на лицах. Да, как-то раз мы с Лапочкой и Светкой играли в покер на раздевание (это была их первая встреча), и конечно, Лапочка проигрывала, и она легко и уверено скинула с плеч бретельки своего бюстгальтера, и тут Светка сказала, что сегодня она свой лифчик точно не снимет. Тогда я не понял почему. И только потом до меня дошло, что Светка поступила правильно. В этот вечер она даже сексом занималась, не сняв его - потому что все познается в сравнении. Поэтому Лапочка проигрывала в покер только до той минуты, когда она обнажала свою грудь. Потому что потом начинали проигрывать все остальные - и неважно, парни или девчонки - все таращились на эти совершенные формы. Да, некоторым людям лучше ходить без одежды, и Лапочка точно одна из них.

   - ... и это был трюк. - сказала Лапочка, изобразив руками жест фокусника, судя по всему Амаяка Акопяна с его вечным "сим-салавим".

   - Трюк. Ну конечно. - сказал я. Мне и самому хотелось в это верить. В то, что девушка из свиты Великого и Ужасного не шагала вниз с двадцатиэтажного "Президент Отеля", в то, что это какая-то фигня с зеркалами и прочим. И я, между прочим, имел право в это верить, потому что и не такие трюки проделывали. Потому что мозг имеет склонность верить во всякую ерунду и интерпретирует события так, как ему проще, как ему привычнее. Мы живем в иллюзии и это правда. Поэтому я имею право верить в то, что некоторые части этой иллюзии еще более иллюзорны, не так ли? Закутаться в эту теплую иллюзию и жить в ней, выбросив из головы глупости. И верить, и верить, и верить...