Мои двенадцать увольнений

— Никакой мебели покупать не будем, выкинутые деньги, мы через месяц съезжаем оттуда и там она нам не нужна.

— А мне сказали, что раньше июля мы новый офис продаж не откроем.

— Информацию по срокам следует уточнять у непосредственных исполнителей, за стройку отвечаю я. Так давайте дальше. Никакого ремонта кофемашины не будет, ей уже на свалку пора, обойдетесь без кофе месяцок, потом новую купим. Так на машины расходы нормальные, ага. Канцелярка. Не поняла из-за чего такое увеличение?

— Николь, это не твой вопрос. Это мелочевка такая, что и обсуждать не стоит.

— Мелочевка, пять лямов на ручки мелочевка?

— Там с компами.

— Компы отдельной статьей идут.

— Рита, скинете бюджет Николь и ответите на все ее вопросы. Давайте к основному перейдем. Давай, Ерец, жги сердца глаголом!

Жечь я не была готова, да и после первой презентации сложно чем-то удивить. Я начала рассказывать про планируемую реконструкцию одного из бизнес-центров, потом прошлась по текущим проектам, закончила проектами по оптимизации деятельности компании.

— И что даже никто не будет со мной спорить?

— Спорить с беременной женщиной небезопасно для жизни. Мы все уже видели эти бюджеты, цифры понятны, риски тоже.

Странно, на первом совещании они готовы были меня порвать, а на этом даже не собирались вопросы задавать. Быстро все прошло.

— Они просто видят, что мы реально работаем, вот и поостыли в своих претензиях.

Может и прав Горский.

— А может мужа твоего боятся, — хохотнул шеф.

— Это еще почему?

— Да, знаешь, с ним связываться никто не хочет. Мне вот он один раз сказал, чтоб я не смел доводить тебя до слез, так теперь боюсь лишнее слово сказать.

— А он мне не рассказывал ничего.

— Он у тебя мужик серьезный.

Да, уж, очень серьезный, особенно когда мы в приставку вечером рубимся, правда, он мне почти всегда проигрывает, как только замаячит финиш, начинаю ойкать и стонать, он тут же бросает джойстик и бежит ко мне, и моя машинка благополучно пролетает финишную черту. И знает же все и все равно каждый раз ведется.

Не люблю тратить время впустую, но сегодня пришлось.

— Привет, Николеточка.

— Здравствуй, Моник.

Девушка расцеловала меня в щеки.

— Ой, мне столько тебе всего интересного надо рассказать. Посплетничаем.

Отказываться от встречи было неудобно, мы же вроде как дружим, очень вроде. Я слушала трескотню Моник, и удивлялась, как он мог на ней жениться. Как? В какой момент его переклинило, и он выбрал эту женщину? Не мое это дело, не мое. Но все равно было обидно, при таком богатстве выбора, и вляпаться в это. Куда ушла европейская независимость? Куда делась целеустремленность и увлеченность? Я столько времени потратила, чтоб сделать студию, несчастного Вика терроризировала вопросами что, где и как. А она ей не нужна. И вся ее любовь к работе, вечный поиск уникального кадра, все было бравадой. И контракты ей не нужны, и аппаратура без надобности. Удобно устроилась и стала как многие.

Почти час жизни ушел на ее щебетания, я бы за это время уже посмотрела пару договоров или пробежалась поручениям. Ладно, мне все равно надо в аптеку заглянуть, водителя не хочется просить покупать крем. А потом встреча поприятней. Немного пройтись и меня уже ждут.

— Привет.

Кравец все еще хмурился, Марго над ним подшучивала.

— И где твой муж?

— Опаздывает.

Наверное, место для парковки разыскивает, решил сам за рулем побыть, пусть узнает, что такое московский паркинг в действии.

— Так, Андрей ты вовремя, вот сейчас и увидим, на кого она тебя променяла, — радовался приходу Ковина Савелий.

— Все в сборе, можно идти. Билеты уже купила.

— А муж где?

— Рядом с вами едет, Савелий.

— Тут только Андрей.

— Так он и есть мой муж.

Мат человека, что со всего маху влетел в застывшего матюгальника, разносился по Ветошному переулку.

— А она тебя сделала, дорогой.

— Так, прибавьте шаг, не хочу опоздать. Савелий, что застыл? Тебе не угодишь, хотел же чтоб вернулась к Андрею, что теперь не устраивает?

Так, Кравец надолго выпал из реальности. То ли никак не мог поверить, что его объегорили, то ли действительно такого предположить не мог. Ладно, к концу экскурсии оклемается.

Очередная командировка, пробуду без него две недели. Вечером уеду к матери и Иванычу. Субботу проведу с Чистиными, а воскресенье с Ладой и Челе. Не хотелось мне быть дома без него. Неделя тянулась мучительно долго, частые звонки и скайп были неравноценной заменой.

Я так привыкла к его заботе, что утро без него было совсем не счастливым. Надо будет Вика попросить мужа сфотографировать, а то на всех стенах только я, и повешу его снимок, буду любоваться.

Запрещенный чай плескался в моей кружке, но сейчас он не представлял никакого интереса, не было долгой увлекательной игры «выпросили ложечку запретного». Заварила себе рекомендованные травки.

— Привет.

— Ты как?

— Плохо, мне без тебя всегда плохо. Когда вернешься уже?

— Через неделю.

Прилетел через пять дней.

— Вот так сидим и говорим — о том, что мир неповторим. О том, что скоро выпускной, что пахнет в воздухе весной…

— У тебя сегодня лирическое настроение?

— Ага, и все чудесно и чуднo — сирень, открытое окно, и сигареты огонек, и разговоры до ночи… и мне пока что невдомек, что все мужчины — сволочи….

Макс поперхнулся чаем, когда-то давно вычитала это стихотворение в тетрадке матери, и сейчас оно как нельзя лучше отражало мое отношение к мужчинам. Август, за окном лето, настоящее, пряное, ленивое, а мы почему-то собрались на работе, моему мужу захотелось поговорить, лучшего времени не нашел для выяснения отношений. Ладно, хоть не я одна в это утро была лишена теплой постели. Моник сидела и старательно полировала свои ноготки. Горский читал «Ведомости», а я придумывала изощренные пытки для опаздывающих мужчин. Мой муж был мрачен, муж Моник тоже, о чем-то они уже успели переговорить по дороге. И явно не сошлись во мнениях.

— Привет.

Хотя, приветствие было больше адресовано моему животу, он привычно встал на колени у моего кресла, и его не смущали взгляды окружающих, привычно прислушался, потом погладил мой животик, и грациозно поднялся, а я вот если встану на колени, то уж точно поднимать меня будут краном. И вот зачем я здесь, ну хотели обсудить продажу части компании, обсудили бы без меня?

Хотя, из обрывков фраз понятно, что Андрей решил выкупить часть Ромы мне в подарок, а Ромка решил подарить, из-за этого и не сошлись, только никто из них не спросил моего мнения. А я не хочу быть и акционером. Тогда точно буду навечно привязана к конторе, а меня это не устраивает. Ничего, вечером он у меня все выслушает, может даже тресну его по голове подушкой, если подниму. Как-то не очень комфортно мне было сегодня.

— Моник, а ты-то когда своему родишь? — тема пополнения чужих семей занимала Горского.

— Сначала нужно пожить для себя, а потом рожать. Мне же не надо спешить, я же не Николь.

Лица мужчин на мгновение искривились, но она этого даже не заметила, ногти были важней.

— А ты не хочешь спросить, когда я рожу, дорогой?

— Так я и так знаю, через две недели.

— Не хотелось бы тебя огорчать, но рожу я сегодня. Воды отошли. Опять ковролин менять.

Три генеральных директора пытались отвезти исполнительного в роддом, и эти люди еще руководят другими, пришлось останавливать панику и командовать.

— Убирайся!

Его только не хватало.

— Я отец и муж, имею право присутствовать на родах.

— Не буду я при тебе рожать.

— Николь, ты уже рожаешь, давай, любимая, я буду рядом. Буду держать тебя за руку и помогать правильно дышать.

— Не боишься, что тебя пальцы сломаю?

— Срастутся, я же не пианист, чтоб пальцы беречь.