Мои двенадцать увольнений

— Я и ей все время говорю, тебе надо заботиться о муже, — долетел до меня кусок фразы.

— Вот как нарисуется муж, сразу начну о нем заботиться, а пока мне надо заботиться о Вас. Домой пора, прогулка была долгой.

— А может в кафе посидим? — вот вовремя он со своими предложениями.

— Да, я так давно не ходила в кафе, — кокетливо согласилась бывшая соседка. Это «давно» было две недели назад, сама водила.

Черт, их пропустили в кафе, а меня задержали на проходе. Небрежное «она с нами» и меня тоже впустили погреться. Надо запомнить это заведение и обходить его стороной.

— Какие десерты. Ой, штрудель, как же я его люблю. Помню, мы были в Вене, какой там штрудель. Ники, закажи себе обязательно.

— Не люблю штрудель.

Ковин хотел, что-то спросить, но передумал, на мгновение даже обиделся, еще бы, он тащил мне штрудель из самой Вены, а я не оценила, зато девочкам очень понравился десерт.

— Фо бо с соусом зам той.

— Тут только азиатская кухня?

— Нет, Лада, здесь есть и европейская.

Андрео помог выбрать соседке еду, а я решила заказать себе коньячку, потом, когда они будут есть десерты, я буду потягивать янтарную жидкость.

— Ты завтра к родителям?

Ковин упорно делал вид, что его не интересует ответ.

— Нет, решила перекраситься, проведу день в салоне.

— Только не в рыжий.

— Почему?

— Ты тогда глупости делаешь.

— Она их делает в любом цвете, — решил высказать свое, бесспорно авторитетное, мнение Андрео.

Мой суп и соус принесли.

— А что это?

— Уксус, чеснок и перец.

— И как такое можно есть.

— Можно. Даже очень вкусно. Могу плеснуть в борщик.

— Не в мои года такие смеси пробовать.

Эх, ядреная вещь, можно было и поменьше вылить в суп, спасли безвкусные рисовые паровые булочки.

Вечер уже переходил в ночь. Такси быстро доставило нас до дома Лады.

— И что тебе не хватает, а? Такой мужчина, такой мужчина. Вот останешься одна, помяни мое слово, а одной очень плохо, — поучала меня бывшая соседка весь подъем на лифте.

«Действительно, что мне не хватает, может простой уверенности, что не стану очередным пунктом таблички «Бабы Ковина», что со мной будет, когда он наиграется?».

— Лекарства все выпили?

— Все. Лучшее лекарство для меня, это твое счастье. А ты все мимо него ходишь.

— Судьбу и на хромой кобыле не объедешь.

— Без толку с тобой разговаривать.

— Да. Упряма, глупа. Ладно, мне пора, через две недели заеду, в кино сходим, там вроде что-то с Каннского кинофестиваля должны показывать.

Я чмокнула Ладочку в щеку, вылетела из квартиры, проскакала по ступенькам и выбежала из подъезда, чтоб со всего маха угодить в Ковина.

— Черт.

Нос разбила, даже кровь потекла, нос это мое слабое место.

— Вроде остановилась.

Платок в крови как-то неудобно возвращать.

— Говорю же, вы опасны для моего здоровья.

Его мало волновали мои слова, он упорно тащил меня к машине, там уже в салоне, в свете ламп оценил ущерб.

— Лежи.

Пришлось подчиниться.

— Отвезу тебя домой.

— К кому?

— К мужу.

— Ромка в командировке.

— А без него ты в доме не живешь?

— Квартира не обставлена до конца, сначала один метраж был, потом Ромчик решил еще квадратных метров прикупить и пришлось все переделывать, гостиная есть, кухня тож, а вот со спальнями пока непорядок. Остальная недвижимость слишком далеко от работы.

— Значит ко мне.

— Вот еще. До ближайшего метро.

— Вот еще, — передразнил меня Андрео.

— Теперь всех обзванивать будете?

— Да, Слава сказал, что не выдаст твои маршруты.

— Молодец.

— Вот так отдашь шофера и никакой информации не получишь, — усмехнулся Андрео.

— Не просила, сами подарили. Кстати, зачем?

— Я же тебя знаю, и знаю болото, в которое попала, загнуться в нем тебе не дам.

— Какая разница где загнусь?

— Предпочитаю под моим контролем.

— Я не хочу с вами работать.

— Понял. Больше работу предлагать не буду.

— А что будете?

— Буду рядом.

— То есть, просто так не отстанете?

— Только когда буду уверен, что ты счастлива.

— А разве я несчастна?

— Да.

— Я так не считаю.

Телефон как всегда вовремя.

— На Ярославский вокзал меня отвезите.

— Сразу к матери.

— Подслушивать не хорошо.

За личную жизнь мамочки я рада, но виделась с ней я и так редко, вот и сейчас она позвонила, чтоб сказать, что убывает к очередным друзьям Иваныча. А мне нужен ее совет, ее поддержка, а то так и тянет наделать глупостей.

— В твоем захолустье гостиница есть?

Как ушат холодной воды. Еще несколько секунд я бы отдалась прям в машине, но он сам все остановил.

— Десять лет строят, как достроят, так скину адрес и прейскурант.

Попыталась отстраниться.

— Отпусти, меня ждут. Одну.

— Николь, может уже поговорим как взрослые относительно умные люди?

— А есть о чем?

Телефон, чертов телефон. Всегда мешает!

— Уж у подъезда, через пару минут буду.

Откинулась на сиденье, закрыла глаза, чтоб собраться, чтоб в очередной раз отделаться от меня.

— Разблокируй двери.

— А если не стану?

— И после этого ты взрослый, почти разумный человек?

Отвернулась к стеклу. Подъездная дверь открылась.

— Черт, Андрей, открой, мне еще не хватало, чтоб Иваныч простудился меня ожидая.

Открыл, и довел до подъезда.

— Иваныч, ты чего вышел? Сказала же, что скоро буду, — Ники обняла пожилого мужчину и даже не подумала нас друг другу представить.

— Передаю в целости и сохранности.

— И отчаливаешь, на чай звать не буду.

— Почему же, чай в любое время уместен, — решил сгладить грубость Николь ее отчим.

— Тебе скоро будет уместен чай с медом, если в тепло не пойдет. А Андрей Владимирович забыл, что его самолет ожидает, до городу Парижу, и чай ему с нами пить некогда. Хорошей дороги, мягкой посадки. Прощавайте, товарищ Ковин.

— До новый встреч, товарищ Ерец.

Отвесил поклон, подождал, когда дверь за ними закроется.

Дебил, сам виноват. Нет бы промолчать, решил спросить, что не знал. То, что с родными познакомит, считал обязательным пунктом программы на вечер, и даже сомнений не возникло, что домой пригласит. Чай, беседа, я им, конечно, всем нравлюсь, мы мило прощаемся, забираю Николь с собой. И вопрос только был у кого — у меня, у нее, в гостинице. Кто за язык-то тянул.

Но расписание она мое знает, а значит интересуется. И на поцелую отвечает, что особо радовало. Шанс есть, только бы его своими же словами не угробить. Черт бы побрал этот Париж. Но ехать надо.

Стук отвлек. Как она его назвала, Иваныч. Опустил стекло.

— Слышь, тут термос с чаем и бутерброды. Ты на Ники не злись, она просто устала.

— На нее невозможно злиться.

— И то верно. Она ж потом сама переживать будет, что нагрубила.

— Спасибо.

— Хорошей дороги. И не гони.

— Не буду. Спокойно ночи.

Иваныч ушел. Я еще какое-то время постоял, выпил чай, что больше напоминал чифирь, и поехал, домой, оттуда меня заберет офисный водитель.

Ярость, единственное что ощущал. Но надо было держать себя в руках. Заключение сделки традиционно закончилось в ресторане. Партнеры пригласили. Легендарный Максим. Как бы его легендарность увязалась с дракой? Руки чесались подойти и врезать, но приходилось улыбаться, отвечать на вопросы, нахваливать кухню.

А как же хотелось снять на смартфон и отправить ей, чтоб видела своего благоверного совсем не таким уж и верным. Только если я так сделаю, то точно ее потеряю. Его она может простить, но никогда не простит меня. Ярость — все, что мне осталось.

Роман под руку с высокой шатенкой покинул ресторан, об их дальнейших планах можно было и не спрашивать. Что ему нужно, у него же есть Ники? Или за пределами России он уже свободен и может развлекаться? Николь семейное гнездо обустраивает, разгребает болото, в которое ее этот Рома и загнал, а он… Ярость, только ярость, которой нельзя давать выхода.