Страница 3 из 6
А может, ей надо было прислушаться к ощущению покоя и защищенности, которое она испытала, когда Сергей обнял и коснулся ее губ ... И не надо было отметать от себя это ощущение, заслоняя миражом влюбленности в Николая. Почему она тогда не прислушалась к глубинному инстинкту, который подсказывал ей верный путь. Может, тогда и не было бы всех этих лет грязи и лжи.
Рита тихо лежала, вслушиваясь в ночь.Это была ее ночь: время раздумий и страхов.
Г Л А В А 3
Сергей неотрывно смотрел на пожухлые листья. Подвластные невидимому течению они медленно плыли, и только один желтый лист все кружил и кружил, стараясь высвободиться из этого неумолимого водотока. Холодный ветер швырял в лицо ледяные капли начинающегося дождя, тяжелые сумерки, стремительно поглощая остатки осеннего вечера, погружали парк в темноту, а он все смотрел и смотрел на обреченно-безнадежное кружение листа.
-Сергей, я замерзла.
Звук голоса Елены прозвучал резко, будто треснуло стекло. Он оторвал взгляд от воды и посмотрел на стоящую рядом женщину. Острый нос ее покраснел от холода, она съежилась, стараясь спрятаться под зонтом от усиливающегося дождя, и была похожа на нахохлившуюся ворону.
- Так и будешь стоять, рассматривая грязную воду?
- Она не грязная.
Сергей бросил взгляд на поверхность пруда, развернулся и молча пошел по мокрой дорожке парка. Елена пристроилась рядом, приноравливаясь к его шагу.
- Ты думаешь, - я подлая.
- Я еще пока ничего не думаю, - оборвал он.
Елена дернулась от желания ответить, но сдержалась, только раздраженно стряхнула с зонта воду.
- Может, зайдем в кафе? Я бы выпила чего-нибудь по крепче... Не молчи! - она остановилась, схватила его за рукав.
Сергея охватило непреодолимое желание ударить ее, но он только кивнул, - зайдем. Он подумал, что и сам не прочь чего-нибудь выпить... Или напиться... Чтобы притушить ярость и боль, раздирающую его изнутри. Рита... Так вот как выглядит его мадонна: милая, нежная, ласковый взгляд. Лживая гадина! Нет, нельзя так, она мать Максимки и Софьи. Но как же теперь жить? Прийти домой, встретить ее взгляд, лечь в постель, зная, что ее тело принадлежало другому мужчине, и целовать, ощущая на губах привкус чужих губ?
Сергей сжал кулаки. Волны ненависти пробегали по телу, сводя судорогой мышцы. "Нет, он не сможет сегодня прийти домой. Не сможет... Иначе совершится что-то страшное, он может не совладать с собой. А вдруг Елена врет"? Но услужливая память с готовностью выхватывала все новые и новые фрагменты прошлого, кропотливо складывая мозаику из осколков воспоминаний. Эпизоды, казавшиеся тогда незначительными, вдруг обретали теперь совсем иной смысл и значение.
"Лживая гадина..."В голове гудело, словно кто-то молотил по чугунному колоколу. Но странное чувство не покидало Сергея, что все эти слова жили отдельно от Риты, скользили мимо, не касаясь ее и не пачкая, будто предназначались кому-то другому, а не ей. Неожиданно для себя он заплакал. Нет, он не плакал как женщины: в голос, всхлипывая и причитая. Слезы текли по его щекам, смешиваясь с дождем, и только жгло глаза, словно запорошенные песком и ломило от боли скулы, сведенные судорогой.
Он развернулся к Елене, глухо произнес, пресекая хмурым взглядом вопросы с ее стороны:
- Поехали к тебе, - и отвернулся, не желая видеть, как взорвался торжествующий блеск в ее глазах, понимая, если она произнесет хотя бы одно слово, если она задаст только один вопрос, он развернется и уйдет. Но Елена промолчала, она была умная женщина.
Они сели в машину, молча ехали всю дорогу, молча зашли в квартиру. Сергей сбросил куртку, прошел в комнату, сел на диван. Елена, поспешно сдернув плащ и, скинув туфли, подошла к нему, опустилась на колени, заглядывая в глаза.
- Давай туфли сниму.
- Как ты можешь? - Сергей с брезгливым удивлением смотрел на женщину у своих ног. - Как ты можешь так унижаться. Ведь знаешь, - я не люблю тебя, в грош не ставлю...
- Не гони меня! Бей, унижай, только не прогоняй, я как собака буду рядом... Все стерплю!
- Но зачем? Зачем, я не понимаю... Ты потеряла себя. Разве можно любить и желать женщину, которая ползает у твоих ног.
-Пусть так, пусть унижение... Только не уходи, люби меня... - Она прижалась к его ногам, с напряжением всматриваясь в глаза. - Неужели я тебе так противна, что ты даже не можешь хотя бы один раз переспать со мной. Что ты хочешь? Только скажи...- Елена стремительным движением дотронулась до молнии на его джинсах, - хочешь? Рита тебе это делала?
Сергея передернуло, схватив ее пальцы, судорожно борющиеся с застежкой молнии, отбросил руку.
- Не смей! Не смей произносить ее имя!
Елена вскочила. Ярость волнами пробегала по ее пылающему лицу, искажая черты, губы кривились в злой усмешке.
- Нельзя, говоришь? Нельзя произносить имя твоей жены всуе? Да пропади она пропадом! Она двадцать лет спала в постели, которую ей согревал то один, то другой мужик! Мне ее любовник рассказывал в перерывах между сексом и жратвой, как он развлекался с твоей женушкой, пока ты там мотался по командировкам!
Сергей, глядя в этот рот, выплевывавший всю унизительную правду о жене, почувствовал, как внезапно уплотнился воздух в комнате, ему стало невыносимо жарко. Сглотнув сухой ком, застрявший в горле, он сделал шаг к Елене и, подняв руку, со всей силы ударил женщину по лицу. Голова Елены мотнулась, не удержавшись на ногах, она упала на колени. Но тут же подняла лицо, с пылающим отпечатком во всю щеку, и глухо произнесла:
- Лучше бы трахнул.
Воцарилась тишина.