Страница 36 из 379
Когда начался школьный год, старшая школа Тоусона и на десятую часть не впечатляла меня так, как других выпускников средней школы.
Весь предыдущий год я ездил к Миссис Роджерс по понедельникам. Она давала мне задания и проверяла тесты по геометрии. Затем я шел к Тоусону и ждал в офисе отца, пока меня не заберут домой.
Администрация старшей школы Тоусона либо не знала, либо не обращала внимания на мою репутацию головной боли в Тоусонтауне. Я пытался держаться чистым. Конечно, парочка вещей всё-таки произошла, но ничего большого.
Самым ощутимым можно назвать то, что я бросил Испанский.
Правило гласило, что студенты могли заниматься иностранным языком либо продвинутой математикой. Но без языка, нельзя было взять математику. Бюрократический бред.
Я был абсолютно не заинтересован в том, чтобы учить испанский. В первый раз это была пустая трата времени. Учитель средней школы, мисс Фонтейн, была очень приятным человеком, старой девой, изношенной от преподавания нам, мелким засранцам. Ее единственной настоящей страстью был развод серебристых колли для выставок, и было до смешного легко увести ее от испанского языка и говорить о собаках. Не реже двух раз в год она делала шоу и рассказывала и приводила своих собак. Никто ничему от нее не научился.
Администрация отказалась разрешить мне взять математику, не записавшись на еще один год обучения. Я ответил, вытащив копию требований и указаний в области образования из Совета по образованию округа Балтимор и показал, что у них нет никаких оснований на такие заявления. Они ворчали, но подписались мои документы. У меня было минимум два года иностранного языка и я распрощался с испанским.
Я решил сильно заняться математикой. В школе взял полгода тригонометрии, полтора года аналитической геометрии, полгода колледжной алгебры, полтора года вероятности и статистики и год исчисления. Я собирался пропустить исчисление и перегнать все остальные в ближайшие полтора года. И выбраться оттуда, по крайней мере, с годом знаний из колледжа в кармане. Миссис Роджерс считала меня амбициозным, но не безумным, поэтому мы разработали график.
То, что я знал, и то, что миссис Роджерс знала, но не знала, что я знаю, было то, насколько всё сильно связано в математике. Например, большая часть геометрии посвящена логике и доказательствам, которая напрямую связана с алгеброй логики для компьютерных исследований. Аналогично, дискретная математика и конечная математика – это не что иное, как очень строгие исследования теории множеств, которые возвращаются к вероятностям и статистике. Подобным образом, Исчисление обеспечивает язык для всего, но вы поймете некоторые части тригонометрии или алгебры без изучения Исчисления. Вы никогда не узнаете криптографию без фоновых знаний в Теории информации, и… ну, вы поняли.
Со второй же вещью со школой у меня никаких проблем не было. Никакого отстранения, но всё же, пожалеть мне пришлось, когда обо всем узнали родители. Но они узнали обо всем не от школы, а от родителей Тессы.
Мы уже неделю учились в школе. Был четверг, семь или около того, и ужин закончился. Я сидел в гостиной, занимаясь домашней работой по тригонометрии. Я был, по крайней мере, на неделю впереди всех. Мама сидела на кухне с Хэмильтоном, а папа был наверху. Нана и Сьюзи внизу смотрели телевизор. В этот момент раздался звонок в дверь. Мама сказала Хэмильтону:
«Иди посмотри, кто там».
Я не обратил на это никакого внимания, подумал что это продавец или типа того.
Хэмильтон открыл дверь и я услышал:
– Добрый вечер, Хэмильтон. Твои родители дома?
Клянусь Христом, он сказал:
«Я сообщу им, что вы здесь», – и закрыл дверь перед теми, кто там был.
Я повернулся в кресле и посмотрел в окно, чтобы увидеть Тессу Харпер и ее родителей, стоящих на крыльце. Я поворчал себе под нос. Это был типичный Хэм; раз его дело не касается, то общая любезность к людям, которых он знал(а это были соседи), не применялась.
Маму это тоже разозлилою
– Ради Бога, не закрывай дверь у людей перед лицом, надо было их впустить!
Я уже было начал подниматься, но мама меня обогнала. Она открыла дверь и произнесла:
– Ну же! Проходите! Я не знаю о чем думал мой сын!
Папа спустился вниз и спросил:
– Кто это? – он любопытно смотрел на Харперов, когда они заходили внутрь. – Что такое?
Я глянул на Тессу с видом. "Вот это было совсем не обязательно"
Она пожала плечи давая понять, что "Я тут не при чем".
Прежде, чем Харперы что-то сказали, мать тут же спросила:
– Карлинг, что ты снова натворил?
Папа просто уставился на меня.
Я закачал головой.
– Вот это это уверенность, ребята!
Отец Тессы посмотрел на нас:
– Я не понимаю.
Прежде, чем мои родители открыли рот, я произнес:
– Ну, родители приводят свою дочь подростка за руки, – я указал на мать, затем на отца. – Мать считает, что я сделал что-то дурное и создал себе проблемы. Отец считает, что я сделал что-то дурное с Тессой. Как я и сказал. Вот это уверенность!
Харперы уставились на моих родителей, мать даже и не думала о том, что они здесь с благими намерениями. Отец тоже молчал.
Тесса просто улыбнулась и закачала головой в безмолвном смехе.
Её отец произнес:
– Бога ради! Всё совсем не так! Они ведь всего лишь дети! Мы пришли, чтобы поблагодарить вашего сына за спасение Тессы!
– Спасение Тессы?!
У родителей пропал дар речи.
Я просто закатил глаза и скривился в сторону Тессы.
И показал ей губами "Спасибо!", и она тихо хихикнула.
– Лучше бы тебе объяснить что к чему, Карл, – сказал мой отец.
– Да ничего особенного. Почему бы нам не присесть…?
Стоял самый обычный день. Никаких проблем, до ланча, не предвиделось. Я отправился к своему шкафчику, и доставал тетрадь по английскому, когда появилась Тесса Харпер. Её шкафчик находился через два от моего. Я кивнул ей, девушка улыбнулась, набирая комбинацию на замке.
Я знал Тессу много лет. Она живет в квартале от нас, ездит со мной на одном автобусе и ходит в ту же церковь, что и мы. Несмотря на всё вышесказанное, я не могу сказать, что мы дружили. Скорее были знакомыми. Круг общения у нас отличался, и хоть она тоже была в подготовительной группе, не то чтобы у нас было очень много общих предметов. Тесса была довольно тихой девочкой, очень стеснительной, семья растила её достаточно строго. Юбки у неё всегда были до колена, блузки застегнуты до воротника, на ногах вечно балетки. Она не пользовалась косметикой, а клубнично-белые волосы всегда подвязаны лентой, или скрыты за беретом.
Но тем не менее, свою долю внимания от парней она получала. Девушка была красивой в каком-то персиково-сливочном смысле.
И в тот день это обернулось против неё.
Три старшеклассника подошли к ней в коридоре, один из них прислонился к шкафчикам и начал говорить с ней. По буквам на куртках я догадался, что все трое были из команды по лакроссу*.
Вы должны понимать, что в старшей школе Тоусона, лакросс это большой спорт. К черту футбол с баскетболом, здесь любят лакросс. Мы были номер один в штате на протяжении многих лет, а те, кто хорошо играли совершенно без проблем получали стипендии в школах первой дивизии NCAA*.
Лакросс – это безумный вид спорта, что белые позаимствовали у индейцев. Наверное таким образом они хотели истребить всех белых. Чем-то лакросс похож на футбол, но все бегают с огромными деревянными палками, на концах которых сетки. Мяч маленький, круглый и твердый словно камень. Его нужно бросать палкой, ловить палкой и бегать, держа его в палке. Куда веселее становится, если начать избивать другую команду и переступать через тела, прямо как в хокее, но безо льда. Невероятно жестоко, пара парней всегда оказывается в гипсе и бинтах.
Игроки в лакросс считали себя Богами школы, и никаких проблем с тем, чтобы найти девушек, что считали так же, как правило, не было. Они обычно были большими и сильными, могли получить половину девушек, что учились в школе. Зачем Джерри Джонсу понадобилась Тесса Харпер, когда он мог получить любую другую осталось для меня загадкой.