Курьер

   'Она такая красивая, умная... Не удивлюсь, если она читала Кафку', - пронеслось в голове Антона Ивановича, - просто нереально встретить такую женщину'.

   И, словно отвечая его мыслям, Леля произнесла:

   - ...Смотрит на меня разумным человеческим взглядом, призывающим поступить так, как велит мне разум.

   - Вы! - выдохнул пораженный Антон Иванович. - Вы читали Кафку?- Он с восторгом смотрел на Лелю. - Это же... Мой... Моя настольная книга.

   - Когда мне тяжело, я открываю на любой странице и начинаю читать.

   - Вы удивительная женщина!

   - Вот теперь я начинаю смущаться, - тихо рассмеялась Леля. И от смеха этой женщины Антону Ивановичу захотелось заплакать, настолько он был растроган.

   Схватив салфетку прижал к глазам, глухо пробормотав:

   - Что-то попало в глаза, пыль, наверное...

   - Вы не скажите, который час? - над ухом раздался голос, скрип которого Антон Иванович сразу узнал.

   Набегающие слёзы восторга мгновенно высохли, у него задрожали руки от нахлынувшего раздражения. Отняв салфетку от лица, он обернулся к Рыбе, которая стояла, покачиваясь в такт вагону и в упор пялилась на него сквозь линзы очков. Ах, если бы не Леля... Он ответил бы этой Рыбе, он бы ответил! Антон Иванович вынул смартфон.

   - Десять часов тридцать минут, десять секунд.

   - Спасибо, - удовлетворённо кивнула Рыба. - Когда будете ложиться спать, не шумите, пожалуйста. У меня очень слабый сон.

   'Сла-а-а-бый сон', - передразнил про себя девушку Антон Иванович, и голосом, который казалось, исходил из самых глубин его души, выдохнул: 'Я буду о-очень аккуратным'.

   - Хорошо, - опять мотнула головой Рыба и, отвернувшись, пошла вдоль столиков к выходу из ресторана.

   Антон Иванович положил салфетку на стол, нерешительно глянул на Лелю, боясь увидеть насмешку в ее глазах, но женщина, откинувшись на спинку стула, задумчиво смотрела в окно. Антону Ивановичу даже показалось, что она впала в транс - настолько безучастным и отрешенным был её взгляд.

   Неожиданно она произнесла:

   - Я благодарна вам за прекрасный вечер. Поверьте, в моей жизни встречались большей частью мужчины недостойные, - в её голосе прозвучала нотка горечи. - Она устремила на него взгляд, в котором перемешались и грусть, и отчаяние и... Нежность, от которой у Антона Ивановича перехватило дыхание. - Впрочем, нет места грусти! Давайте выпьем этот восхитительный напиток, рожденный в солнечной Франции!

   Леля неловко махнула рукой, её бокал, задетый краем шелкового манжета упал, выплеснув остатки вина на рубашку Антона Ивановича.

   Женщина замерла, непроизвольно прижав ладони к губам.

   - Что я натворила... - прошептала она с отчаянием в голосе. - Ваша рубашка...

   - Ничего страшного, - быстро произнес Антон Иванович, промокая пятно салфеткой. - Извините, - добавил он, поднимаясь. - придется переодеться.

   - Нет, нет... - Лёля встала, сняв блейзер со спинки, накинула на плечи. - Я пойду с вами. Не оставлять же вас в беде.

   - Вы не виноваты, вагон качает как на волнах.

   - Это меня качает, - тихо сказала Леля, устремив на него пристальный взгляд, от которого Антону Ивановичу стало опять жарко. Он шёл как в тумане. Мысли путались, Его даже немного подташнивало не понятно от чего: то ли от страстного желания обладать этой женщиной, то ли от страха, что она согласится, и он опозорится. Остановившись около своего купе, он произнес голосом, в котором звучало 'извините', и надежда, что вечер не закончится так банально:

   - Я сменю рубашку.

   Леля прижала ладони к пылающим щекам, словно пыталась стереть с них алую краску.

   - Я так виновата. Почему я такая неловкая! Почему, встретив человека, которого, возможно, я ждала всю жизнь! - она замолкла, словно ей не хватало воздуха, потом продолжила: "Я всегда говорила мужчинам - навязчивым, нетерпеливым - "ставьте меня в покое!"Но вам я хочу сказать, "не оставляйте меня одну"!

   Поезд резко качнуло на стыке, Лёля, не устояв на каблуках, прижалась к груди Антона Ивановича.

   - Я не оставлю вас... Никогда! - произнес он, чувствуя, как внутренняя дрожь волнами сотрясает его тело. Внезапно в висках заломило, шея одеревенела, перед глазами поплыли радужные круги. Антон Иванович прижался спиной к двери купе, чтобы не упасть. Лицо Лели расплылось, он мучительно всматривался в ее глаза, пристально глядевшие на него с жадным напряжением. И уже на грани помрачения сознания Антон Иванович подумал, что голос её - тихий, словно шелест падающих листьев, был безмятежно нежный, когда она прошептала:

   - Я помогу вам...

   'Некоторые предметы способны выделять яд'.

   - Что? - Антон Иванович открыл глаза, сознание еще плыло в тумане галлюцинаций, где он бродил по кромке воды, и море ласково плескалось у его ног...С трудом повернув голову, он уставился на девушку. Этот свитер, огромные очки... Глаза...

   - Рыба, - произнес он непослушными губами.

   - Что? - девушка склонилась над ним, потом кивнула. - Понятно. Вот я и говорю. Некоторые предметы способны выделять яд. Бриллианты тому пример. Они как магнит притягивают к себе грязь, несмотря на их сверкающую красоту. Сколько было совершено убийств, самоубийств, сколько людей терпели крах своих надежд из-за этой кристаллической модификации углерода. Королеву Франции Марию - Антуанетту казнили, а ведь она думала, что бриллиант Регента принесёт ей счастье. Хорошее счастье - лечь под нож гильотины, и в результате, камешек оказался на рукоятке меча Наполеона. Вам уже лучше? - Без всякого перехода поинтересовалась Рыба.