Страница 8 из 16
— Поезжай одна, у меня еще дела в городе, надо к приятелю зайти, — премило улыбаясь, заявил он Верочке, усаживая ее в экипаж спустя еще пятнадцать минут у выхода из сада.
Кутаясь в короткую шубку, Клэр прижимала к горлу руки в муфте, которую купила в Москве на следующий же день по приезду. То, что в Париже было лишь модной деталью, здесь оказалось необходимостью. Быстрым шагом она направлялась к выходу из сада, мечтая только о том, чтобы найти свободный экипаж и поскорее добраться до гостиницы. В Петербурге погода была еще более отвратительной, чем в Москве, и Клэр считала часы до возвращения домой, уже не понимая, таким ли везением была ее поездка в Россию.
— Вы задолжали мне ужин, мадемуазель, — донеслось до нее в темноте.
Клэр ойкнула, выскочила за ворота и, не оглядываясь, пошла еще быстрее вдоль проспекта. Ругая себя, что не осталась подождать кого-нибудь из девушек.
— Клэр, — окликнул ее тот же голос, и следом раздались скрипящие по снегу шаги. — Клэр, подождите!
Через минуту она оказалась лицом к лицу с месье магистром, преградившим ей дорогу.
— Вы? — от неожиданности она отшатнулась, но скоро придя в себя, возмутилась: — Вы напугали меня, месье!
Попыталась его обойти, чтобы продолжить свой путь, но он чуть отступив, снова помешал ей пройти.
— Слушайте, ну неужели, в самом деле, вы совсем не хотите есть?
— Вы наконец-то проголодались с прошлой недели, месье магистр? — спросила она насмешливо.
— Откровенно говоря, не особенно. Но согласитесь, мы с вами оба хороши.
Клэр пожала плечами.
— Сначала вам не понравилось мое пение. Вы пожаловались на меня метрдотелю. Потом вам не понравилась моя шутка. Вы накричали на меня. В то время, как у меня к вам претензий не было.
— Вы пели посреди ночи, из-за вас я по сей день не завершил статью, — засмеялся он. — Как только возвращаюсь к ней, сразу вспоминаю вас. Это во-первых. Во-вторых, вы меня оговорили. За мной метрдотель несколько дней по пятам ходил. Я чувствовал себя каким-то мошенником, покуда не узнал, в чем дело обстояло. Ну и в-третьих… Сегодня я расслышал — вы замечательно поете. Спектакль стоило смотреть только ради вас.
— Все вы врете! Я сегодня отвратительно пела. Потому что у меня болит горло.
— Тогда отчего мы здесь с вами стоим?
— Оттого что вы не даете мне пройти! — Клэр мерзла все сильнее и начинала сердиться.
Николай решительно сделал шаг в сторону и подставил ей локоть.
— Я, кстати, тоже немного простужен, — проговорил он. — Идемте, найду экипаж.
Неожиданно для себя самой, она послушно взяла его под руку и пошла рядом с ним.
За поворотом, будто нарочно для них, стояли пустующие извозчичьи сани. Николай помог ей сесть и, устроившись сам, бросил извозчику:
— Гони на Васильевский остров. Да поживее, голубчик, поживее, видишь, барышня замерзла.
Потом он посмотрел на нее долгим взглядом и, наконец, добавил по-французски:
— Я знаю, где можно выпить самого вкусного на свете чаю.
Самый вкусный на свете чай заваривала кухарка Зинаида Ильинична, безраздельно правившая на его кухне в квартире на семнадцатой линии, которую он занимал с тех пор, как окончил университет.
Спустя чуть более получаса актриса бродила по квартире месье Авершина, с любопытством рассматривая каждую мелочь, которых было здесь предостаточно. Первой мыслью, поразившей Клэр, когда Николя провел ее в комнату, была мысль о том, что ей здесь нравится. Так же, как нравится и хозяин квартиры. Поэтому вторая мысль о том, что, наверное, это неприлично — приезжать поздним вечером в дом к одинокому мужчине, а месье магистр определенно был одиноким, судя по его квартире, была отброшена за ненадобностью.
— Кажется, я не понравилась вашей домоправительнице, — обернулась она к Николя и рассмеялась.
— Это кухарка, — отозвался он. — Подождите, я сейчас.
Подмигнул ей и снова метнулся на кухню. Собственно, только этим он и занимался последние несколько минут — носился по квартире. Сперва, словно заикающийся школяр под осуждающим взглядом Зинаиды Ильиничны, просил как можно скорее подать чаю в малую гостиную. А ведь он, собственно, впервые в жизни привел сюда женщину этак поздним вечером. Потом спохватился и кинулся просить еще чего-то на ужин. Потом стал думать о том, не лучше ли было пригласить гостью в большую гостиную, где уже нарядили елку. Теперь же он влетел на кухню с новым вопросом:
— Зинаида Ильинична, а комната Вари готова?
— Смотря к чему, — хмуро отозвалась кухарка.
Справедливости ради, Зинаида Ильинична была самым главным человеком в этой квартире, состоявшей из четырех спален, кабинета, библиотеки, столовой, и двух гостиных — большой и малой.
— Зинаида Ильинична, — протянул он. — Время позднее, мадемуазель наверняка скоро попросится спать.
— Ну-ну.
— Не в службу, а в дружбу, покуда нет Гапы, посмотрите, чтобы у мадемуазель все было в комнате, что нужно.
Гапа, горничная, ночевать всегда уходила домой. Большого количества слуг Николай не держал. Они не были ему нужны.
После он вернулся в малую гостиную и легко выдохнул, увидев Клэр, будто боялся, что она куда-нибудь да делась, пока он решал все свои очень важные вопросы.
— Сейчас будет чай, — бросил он с порога. — Как ваше горло?
— Горло по-прежнему болит. Но мадам Кора разрешила мне не участвовать в завтрашнем спектакле. И велела лечиться.
Она еще прошлась по комнате и, подойдя к дивану, сняла ботинки и с ногами забралась на него, с удовольствием откинувшись на высокую спинку.
— Значит, будем лечиться, — с улыбкой ответил Николай, торопливо соображая, как бы перевезти ее вещи в свою квартиру — наверняка багажа у Клэр немного.
Зинаида Ильинична принесла поднос с чаем и бисквитами. Расставила чашки, блюдца и вазочки с вареньем на белоснежную кружевную скатерть на маленьком столике возле дивана. Поминутно бросала взгляд на гостью хозяина. А в конце вынесла вердикт:
— Красивая. Уж получше ваших мумий.
— Спасибо на добром слове, — засмеялся магистр истории.
— Вопрос только, что она сделала с волосами. В жизни не видала такого цвета у порядочной девушки!
С этими словами Зинаида Ильинична покинула гостиную, а Николай бросился разливать чай по чашкам.
— Что она сказала? — кивнула Клэр вслед вышедшей кухарке и с загоревшимися глазами потянулась за бисквитом.
— Она сочла вас вполне подходящей кандидатурой для одной роли, — ответил Николай. — Вам с молоком или с лимоном?
— С лимоном, — отозвалась она. — Ваша кухарка разбирается в театральных постановках?
— Самое главное — она разбирается в жизни. Сахару сколько?
— Два кусочка, — Клэр облизала пальцы и взяла еще один бисквит. — Повезло вам с кухаркой!
— Да я по жизни довольно везуч. Мне повезло жить с вами в соседних нумерах в Москве и танцевать вальс-бостон в ресторации. Повезло прийти именно сегодня в Аквариум, а не завтра, когда вы уже не играли бы. Повезло, что вы заговорили со мной после нашего пренеприятного инцидента. И если мы с вами сегодня окончательно не разболеемся, то я определенно буду считать себя счастливейшим человеком.
Клэр отвлеклась от поглощения бисквита.
— И вы всерьез полагаете, — удивленно спросила она Николя, — что этого довольно для счастья?
— Эллины отождествляли счастье с судьбой человека под покровительством богов. Если судить с этой точки зрения, то сегодня боги к нам благоволят. Потому да, довольно.
— По-моему, ваши эллины большие глупцы. Все и всегда зависит только от человека. Богам наплевать на всех нас.
— Прекрасно! — засмеялся Николай. — Мысль, достойная Аристотеля.
Чай был им забыт. Саднящее горло тоже. Он наблюдал за удивительной девчонкой, с ногами сидевшей на его диване и жующей который уже по счету бисквит. Сестра Варя, конечно, ужаснулась бы. Отец от души бы посмеялся, а мать всенепременно слегла бы… на пару часов. А потом полюбила бы ее, как дочь. Как много «бы»! В этот момент ему ужасно захотелось избавиться от всех этих «бы», чтобы все стало по-настоящему.