Эйваз

       Тамара отвела взгляд. Ей невыносимо было смотреть в холодные глаза сына. На мгновение ей стало страшно.

       - Не смей так говорить!

       Михаил скривился. Пожав плечами, он какое-то время стоял, словно в раздумье, потом резко повернулся и вышел, хлопнув дверью.

       "Ушел, даже не извинившись", - подумала Тамара. Но, странное дело. Она не расстроилась, как всегда, после очередной ссоры. Все ушло и осело, как пыль в том уголке ее памяти, куда она не заглянет больше никогда. Что-то произошло с ней в тот момент, когда сын сообщил ей о смерти Елены. Она не могла осознать свои ощущения. Нет, конечно, не радость, тут она не солгала. Но состояние, близкое к той самой радости, - да. Оно лежало очень глубоко и, как вода просачивается сквозь невидимые трещины, так и это состояние понемногу наполняло ее странным спокойствием. Она вдруг подумала, что смерть Елены это начало конца. Конца той жизни, в которой она до сих пор медленно агонизировала. И, скорее всего, именно осознание этого и прорастало в ней той самой неосознанной радостью.

  ***

       - Ваша жена!

       Тамара прошла мимо секретаря мужа, не удостоив его взглядом. Она с трудом выносила этого человека, в тайне подозревая что, несмотря на его угодливую улыбку, в глубине души он её презирает. Собрин поднялся навстречу жене.

       - Что-то случилось, дорогая?

       - Вот именно, случилось. Объясни, черт возьми, что происходит? И где ты вчера шлялся? Я заходила к тебе в спальню около полуночи.

       - Заходила? - Собрин в притворном изумлении поднял брови, театрально рассмеялся. - Неужели соскучилась?

       Тамара пристально рассматривала мужа. Она отметила болезненную желтизну, покрывающую его скулы, и глаза... Муж прятал глаза, словно боялся, что она вдруг прочтет в его взгляде то, что он старательно скрывает...

       - Тебе не волнует, что женщина, с которой ты спал, которая была твоей любовницей, мертва?

       - А что я, по-твоему, должен делать? Я сожалею.

       - Елену убили! - почти выкрикнула Тамара. - А ты говоришь таким тоном, будто сожалеешь, что кофе остыл!

        - Я повторяю! - раздражено проговорил Станислав. - Я очень, очень сожалею!

       - Ты равнодушная, мерзкая скотина! - Тамара покачала головой. - Думаешь, я не знаю, что у тебя происходит на фабрике?

       - Заткнись, - прошипел Собрин. Подскочив с кресла, он схватил руку жены, с силой сжал. - Заткнись!

       Тамара вырвала руку, дрожащими руками вынула пачку сигарет. Собрин протянул зажигалку, щелкнул.

       - Вот и умница...Мы же вместе? Не так ли? Какая муха тебя укусила? Не угодила массажистка, или ноготь сломала? - с усмешкой, глядя на жену, уселся в кресле. Чуть повел носом, недовольно сморщился. - Опять?

       -Я... Немного... Голова разболелась. - Тамара бросила сигарету, открыв сумочку, достала флакон духов. Намочив кончики пальцев, провела по вискам, запястьям.

       - Хорошо, дорогая... Езжай домой, а лучше к Марату.

       - Что ты хочешь сказать?

       - Ничего такого, чтобы ты не знала.

       Тамара, глянув на мужа сумрачным взглядом, резко поднялась с кресла.

       - Какая же я дура была, что полюбила, вышла за тебя замуж. Ты разрушил всю мою жизнь.

       Лицо Собрина исказила гримаса злобного удивления.

        - Я разрушил? Да что ты и твой папочка знали о жизни? Вы... Такие вальяжные, упакованные связями, обкомовскими пайками, заграничными поездками в своем микромирке ... Ты хоть знаешь, как живут другие люди за китайской стеной, что так тщательно соорудил ваш клан вокруг себя? Да одни твои бриллианты стоят столько, сколько не заработала моя мать, вкалывая в школе всю свою жизнь... Да! Я хотел откусить от вашего пирога, влиться в ваш клан, стать таким же богатым, с таким же уверенным пренебрежением смотреть сверху вниз на копошащихся внизу людишек, как смотрите вы...

       - Ты все врешь. Врешь, чтобы унизить меня окончательно. Сравнять с твоими проститутками.

       - Проститутки честнее тебя, честнее всех твоих тупорылых подружек, обвешанных дорогими тряпками и бриллиантами. Они, хотя бы, зарабатывают своим телом. Вы, же ни черта не работаете, а только паразитируете, как моллюски, присосавшись к достоянию, которое по праву никогда не принадлежало вам.

       - Хочешь сказать, что ты не присосался?

       -Да, и я присосался, и я играю по вашим правилам. Но я хотя бы не строю из себя жертву, - Станислав запнулся, потом глухо добавил: 'Вы с отцом все сделали, чтобы я возненавидел вас. А теперь, когда я стал таким же, как вы, ты меня упрекаешь'.

  Повисла тягостная пауза.

  - Ты прав.... Ты прав во всем. Я слабая, никчемная пустая женщина, которая действительно боится выглянуть из своей раковины. Я слишком самонадеянна, заносчива но,... - запнувшись, она с усилием продолжила:

       - Я любила тебя, любила страстно, как не смогла полюбить больше никого. А ты просто воспользовался мной, чтобы проникнуть в тот мир, о котором мечтал. Так кто из нас более отвратителен? Кто больше аморален? Ты или я? Мы все, рано или поздно, расплачиваемся за свои ошибки. Я не жду от тебя никакой милости и не могу запретить ненавидеть меня. Мог хотя бы просто уважать, но... Ты упрекаешь меня, что я сделала из тебя подлеца. Сомневаюсь, что хороший человек станет подлецом. Ты был им изначально... А вот ты своим отношением сделал из меня...шлюху. Да, я сплю с мужчиной, который годится мне в сыновья. Скажу даже больше. Была у меня встреча с одним человеком... Думала, что нашла я свое счастье но, видимо надо заплатить слишком большую цену, чтобы судьба сделала подарок. Сейчас я поеду к своему жиголо, а ты сиди, и думай, если конечно еще не разучился, как выберешься из всего этого дерьма. Я не хочу допустить и тени мысли, что ужасная гибель Елены каким-то образом связана с тобой и твоими делами.