Страница 6 из 78
— Двадцать первый год, — уверенно ответил я.
— Почему Мисс Ракета изменила свой первоначальный вариант костюма? — Никак не показав, правильно ли я ответил, продолжил допытываться Вирт.
— Такое нас точно спрашивать не станут!
— Откуда ты знаешь? Там не зря такой отсев, тебе следует быть готовым к любым неожиданностям. Ну так что?
— У её костюма была слишком короткая юбка и против неё выступил профсоюз домохозяек Америки.
Это был лёгкий вопрос, Вирт частенько сокрушался пуританскими нравами, царившими в середине прошлого века, когда геройское движение только зарождалось, и специальных стилистов с пиарщиками, которые обычно и разрабатывают Героям их образы, тогда попросту не существовало.
— Чёртовы безвкусные клуши, — проворчал он, подтверждая мою правоту. — Ладно, следующий вопрос: какие события привели к принятию единого закона об обязательной регистрации сверхов?
Так, это тоже вроде бы не сложно, но требует развёрнутого ответа. Главное теперь сформулировать всё, что вертится на языке.
— Ну?! — Поторопил меня Вирт, резко подавшись к камере.
— Основной причиной этого считается война против Компании, крупнейшей на тот момент Уродской организации в мире, — я сделал паузу, давая себе время собраться с мыслями. — Её началом принято считать Московский инцидент, после чего она продолжалась ещё около пяти лет, охватив практически все крупнейшие города мира, а затем перенёсшись в неблагополучные регионы. Последнее сражение состоялось в городе Эль-Хали, где, как считается, были уничтожены оставшиеся к тому моменту в живых руководители Компании. Тем не менее, нет причин считать, что с ней было покончено навсегда, ведь вскоре после этого мир захлестнула новая волна Уродов.
Взяв заранее подготовленную бутылку с водой, я промочил пересохшее горло, и только после этого продолжил:
— После серии терактов, казалось бы, совершённых вполне успешными и до этого не проявлявшими сверхсил гражданами, во всём цивилизованном мире были ужесточены меры безопасности, заметно осложнившие повседневную жизнь граждан. Также в тот момент уже стало заметно значительное увеличение числа сверхов, по миру прокатилась волна рывков. Учёные до сих пор не знают, чем был вызван этот феномен, после которого также увеличилась и рождаемость сверхов, а средний возраст вхождения в силу, наоборот, упал.
Сверхов, родившихся после двадцатого года, теперь называют вторым поколением, к которому также причислен и я со всеми своими сверстниками. Впрочем, сильной разницы с первым поколением вроде как и нет, кроме того, что у нас был не столь ярко выраженный рывок. Сам я своего толком и не помню, знаю лишь, что это произошло, когда мне было восемь. В один момент у меня просто начало греметь под рубашкой и это отнюдь не фигура речи — тогда я вытряс из-за пазухи какие непонятные стекляшки, даже не поняв, что толком произошло.
Но вообще, мне сильно повезло, что мои ранние кристаллы не имели острых граней и не могли меня поранить. Помнится, первое время я не мог это контролировать и постоянно находил «стекляшки» то в постели, то в волосах, то в ботинках. Но не все были такими везунчиками, как я. Пусть поначалу способности ослаблены и не способны нанести прямого вреда своему владельцу, про косвенный речи не идёт. Например, у ребёнка проснулась сила повелевать пламенем, и маленький огонёк, зажигающийся на кончике пальца, ему никак не навредит. В отличие от устроенного по неосторожности пожара. Это стало ещё одним доводом в пользу того, что ситуацию надо радикально менять.
— Пока обстановка не успела достичь точки кипения, и был принят закон об обязательной регистрации сверхов. Благодаря тому, что все они теперь были на виду, надобность во многих ограничениях отпала, из-за чего голос недовольных потонул во вздохе облегчения всех остальных, — закончил я.
— Вполне исчерпывающе, — важно произнёс Вирт, после чего хитро усмехнулся, — хотя со «вздохом облегчения» ты, конечно, загнул. Ты, видно, наизусть это зубрил, но лучше как-то своими словами, без этой академической претенциозности, граничащей с пошлостью.
Я сделал непроницаемое лицо, никак не прокомментировав его замечание. Эх, никто не ценит мою импровизацию, я ведь сам это придумал! И неужели оно и впрямь звучит настолько неуместно?..
— Ладно, продолжим, — к счастью, он не стал развивать тему, сосредоточившись на деле.
Опрос длился почти три часа, за которые Вирт успел выжать из меня даже то, что я и знать-то не должен! Но я совсем не жалею, что попросил именно его помочь с подготовкой, ведь как раз это мне сейчас и нужно.
— Ну что же, посмотрим, — проговорил мой персональный экзаменатор, быстро стуча пальцами по клавиатуре, — у тебя…
Он сделал драматическую паузу, и я затаил дыхание, отставив в сторону бутылку с водой, которой отмачивал распухший язык.
— Восемьдесят восемь процентов правильных ответов! — Наконец огласил результаты Вирт.
— Так мало? — Разочарованно выдохнул я.
— Мало? Это отличный результат! К тому же, ты напортачил в основном с моими персональными вопросами. К примеру, второй состав Сеятелей был собран в две тысячи одиннадцатом. Но в двадцать первом они и впрямь попали под раздачу, после чего трое из шести членов группы не могли продолжать свою геройскую деятельность. Тогда оставшиеся не стали доукомплектовывать команду и вскоре, из-за разногласий друг с другом, были распределены по разным отделениям.
— Это всё, конечно, очень интересно, но вдруг этого не хватит?
— Они хотят, чтобы ты так думал, — ухмыльнулся Вирт, — неизвестностью подтачивают уверенность абитуриентов. Не кажется ли тебе странным, что о вступительных экзаменах слишком мало известно? И это с учётом того, что не прошедшие отбор неудачники как правило выплёскивают своё негодование в сеть. А тут — тишина!
— Наверное им запрещают распространяться об экзамене, — пожал плечами я.
— Поверь, одним запретом дело не ограничивается, здесь кое-что посерьёзнее, — он перешёл на свой фирменный таинственный тон, — они делают это со всеми, и ты также не станешь исключением…
— Делают что? — Напрягся я.
Неужели у них есть сверх, способный стирать память, или что-то вроде того?
— Скорее всего они, — Вирт придвинулся к экрану, и, когда я сделал то же самое, резко выпалил: — возьмут с тебя подписку!
— Ах ты ж ё… — я вовремя осёкся, сдерживая ругательства. Вот блин, всегда ведусь на его приколы! — И что с того?!
— Да ничего. Я это всё к тому, что тебе нет смысла ещё сильнее себя накручивать, — всё ещё улыбаясь, он откинулся на спинку кресла. — Всё, что мог, ты уже выучил, оставшееся до экзаменов время погоды не сделает, я бы на твоём месте потратил его на то, чтобы максимально расслабиться.
— А я и не напрягаюсь, — протянул я, вальяжно махнув рукой, как это обычно делает Виталя. Эх, где-то он теперь? Наверняка на юга с родными укатил, и точно не напрягается.
— Славчик-Славчик, — укоризненно покачал головой Вирт, — заливай кому другому, то-то у тебя глазищи красные, никак допоздна засиживаешься, нарушаешь режим.
Я смущённо опустил свои красные глазищи. Что есть, то есть, чем ближе решающий день, тем позже я ложусь, пытаясь затолкать в голову как можно больше информации.
— Лучше нормально отоспись, чтобы перед приёмной комиссией быть как огурчик.
— Зелёный и в пупырышках?
— Воистину, мой юный ученик! — Вирт даже пальцами прищёлкнул. — Только так, и никак иначе!
***
Вот и настал день экзамена. Я всё же решил последовать совету Вирта, он обычно говорит довольно дельные вещи, пусть и не теми словами, которые можно воспринимать всерьёз. Но я-то с ним чуть ли не всю свою сознательную жизнь знаком, успел привыкнуть к его манере общения. В общем, я и впрямь постарался отдохнуть, даже с парой пацанов со своей улицы пересёкся, которые тоже никуда на лето не уехали. Шатались с ними по району, обсуждали девчонок, вчера даже, проходя мимо футбольного поля, присоединились к игре, там как раз не хватало ребят. А ещё я наконец-то добрался до парикмахерской, а то в последнее время зарос до такой степени, что отросшие вихры торчали во все стороны, как у какого-то безумного учёного. Несмотря на то, что за эти два дня я не открыл ни одного учебника, не могу сказать, что они прошли совсем уж без пользы.