Страница 59 из 110
- Эй! Мы хотим посмотреть!
Голос Саяра перекрыл вопли толпы:
- На наложниц велеара позволено смотреть лишь хранителям двора скай. Довольствуйтесь тем, что присутствуете на самой церемонии, и распивайте вино, дасы Валласа. Восхваляйте вашего велеара! Всем раздать ещё вина!
Жрецы в красных сутанах обступили меня со всех сторон, закрывая от толпы, раскачиваясь и монотонно вторя гортанными голосами молитвы своему гайларскому идолу. А Рейн стоял рядом с ними, возвышаясь на целую голову, сложив руки на груди, глядя прямо на меня и продолжая усмехаться. Саанан. Самый настоящий. Безжалостный и жуткий, как само порождение зла.
Пятилистник срезали медленно. По одному листу, и я кусала губы, глядя в потолок на звезду Севера. Вот она боль…она приближала меня к моему народу, к тем, кто так же кусал губы под ножами мясников, свежевавших их на живую под моими окнами, пока я не знала, какое решение принять. Вот теперь я его приняла, а верное оно или нет, покажет время. Совесть моя чиста. Она больше не обливается кровью от презрения к самой себе.
Я даже не застонала. Перед глазами проносились лица моих мертвых воинов. Я не знала сейчас, поступила ли правильно. Сделала ли все так, как должна была сделать, или совершила безумие, но наслаждение от смерти астреля я никогда не забуду. А еще наслаждение от понимания, что не вышло так, как хотел ОН. И никогда не будет. Не по моей доброй воле. Лассары не станут сами на колени. Пусть запомнит это.
После того как пятилистник срезали и смазали мне кожу жирным слоем вонючей мази, меня отвязали и швырнули на колени к ногам Рейна, голую, дрожащую от боли и унижения. Я видела, как жрецы вручили ему длинный штырь с железным витым клеймом в образе волка на конце, раскаленным докрасна, и когда меид приложил его к моей спине, я все же закричала, падая вперед, на живот, к носкам его сапог, от боли по щекам покатились слезы, они капали на черную кожу и оставляли на ней блестящие хрусталем разводы. Слезы дочери Ода Первого на сапогах валлаского велеара.
- Оно стоило того? Твое мимолётное наслаждение от убийства астреля стоило боли от этого унижения? Ты могла попросить, и я бы дал тебе убить его лично после…И как тебе стоять передо мной на коленях, Одейя? Думала, я убью тебя? На это рассчитывала, маленькая велеария?
Да! Я на это рассчитывала! Что он убьет меня! Что он разозлится и отрубит мне голову своим мечом прямо здесь, у алтаря, и я последую к Анису, а отец освободится от этих пут, которыми хотел его связать проклятый Безликий.
- Унижение – это носить твое имя добровольно, валласар, а попасть в рабство – это участь и воля рока, – прохрипела я, чувствуя, как все плывет перед глазами, как ускользает сознание, и триумф превращается в ржавое послевкусие поражения.
- Неет, девочка. Это тоже был твой добровольный выбор.Вместо того, чтобы с гордостью носить корону и не опозориться, ты предпочла ублажать меня в постели и влачить существование рабыни, рожать не наследников престола, а бастардов. Ты – идиотка, Одейя. Ты не дочь своего отца! Ты просто упрямая глупая женщина! Унесите ее в мои покои. Продолжать праздник. Раздавать золото людям. Мы отмечаем нашу победу и новый поход. Мы выйдем на Лассар через три ночи. В остальном наши планы не изменились.