Страница 41 из 110
Я слышала каждый их крик, каждый вопль боли и раздирала в кровь ладони. Знают ли они, как мне больно сейчас? Знают ли, как я бьюсь головой о каменную стену и глотаю слезы. Да, я не умею плакать. С детства не умела. Ни одной слезы, ни одного рыдания, только кожу резала на тыльных сторонах ладоней, когда невыносимо становилось. Анис всегда говорил, что слезы живут у меня на дне глаз. Он их видит. Они там точно есть. А другие, что я просто холодная и бесчувственная и не умею плакать. Мои невестки заливались слезами, когда узнали о смерти Аниса, братья рвали на себе волосы, а я… я только не могла разговаривать несколько часов, а слез так и не было. И сейчас нет. Но брат знает, как я оплакиваю его. Изнутри. С изнанки. Там я захлебываюсь слезами и буду оплакивать до самой смерти.
А потом они запели песнь ниады, и я почувствовала, как меня разрывает на части. О, Иллин, если ты существуешь, дай мне силы заплакать! По ним! Заплакать, потому что я не могу их спасти! И они бы не хотели этого. Ни один из моих воинов не хотел бы этого унижения для своей велеарии. Стать женой раба валлаского, захватившего наших людей. Я слышала, что проклятый валласар говорил им. Он говорил, что это я послала их на пытки. Что это я виновата в их страданиях.
- Слышишь, ниада?! Слышишь, как они кричат под лезвиями моих палачей, а ведь ты можешь это остановить. Всего лишь одно коротенькое слово «да». Их уже восемь, Одейя… а скоро станет семь. Ты их считаешь вместе со мной?
Они поют… захлебываются криками и поют оду мне, а я лежу на каменном полу, впервые в жизни осознавая, что такое ненависть. Она впитывается мне в кожу с каждым их криком и стоном, а я хриплю и зажимаю уши руками. Простите меня! Пожалуйстаааа. Когда-нибудь я отомщу за вас. Когда-нибудь я буду сдирать с него кожу так же, как он это делает сейчас с вами. Проклятый безумец, фанатик и психопат. Чудовище в облике человека… а человек ли он? Сегодня на лестнице мне показалось, что он сам Саанан. Его плоть дымилась у меня на глазах, а он улыбался этими чувственными губами под черной маской. Оскал адского чудовища и взгляд зверя. Кто его породил? Какая мать выносила такого нелюдя? Неужели его вскармливали молоком и пели ему колыбельные? Мне казалось, он возник из ада сам по себе. Как истинное проклятие.
Потом все стихло, а я так и лежала на полу, вспоминая их лица. Каждого, кого повела за собой в Валлас навстречу мучительной смерти. Перечисляла про себя их имена и просила у каждого прощения. Самые преданные, верные. Анис отбирал для моей личной охраны лучших.
Повсюду одна смерть. Я веду её за собой по пятам. Я и есть смерть во плоти. Моя отравленная кожа источает этот яд и уничтожает все живое вокруг. Я привела всех в ловушку, и сама попалась. Так глупо. Так нелепо. И ни одной мысли, как отсюда выбраться. Ни одной идеи. Но я смогу ведь? Я же Одейя дес Вийяр. И не позволю какому-то валласару искалечить мне жизнь.
***
Он пришел под утро. Неожиданно. Один. И я вскочила с пола, услышав лязг замка, глядя, как дрожит в его руке факел, и как он не может попасть в замок ключом.
Ненависть завибрировала под кожей волнами, закопошилась тысячами мелких иголок. Она зажила своей жизнью. Никогда не испытывала такой всепоглощающей ярости, как по отношению к этому человеку. Он всколыхнул во мне что-то страшное и темное, о существовании которого я даже не подозревала.
И страх. Я боялась его так сильно, как только можно бояться ночных кошмаров, когда полностью не контролируешь ни себя, ни ситуацию. Все зависит от случайного течения «сюжета». Я же зависела от больного разума этого мстительного психопата. От изощренности его фантазии в разных способах получить желаемое.
Сейчас на нем не было того страшного плаща, в котором Даал больше походил на тень, а не на человека. Но его образ от этого не изменился. Вокруг него вибрировала аура бездны. Какой-то непроницаемой тьмы и порока.
Опять во всем черном. Высокий и мощный. Под кожей сталь или раскаленная магма и, кажется, что она перекатывается и бугрится мышцами на его сильном теле. Одет небрежно, длинные волосы всклокочены, словно всю ночь его терзали самые жуткие саананские твари. Лучше бы они утащили его в ад. Распахнутая на мускулистой груди черная рубашка небрежно одной стороной заправлена в штаны и маска неизменная, но уже не железная, а кожаная. На руках перчатки. Глаза расширились от понимания…если надел перчатки, значит собрался ко мне прикасаться.
Рейн слегка пошатывался, и я поняла, что валласар пьян. Запах вина и сигар наполнил мою темницу, забиваясь в ноздри, а я отскочила к стене, гремя длинной цепью и глядя расширенными глазам, как он наконец-то справился с замком и вошел ко мне. Издевательски склонился в поклоне. Как шут при дворе моего отца.
- Доброе утро, ниада. Как спалось? Вам было удобно на вашей новой постели? Ох, простите, у вас нет постели, только тюфяк с соломой. Цветы под вашими окнами еще не благоухают... но мороз плохо способствует трупному смраду.
- Убирайтесь вон!
Он сунул факел в подставку на стене и усмехнувшись, направился ко мне. Не спеша, бряцая шпорами на зеркально вычищенных высоких сапогах.
И мне стало страшно, страшнее, чем сегодня вечером на лестнице. Наверное, потому что сейчас он мне казался более безумным и невменяемым. Я скорее почувствовала, чем увидела, что и он напряжен. Только мне это не сулило ничего хорошего. Я была в этом уверена.