Страница 86 из 103
Темный эльф за спиной магистра плотно сжал губы. Лемьюр был против ритуала. Даже ему, прожженному некромагу, он казался чрезмерно жестоким. Я согласна, но бесконечное ожидание, что его опыты наконец принесут свои результаты, пожирало изнутри.
Я не хотела и не могла больше ждать. Все это время жила с углем вместо сердца, с отчаянным желанием отомстить тому, кто оставил меня ни с чем. И только когда вся его семья, вся его драгоценная Самогета будет погребена под неимоверным количеством трупов на улицах, оно, возможно, снова забьется.
«Хватит! — одернула я себя, — хватить думать о нем. Не сегодня, не в этот великий день!»
Магистр поднял руки и принялся чертить руны с безумной быстротой. Вокруг него сгустилась и запульсировала тьма. За каждый знак он расплачивался силой, поэтому спешил, и от усердия на его выбритой голове выступили вены.
Я, мои братья и сестры, отступники, разом упали на колени по кругу зала и принялись повторять рунические письмена за магистром. От этого еле слышного шепота, напоминавшего песнопение, по моему лицу потекли слезы. Все, начинается!
Над нарисованным кровью знаком спирали в центре зала, закручиваясь, как вихрь, поднималась чернота. Она потянулась к распятым на столбах магам, и они забились от удушья, стоило ей достичь их.
— Быстро веди их сюда, — крикнул магистр Лемьюру.
Темный эльф вывел девять магов. Молодые адепты ордена, ученики магистра, почти еще дети, встали вокруг своего учителя.
Пленники, запертые в клетке, начали биться об решетку, и даже сквозь кляпы были слышны их всхлипы и визги. Кто-то ударил по клетке и приказал им заткнуться. В зале продолжала сгущаться почти осязаемая тьма, она поглотила огонь факелов на стенах, до которых смогла дотянуться. Потемнело. Не обратив на это внимания, магистр ласково обратился к своим ученикам.
— Ваша жертва — это великий дар, который не будет забыт вашими братьями и сестрами! Вы войдете в историю, ваша война закончится сегодня, она же приведет нас всех к расцвету.
Стоило Парагону договорить, как словно по безжалостному велению руки кукловода все девятеро учеников подняли над собой кинжалы и безвольно всадили острия себе прямо в сердца. Все случилось так быстро, что, боясь сбиться с молитвы, я даже не успела шелохнуться. Из их ртов потекла кровь, сопровождавшаяся захлебывающимся бульканьем и непроизвольным кашлем. На лицо мне брызнули красные капли, и я отвела взгляд. Жестоко. Но мы все знали, на что идем, и каждый заплатил свою цену.
Тьма, оторвавшись от уже неподвижных на столбах магов, бросилась к упавшим на пол ученикам и принялась жадно впитывать покидавшие их тела жизни и магию. Чем больше тьма напитывалась, тем плотнее становилась, кружась и превращаясь в черную воронку.
В лицо ударил ледяной, колючий ветер. Вновь послышался плач из клетки с пленниками, но в этот раз никто не обратил на них внимания. Не прекращая нашептывать слова заклинаний, мы вместе с магистром принялись синхронно писать новую руну, призывая Ее, добровольно вливая и отдавая часть нашей силы навсегда.
Парагон и стоявший недалеко от него Лемьюр тоже упали на колени. Незнакомая сила расползалась по залу невидимыми щупальцами. Когда она достигла меня, я ощутила всю ее мощь. Чужая воля, сокрушительная, властная, не спрашивая заставила припасть лбом к полу. Из воронки нагая, прекрасная медленно вышла Она — Первомать. Наша чистая руна. Мое оружие отмщения.
***
Тревога теперь стала моей постоянной спутницей. Стоило Рагонгу выйти за порог, как во мне просыпалось волнение. Круг сменялся кругом, в княжество пришли духота и тревожные новости, что назревает война. В имении старались не сеять панику, но невозможно было не заметить, что охраны стало на порядок больше. Муж уходил с первыми лучами солнца и возвращался поздно, иногда посреди ночи. Я не находила себе места все это время, стараясь отвлекаться на тренировки с Сетсеем. С каждым уроком драгон усложнял занятия, и однажды я осознала, что уже не просто держу в руках меч, но и неплохо им владею.
Фебрану временно закрыли, отправив всех учащихся по домам. Как и раньше, мои занятия проходили в частном порядке в имении. С миссис Первой мы перешли на осваивание сложных заклинаний. Я упражнялась в арканной магии и потихоньку начинала знакомиться с природной, которая никак мне не давалась. Меня успокаивали, объясняя, что эта непростая магия идет от естества самого мага-природника и, невзирая на мой потенциал, может остаться недоступной, потому что чужда мне.
Уроки с Веладом стали моей ниточкой во внешний мир. Наши занятия начинались с моих расспросов и обсуждений о происходящем в Людее, и с каждым разом дворф мрачнел все больше и больше. Орки были готовы ответить, если Эруан пересечет их границу. Самогета пригрозила выйти из состава Людеи, не желая потакать глупостям правителя, и к тому же не хотела портить хорошие отношения со своими соседями, то есть с орками. Гномы ожидали кровопролитных побоищ, поэтому взвинчивали цены на свое оружие. Светлые эльфы требовали немедленного свержения Эруана. Темные эльфы как раз наоборот — в противовес светлым братьям обещали поддержку Миноле, если начнется война. Оборотни целыми семьями уезжали из Людеи и возвращались в родные места, не желая умирать за людей.
Творилось что-то невообразимое, но во всей этой неразберихе меня волновал лишь Рагонг. Днем я отгоняла от себя тяжелые думы воспоминаниями о ночах, ставших для нас обоих укрытием от безумства вокруг. Стоило ему появиться на пороге — и я вспыхивала в прямом смысле этого слова. Мое тело искрилось, магия выходила из берегов, и мне требовались усилия, чтобы ее успокоить. Ему это нравилось. Карие глаза Рагонга темнели, почти сливаясь со зрачками, и через пару мгновений мы оказывались в спальне. Но неминуемо наступало утро, и он снова уходил, а я оставалась и продолжала надеяться, что сегодня он вернется с хорошими новостями о том, что Эруан отвел войска и все вернулось на круги своя.