Страница 2 из 4
Автобусов на конечной остановке не было. Ракушка решила не идти на продлёнку, а дождаться тот автобус, на котором ехала. Она надеялась, что её портфель так и будет лежать под задним сидением. Но водителя она не запомнила и сам автобус. Ведь снаружи автобусы все были похожи – в основном белые, но или с красной, или с синей, или с голубой полосой.
Так что девочка встречала каждый автобус.
Когда автобус подъезжал, и все пассажиры выходили из него, Маша заходила в салон. Она залезала под каждое сидение – искала свой портфель. Но его не было. Уже стемнело, Ракушка замёрзла. Её приметил один водитель. И когда в очередной раз девочка зашла в автобус, он поинтересовался, что она ищет.
– Милочка, ты уже третий раз меня обыскиваешь, – сказал, улыбаясь, водитель.
В ответ Ракушка заплакала и рассказала про портфель.
Водитель успокоил её. Он убедительно сказал:
– Иди домой, дурёха, а завтра с мамой поедете в автопарк. Там должен быть твой портфель. У диспетчера. Обычно ему мы отдаём забытые вещи.
Ракушка пошла домой. В темноте она увидела знакомый силуэт: ей навстречу шла мама.
– Маша, что случилось? – взволнованно спросила она. Ракушка заплакала.
– Мам, ты только не ругайся, ладно? – попросила Ракушка, вытирая слёзы и собрав в кулак все ракушки в кармане.
– Ну, что ещё стряслось, горе ты моё? – спросила мама, обняв Машу.
Наверно, у Ракушки был такой жалкий вид, что мама прижала её к себе ещё крепче и добавила:
– За что ж тебя ругать, ты уже сама себя наказала. Посмотри на себя.
Девочка облегчённо вздохнула. Разжала кулак с ракушками. Утром Маша в
школу не пошла. Они поехали с мамой в автопарк.
Но диспетчер, выслушав их, грубо ответила:
– Нет у меня никакого портфеля!
Потом, зевнув, добавила:
– Никто не передавал.
Ракушка виновато смотрела на маму.
– Ну, что стоишь, Маш? Пойдём в магазин, покупать портфель, – взяв Ракушку за руку, сказала мама. Про сменную обувь и ключи Ракушка промолчала.
Цапля и жаба
Продлёнку, куда ходила после школьных уроков Ракушка, вели две учительницы. Им было лет по семьдесят. Одна была очень высокая ростом и худая. Звали её Елизавета Аркадьевна. Походка у неё была странная: она ходила медленно, вытягивая вперед то одну, то другую ногу. Как цапля. Мальчишки между собой так и звали её – «Цапля».
Другая, Нина Савельевна, наоборот, была невысокого роста и очень полная. С плохим зрением. Линзы в очках были такие толстые, что глаза Нины Савельевны казались просто огромными. Все ребята звали её «Жабой».
Однажды мальчишки стояли возле класса и обсуждали этих двух учительниц. При этом громко смеялись. И изображали, как ходит цапля. Они не заметили, как к ним подошли Елизавета Аркадьевна и Нина Савельевна – они всегда ходили вместе.
Ракушка с девочками была в классе. Уроки все уже были сделаны. Кое-кто из ребят ушёл домой. Оставалось немного времени до конца рабочего дня. На задней парте были выложены в рядок ракушки, и девочки с интересом рассматривали их. Дверь в класс была распахнута. Девчонки услышали голос Нины Савельевны:
– Быстро в класс!
На ней не было лица. Ракушка увидела, что глаза Нины Савельевны от возмущения, казалось, стали больше самих очков. Мальчишки, не торопясь, друг за дружкой молча стали заходить в класс и садиться на свои места за парты.
Елизавета Аркадьевна уже стояла у открытого окна. Нина Савельевна часто проветривала класс. Потому что было очень душно. От сквозняка, покрашенные в какой-то красноватый цвет, волосы Елизаветы Аркадьевны разлетались в разные стороны. Но она не поправляла их, как обычно. Она словно замерла: её взгляд был устремлён куда-то вдаль, а угловатые плечи были приподняты, и руки скрещены на груди. Это означало, что она очень сердита.
Увидев её в таком состоянии, Маша сразу сгребла все ракушки в кулак, и девочки тоже разошлись по своим местам.
Все ребята потихоньку заняли свои места за партами. В классе стало так тихо, что слышно было, как летает муха.
Обычно в классе всегда шумно: кто разговаривает, кто бегает друг за другом. И чтобы хоть на время усмирить расшалившихся ребят, Нина Савельевна предлагала всем послушать, не летает ли «самолётик» – та самая муха.
Все затихали на какое-то время. И слушали. Иногда летало несколько таких «самолётиков». Сейчас на муху никто не обратил внимание. Все сидели, виновато опустив головы.
Нина Савельевна села за свой стол у доски. Елизавета Аркадьевна так и стояла у окна, спиной к классу.
– Значит так! – сказала Нина Савельевна. – С этой минуты у нас не класс, а болото. А вы все – лягушки. Понятно? Ква-ква!
Нина Савельевна так заквакала, что было очень смешно, но никто не смеялся.
– Я спрашиваю: понятно? Ква-ква! – повторила она.
В классе по-прежнему стояла тишина. Потом один мальчик жалобным голосом сказал:
– Нина Савельевна, простите нас, пожалуйста. Мы больше так не будем…
За ним начали галдеть остальные:
– Мы больше не будем… Простите нас…
Нина Савельевна сидела и смотрела куда-то в сторону поверх очков.
– У «цапли» тоже просите прощения, – немного помолчав, сказала Нина Савельевна.
– Елизавета Аркадьевна, простите нас, пожалуйста, – хором, и так слаженно, как будто репетировали, сказали ребята.
Елизавета Аркадьевна отошла от окна. Её плечи были опущены. Заправив за уши растрепавшиеся волосы, она подошла к Нине Савельевне и, глядя куда – то в пол, тихо сказала, как будто самой себе:
– У меня очень болят ноги, а у Нины Савельевны – больное сердце. Учителей в школе не хватает, и директор лично попросил нас поработать с вами.
Повернув голову к окну, помолчав немного, добавила:
– Надо иметь элементарное уважение к людям, которые несмотря ни на что, сейчас с вами.
Как мне стыдно за вас!
Сказав это, она быстро вышла из класса.
После того случая больше никто не смеялся над этими учительницами. И про прозвища забыли. К тому же, смеяться над старым и больным человеком, просто глупо. А тут – учителя!
Честно, Ракушке было очень стыдно. За ребят.
Нужный подарок
Была суббота.
«Как хорошо, сегодня не надо идти в школу», – подумала Ракушка, едва проснувшись. Из коридора доносилась приятная музыка. Мама, уходя на работу, всегда выключала радио, чтобы Маша подольше поспала в выходной день. Ведь в школу она вставала рано. И поэтому к концу недели ходила, как сонная муха. А ещё по вечерам Ракушка всегда долго читала. Книжки были разные – их мама приносила с работы из библиотеки. И, засыпая с книжкой в руках, Ракушка забывала выключать настольную электрическую лампу. Стол был низкий и стоял близко к кровати. Маша могла во сне задеть лампу рукой и опрокинуть её.
– Разве так можно? Спалишь весь дом, и сама можешь угореть! Что я буду без тебя делать? – ругала её мама.
Как только мама уходила на работу, Баб-Бэл сразу включала радио. И оно потом «щебетало» весь день. Часто на полную катушку. Повалявшись немного в постели, Маша встала, умылась – в углу у двери на табуретке стоял кувшин с водой и тазик. Переоделась. Быстро выпила остывший чай. Выходить в коридор и подогревать чайник на керосинке ей не хотелось: там гремела кастрюлями Баб-Бэл. Ракушка решила пойти на улицу. Посмотреть – может, кто из ребят гуляет. Увидев Машу, Баб-Бэл спросила:
– Доброго денёчка. ВыспаласЯ, царевна?
– Не совсем. Я рано проснулась, – ответила Ракушка, закрывая дверь своей комнаты.