Страница 3 из 15
Если вы спросите, как меня зовут, я вам не отвечу, потому что меня еще не придумали. Назовите как хотите. Придумайте мне национальность, год рождения, цвет волос и группу крови. И как его зовут, я тоже не знаю. Иногда вертится какое-то имя на кончике языка – и тут же исчезает. Можете называть его – мой герой. Это я его так про себя зову – мой герой. Именно мой, а не чей-нибудь.
И про это напишите – как чуть погодя он тоже вышел из-за ограждений, и как перед ним тоже расступалась толпа, тоже потихоньку щелкали на телефоны, кто-то подошел, попросил автограф, вы сами придумаете, кто это был, ну пусть будет миловидная девушка, например, подойдет, попросит автограф, захочет поцеловать этого, который вышел из-за ограждений, не решится…
Потом этот, который вышел из-за ограждения, тоже направится в кафе. Он пошел туда не просто так, вернее, сделал вид, что просто так, пообедать пошел, сам устроился рядом со мной, завел разговор, вроде как невзначай, про жизнь… Ну это вы сами придумаете разговор про жизнь, и чтобы ясно было, что он только делает вид, что про жизнь разговаривает, а сам нет-нет да и смотрит, один я или со своим героем.
Я улыбаюсь.
Вежливо отвечаю.
Делаю вид, что героя здесь нет, нет, нет. Я один. Один. Один-одинешенек. Его здесь нет. Нет. Нет. А потом он спросит что-то такое, что мой герой не выдержит, прямо здесь, прямо сейчас (ну вы же напишете это, правда?) вот-вот-вот, и он спросит, и будет смотреть на меня выжидающе, но не слишком пристально – типа, вроде как невзначай спросил, – и будет пауза, секунд несколько, не больше, только каждая секунда растянется лет на тысячу, не меньше. Мой герой будет рваться в бой, я буду удерживать его – за руки, за локти, у нас даже до драки дойдет…
Он эту драку не увидит. Даже не догадается. А потом я отвечу что-нибудь свое, обыденное, и он сдержано улыбнется…
Он…
…у него тоже нет имени.
И ничего нет.
Впрочем, он и сам про себя рассказать может.
А что я могу про него рассказать… Вспоминаю хоть что-нибудь о себе, ничего толком не вспоминается, а нет, вот, было, например… Я скажу ему:
– Ты что творишь? Ты что делаешь, я тебя спрашиваю, ты что делаешь?
Нет, я не скажу, я заору на него – на предыдущего рассказчика. Вот так:
– Ты что творишь, а?
А он изумленно покосится на меня, типа, а чотакова, а я чё, а я ничё…
И я снова заору:
– Ты что творишь?
Он не выдержит и спросит:
– А в чем дело?
Он как должен с Конкордией разговаривать, а? Да он насмехаться должен над этой Конкордией, вроде как вежливо говорит, а сам смеется ей в лицо… про себя…
Слушайте, сложно это, даже не знаю, сыграю я такое или нет…
А я тогда напомню:
За воротами еще четверо стоят.
– Вы же вроде говорили, пятеро?
Тогда я взорвусь, я вообще хорошо умею взрываться:
Слушайте, вы мне тут не паясничайте, или играете, или что…
Потом он будет играть, вы уж напишите, постарайтесь, как он будет играть, как он будет насмехаться над Конкордией, а потом Конкордия что-нибудь ему прикажет, он сделает вид, что выполнил, а на самом деле ничего не выполнит…
Как-то так.
А потом я буду пересматривать, что получилось, это уже потом, потом, тогда-то я увижу, что все эти насмешки, вся эта двойная игра – всего лишь маска, что он раболепствует перед Конкордией, и никого не собирается обманывать… кроме меня.
Он уже сказал, что его никак не зовут, правда, дал имя тому, кого я хочу убить. Он назвал его мой герой, то есть – его герой…
– Какой сейчас год?
Смотрю на человека, меня ожившего, спрашиваю:
– Какой сейчас год?
Триста двенадцатый.
Голос у него низкий, с хрипотцой. Мне кажется, я ослышался.
– Э-э-э… Сто двенадцатый, вы имели в виду?
Он снова повторяет, скалит зубы, зубы у него плоховато сделаны, одной линией, ну да ему зачем, жевать-то уже не надо…
– ТРИСТА двенадцатый.
На всякий случай уточняю:
– Две тысячи…
Уже готовлюсь услышать – три тысячи.
Нет.
– Две.
Осторожно прислушиваюсь к своему новому телу, осторожно двигаю пальцами, поднимаюсь – удивительно легко и быстро. Ищу инструкцию, инструкции нет, это плохо, что инструкции нет, должна быть, а то буду тыкаться как слепой котенок, где зарядить тело, где разъемы, где что…
– Инструкцию мы вам дадим… обязательно…
Спохватываюсь:
– Это… вы меня оживили?
Он кивает:
– Я.
– А вы…
– Конкордия, к вашим услугам.
Конкордия, Конкордия, что-то вертится на языке…
А.
Ну да.
– Вы… от Конкордии?
Смеется, снова показывает зубы:
– Нет-нет, вы не поняли… я и есть Конкордия.
Понимаю.
– С-спасибо…
– Спасибо в карман не положишь.
Снова понимаю.
– Я… отработаю.
– Очень хорошо… ну что же… договоримся. Есть такое дельце…
Это герой, если что. Так вы тоже напишете. И еще вы напишете, как я…
…и еще напишите, как я рвал сценарий. Обязательно напишите. Сначала общим планом – съемочную площадку, операторы, режиссеры, статисты, ну и я, и этот… Потом крупным планом – я листаю сценарий, вчитываюсь, очень крупным планом – как я хмурюсь, потом просто крупным планом – я разрываю сценарий, аккуратно, страницу за страницей, чиркаю зажигалкой, а все уже бегут ко мне…
Ну и дальше напишите. Как этот орал, что вы себе позволяете, как я орал… нет, я не ору, но все равно на повышенных тонах, и думать даже не смейте, об этом и речи быть не может, и этот орет – не нравится, пошел вон отсюда, за забором еще пятеро стоят, и я ору, куда вы от меня, на хрен, денетесь, уже серий дофигища и больше отснято, и этот что-то орет, да ты не один такой, да мы… да я… да вы все… да мы ему… да он нам… да мы ему внешность поменяем, скажем, он операцию сделал или вообще тело поменял, чтобы враги его не узнали… и делов-то… и на хрен ты нам не нужен с закидонами своими…
Вот это напишите. Как я почти поверил, что мне сейчас покажут на дверь, совсем покажут, а потом кто-то главный бегал вокруг нас, хлопотал, успокойтесь, успокойтесь, пойдемте обедать, надеялся, что поедим и поостынем…
Или нет, этого не было, все было намного тоньше, я не рвал сценарий, я вообще сам по себе человек неконфликтный, не бывает у меня так, чтобы рвал что-то, орал на кого-то… Так что я по-другому…
Вот вы сейчас спросите – кто я, откуда, как пришел на съемочную площадку, почему решил стать актером, ждете от меня какой-нибудь душераздирающей истории, как в детстве меня спрашивали, а ты кем стать хочешь, а на самом деле кем, ишь чего выдумал, актером, ну ничего, ничего, это пройдет… Еще что-нибудь вам расскажу, про кастинги какие-нибудь, вы нам не подходите, мы вам перезвоним, и не перезванивают…
А я вам ничего не расскажу.
Потому что не знаю.
Не помню.
Отчаянно пытаюсь высосать что-нибудь из памяти, которой нет – нет, потому что меня еще не придумали, про меня еще никто не написал. Так что я не помню…
На съемочную площадку я пришел по очень простой причине – мне нужны были деньги. И не просто нужны, а нужны позарез. Меня отключили за долги – очень давно, около двухсот лет назад – пока меня не вернул к жизни добрый человек, которому нужен был актер для съемок, и я служил ему…
…что он несет, нет, вы послушайте, что он вообще несет. Вы не обращайте внимания, это у него в голове все перемешалось, где явь, где не явь. Я ведь тогда и правда думал, что он уйдет после того, как порвал сценарий, а он не ушел, остался, и правда решил, что за долги на меня работает, и никуда от меня не денется, и вообще…
Да, давайте все-таки дадим нам имена, хоть какие-нибудь имена, а то непонятно, кто есть кто. Меня можете называть Сценаристом, потому что я сценарии пишу. А этого пусть зовут… Актер. Потому что он в сериале играет, вот и Актер. У него есть его Герой. Его Герой. И у меня есть Герой. Мой Герой.