Страница 1 из 15
Сущность Эф
Мария Фомальгаут
Иллюстратор Мария Фомальгаут
© Мария Фомальгаут, 2018
© Мария Фомальгаут, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4493-4928-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Потерянная асимптота
– Вы рискуете потерять асимптоту.
Это мне сказали.
Кто сказал?
Не знаю.
Передо мной никого и не было.
– А?
– Вы рискуете потерять асимптоту.
– Это… это вы мне зачем говорите?
– Это я вас предупреждаю.
– З-зачем?
– Не знаю. Мое дело – предупредить.
– А что за асимптота такая?
Он уже не ответил, его уже не было, да был ли он вообще. Делать нечего, я вышел из дома и отправился в ближайший бар и рассказал всем завсегдатаям, что мы рискуем потерять асимптоту. Завсегдатаи ничего не поняли, но согласились, что если рискуем, то надо постараться не потерять. Правда, были и такие, которые начали кричать, что нечего волноваться, подумаешь, асимптота, и без асимптоты проживем, мало ли. Но их никто не слышал. На мое счастье местные полицейские тоже согласились, что асимптоту терять нельзя, что бы это ни было. Мы развесили объявления, что потеряна асимптота – но тут же спохватились, что асимптота еще не пропала. Я выходил на улицу и смотрел в небо – но, сколько я ни вглядывался, я не видел никаких асимптот. Я даже приходил в обсерваторию и смотрел в телескоп – но космос тоже не показывал нам ни намека на асимптоту.
А на следующий день асимптота исчезла. Я не видел, как это произошло – и никто не видел. Просто мы проснулись, мы, все в городе, и поняли – асимптоты больше нет. Вот теперь, как нельзя, кстати, пришлись объявления, на которых было написано, что асимптота пропала – мы развесили их везде и всюду. Полицейские опросили свидетелей – но никто ничего не знал. И что-то подсказывало мне, что асимптота потеряна навсегда.
Оставалось только найти того, кто говорил нам про асимптоту и расспросить его, что именно мы потеряли…
Лето спектра О
Этим летом Тимка точно решил изобрести такую машину, которая сделает так, чтобы лето не кончалось. Никогда. То же самое Тимка обещал себе прошлым летом и позапрошлым, и поза-позапрошлым, когда еще в садик ходил – вот точно изобрести машину. Он обещал себе так каждое первое июня. А потом начиналось лето, нет, не так – лето-о-о-о! – и не так, а – ЛЕТО – О-О-О-О! – и столько всего нужно было переделать, столько-столько всего, а Леха играть зовет, а за гаражами ежика нашли, а по гаражам попрыгать, а Леха старый бак нашел, а тьам ракету можно сделать, а давайте на Марс, да ну, нафиг, на Марс, давайте на Сникерс, да сам ты Сникерс, идиотище, нет такой планеты, а в парке сладкую вату дают, а в кинотеатре «Черный Мститель» идет, ну ма-а-ам, ну пожа-а-алуйста, да как денег нет, да знает Тимка, что есть… а… а как первое сентября? А почему? А уже? а… а все?
Вот так Тимка и не успевал сделать свою машину, ни разу не успевал, даже не начинал. А зря, Тимке же за такую машину все человечество спасибо скажет, и памятник поставят…
Так что этим летом Тимка твердо решил сделать такую машину. Вот прямо с первого июня. Вот прямо сейчас. Вот зря, что ли, выставили на помойку круглый бак, вот Тимка в нем все и сделает, вот пружины добавит из дивана старого, Тимка на картинке какой-то видел, там из умной машины пружины торчали. Ну и лампочек добавит, дома выкрутит, пока мама не видит, и еще…
– Брось дрянь всякую!
Это мама. Ну, мама всегда все портит, вот неймется ей, за руку схватила, домой тащит…
– Тимка, а там твое разломали всё!
Это Леха.
Тимка бежит, быстро-быстро-быстро, себе не верит, как разломали, почему, зачем, он же так старался, Тимка-то, он и стрелки всякие часовые добавил, и много еще чего, чтобы как на картинках, чтобы заработало…
Смотрит.
Не верит себе. Как сломали, почему сломали, разбросано все, раздавлено, стекла побиты…
– А мальчишки большие сломали…
Леха говорит так, и фыркает. Тимка на Леху смотрит, и понимает, Леха сломал, как пить дать, Леха, вот ведь скотинище…
– Ах ты…
И на Леху кидается. Мир кувырком летит, удары сыплются со всех сторон, Леха больше, а Тимка все равно Леху под себя подмял, и по башке лупит…
– Ты у меня на улицу вообще больше не выйдешь!
Это мама Тимкина.
– Да ладно тебе, мужик растет…
А это папа Тимкин.
А Тимка отвернулся, чтобы папа не видел, что у Тимки глаза на мокром месте, и слезы утирает, да как же – машина-то вот-вот и заработала бы, а тут…
– Тимочка, вставай!
Тимка сонно оглядывается, а что такое, а почему вставай…
– В школу опоздаешь.
Тимка смотрит, а почему гладиолусы на столе, а почему форма школьная, а как первое сентября, а почему, а зачем, а вчера же июнь был, десятое, или какое там, да никакое там, лето, оно и есть лето, там никаких чисел нет, только – лето-о-о-о-о!
А тут нате вам – первое сентября.
Тимка за партой сидит, вспоминает, было же лето, да как было, ничего не было, всего-ничего, несколько дней. Мало было лета, ой, мало, на всех не хватало, его всегда на всех не хватает, только во вкус войдешь, и – слезай, видишь, другие дети ждут, и Тимка ревет, хочу-хочу-хочу, мне-е-е, и взрослые хлопочут, да как тебе не сты-ы-ыдно, а ты о других поду-у-у-ма-а-а-ал…
Вот так вот.
Лета, его всегда мало бывает.
А тут и вовсе всего-ничего было.
Домой Тимка плетется, до сих пор поверить себе не может, как так лета не было, вдруг потерялось где-нибудь или спряталось где и спит, клубочком свернулось, нос хвостом укрыло, вот сейчас Тика его окликнет – лето-лето-лето, вот оно и выскочит, и выпрыгнет, и хвостом замашет…
А нету.
Тимка заглядывает за гаражи, просто так, ни на что не надеется, просто на чудо, а вдруг – а там тоже ничего, машина тимкина недоделанная, и…
Стоп.
Какая недоделанная, какая недоделанная, очень даже доделанная, кто-то доработал, винтики-гаечки-шестереночки-проводочки, лампочки мигают…
Боязно Тимке.
Еще бы не боязно, кто его знает, что там, в машине этой. Тимка к машине подбирается, бочком-бочком, шепотом-шепотом, боится-боится…
Привет.
Это этот.
Какой этот?
Ну, вот этот – этот. Сидит в машине, на Тимку смотрит, не глазами смотрит, а… по-другому как-то.
– Привет.
Тимка вздрагивает.
Спохватывается.
Догадывается…
– А… а это ты лето забрал, да?
Тимка ждет, что вот сейчас этот – этот отнекиваться начнет, да какое лето, да ты что, да ни в жизнь – а этот – этот сразу говорит:
– Я.
– А ты злой! Злой ты! А ты лето… лето…
Тимка хочет сказать – забрал, не может, слова в горле застревают, слезы из глаз…
– Ну не плачь, чего ты…
Это этот.
– Давай я тебе лето подарю?
Тимка настораживается.
– Лето подарю. Совсем-совсем твое. Собственное.
– Да ну… врешь ты все…
Тимка не верит, ну еще бы, какое лето, врет он все, как взрослые всегда врут, вот так наобещают с три короба, только чтобы Тимка не плакал, и ничегошеньки не сделают, ни-че-го…
– А я, правда, лето подарю… а вот… смотри…
Тимка смотрит, Тимка глазам не верит, – вот оно, лето, да не одно, много, много лет, видимо-невидимо, и наши, северные, и южные, знойные, тропические, а тут и вовсе какие-то лета неведомые, неземные, неместные, сразу и не поймешь, что такое…
– Выбирай любое…
– Какое хочу?
– Какое хочешь.
– Прямо совсем-совсем какое хочу?
– Прямо совсем какое хочешь.
– И только мое будет?
– Только-только твое.
Тимка бежит, Тимка выбирает, это вот, где фестиваль, или нет, вот это, там поход и песни у костра, или нет, вот это, тут вообще круиз кругосветный…
– Выбрал?