Страница 8 из 16
Путники ждут.
Блэк Айс командует:
– В продольницу!
– Мы что… – усмехается Грин Айс, – будем исследовать все продольницы?
– Ну, не все, но хотя бы парочку, – Блэк Айс слышит в своем голосе ярость, сам себя ненавидит за это, сам на себя злится, и на себя, и на других, и на этот мир жара и смерти, который крепко впивается в свои жертвы, не отпускает.
– Мы уже три продольницы смотрим, и каждый раз теряем одного спутника, – фыркает Блю Айс. Блэк Айс не верит себе, ему кажется, что он ослышался, – нет, никакой ошибки быть не может, власть капитана стремительно рушится. Блэк Айс уже готов к тому, чтобы спросить, да неужели спутники винят его в гибели товарищей – тут же спохватывается, не подает виду, капитан должен быть холоден, как лед… Блэк Айс на грани, на острой грани, Блэк Айс хочет выставить эту самую острую грань, вонзить ее в грань врага, посмевшего усомниться во власти капитана, как по молодости, когда бились не на жизнь, а на смерть…
– Грань на грань!
Нет, нет, не здесь, не сейчас, невозможно, немыслимо…
Процессия движется по продольнице, дальше, дальше, Блэк Айс думает, что может быть в конце этой продольницы, если вообще есть у этой продольницы какой-то конец. Нет, все должно было быть не так, совсем не так, – по редким гравюрам, по запискам путешественников, ему виделось что-то совсем другое, – всполохи огней в туманной дымке, лабиринты продольниц, темные тени вдалеке. Блэк Айс никак не думал, что придется уворачиваться от чего-то светлого, сияющего, летящего навстречу, прятаться среди изумительно ровных скал…
– Видели? Видели?
Окрик Грин Айса отвлекает капитана от мыслей, последний оборачивается, смотрит в темноту, растерзанную гибельным светом, не видит ничего.
– Что там? Что?
– Высокая тень… вертикальная…
– Вам померещилось.
– Да нет же… я видел…
Блэк Айс повторяет строго, с нажимом:
– Вам. Померещилось.
Три экспедиции пропали без вести…
Так было.
Блэк Айс оглядывает продольницы, на которых выстроились ровными рядами кубические скалы, отгоняет от себя отчаянную мысль, нет, нет, этого не может быть, он не может этого сделать…
И все-таки…
Блэк Айс командует:
– В гору!
Спутникам кажется, что они ослышались, как в гору, почему в гору, быть не может, чтобы капитан обезумел до такой степени, чтобы проникнуть в ровную скалу, из которой струится гибельный свет – и кажется, там же подкарауливает тепло. Блэк Айс и сам начинает сомневаться, верно ли поступает – чужие земли не терпят легкомыслия, один неосторожный шаг может стоить жизни, один поворот не туда уводит в неведомое, откуда не вернуться…
Блэк Айс повторяет:
– В гору!
– Хочешь нас убить? – спрашивает Грин Айс, замирает на продольнице, – ты за этим нас сюда привел?
Блэк Айс срывается на крик:
– Не обсуждать! Приказания капитана…
– А кто вообще выбрал тебя капитаном? В столице назначили? И где она, столица твоя?
Блэк Айс показывает на продольницы, уходящие в темноту:
– Тебе туда.
Уходят двое – Грин Айс и Блю Айс, Блэк Айс так и думал, уже подозревал Блю, что он тоже уйдет, но все-таки надеялся на что-то, непонятно, на что…
Уходят в темноту продольницы, прячутся от всполохов света, пря…
…что-то стремительное проносится там, в темноте, яркий всполох гибельного сияния, смертельный жар, еще что-то стальное, массивное…
Блэк Айс смотрит на Грей Айс.
Шепчут беззвучно – упокой и забери, вечная тьма.
Колд.
Любим, помним, скорбим.
Так тоже было.
Блэк Айс первый идет к скале, видит в ней узкий проход, не подсвеченный гибельным сиянием – здесь можно пробраться внутрь…
…первые льды, пробравшиеся в ровную скалу – Грей и Блэк Айс…
Так будет.
Может быть.
Хотя кому это интересно, там, в краю льдов знать не знают, что такое ровные скалы, что вообще существуют какие-то края, в которых гибельное тепло и свет – не тусклые всполохи на горизонте, а свет, яркий, беспощадный, сияющий, не бесконечно далекий огонь, а раскаленное пламя вот здесь, в двух шагах, пламя, закованное в каменную гробницу. Блэк Айс думает о тех, кто приручил всепожирающее пламя. Блэк Айс уже понимает, что закованные в камень огни появились не просто так, что кто-то посадил их туда, кто-то поработил их – далекие всполохи, стремительно проносящиеся тени, или что-то длинное, высокое, не поддающееся описанию…
Блэк Айс оглядывается – он слышит зов, совсем рядом, он не ошибся, он слышал этот зов уже который месяц – все ближе и ближе.
Здесь.
Совсем рядом.
Да.
Блэк Айс оглядывает пустоту внутри скалы, слышит зов из-за стены, что-то подсказывает ему, что эту стену можно отодвинуть, вот так, она крепится на чем-то только с одной стороны, а другие стороны свободны, вот за эти стороны Блэк Айс и тянет, и…
– Колд!
Блэк Айс видит Колд, свою Колд, он уже и не чаял найти её живой, он вообще не верил, что в этом царстве тепла и света может выжить Колд…
– Колд!
– Грей… Грей Айс… ты… ты искал меня…
Мне сказали, что ты мертва… они написали во всех газетах, что ты мертва… я не верил… не верил…
Блэк Айс смотрит, не понимает, как Грей Айс, почему Грей Айс, откуда, зачем, он бонимает Колд, свою Колд, как свою Колд… Блэк Айс больше не собирается на это смотреть, Блэк Айс выступает вперед, —
– Грань на грань!
Колд врывается клином между Блэк Айсом и Грей Айсом, да перестаньте, да что вы делаете, – Блэк Айс не слышит, не хочет слышать, набрасывается на врага, как учили, ребром, ребром, острым ребром…
Бушующее пламя рядом, совсем рядом, Блэк Айс ищет опору под ногами, опоры нет, ничего нет, пламя здесь, совсем рядом…
Письма неизвестному другу
Мой неизвестный друг, если бы ты знал, какие лишения мне довелось испытать, твое сердце сжалось бы от сострадания – но нет, не сострадания я прошу, отнюдь, оно будет мне только мешать, и нисколько не поможет миссии, которую я себе избрал. Верховный друид и слышать ничего не хочет о моих задумках, но если бы на моем пути стоял только друид, я мог бы это пережить. Однако, кажется, сами боги противятся моим замыслам – неурожай грозит погубить не только мои замыслы, но и меня самого. Боюсь, мои скудные подношения оскорбят фоморов, и мне не уйти от их гнева. Денно и нощно я рыщу по холодному мокрому лесу, пленнику осени, в поисках пищи, но как назло не попадается ничего кроме мелких пташек. Близится праздник смерти, который может стать для меня последним – слишком велико для меня было стремление к цели, мне пришлось нарушить свой гейс, не писать никому писем. Бросал я в костер кости ворона, языки пламени оставили на костях дагаз и чистую руну. И все-таки смерть не страшит меня – пусть даже явится мне во сне ворон, летящий навстречу. Сделан первый шаг к секрету вечной жизни, первый шаг к тому, чтобы обмануть богов, обмануть само время…
Мой любезный друг, я был немало удивлен, получив твое письмо – но еще больше я был удивлен твоей прямо-таки патологической нерешительностью. Лично я ни на минуту не сомневался, что ради своей величайшей миссии я готов на все, и даже больше. Судьба оказалась не так благосклонна ко мне, мне не посчастливилось стать друидом, не довелось приобщиться к наукам. Мне приходилось вести свои исследования под покровом ночи, но разве можно утаить что-то в нашей деревушке? Кеган проведал, чем я занимаюсь в глухой чаще, верховный совет приговорил, что я закончу свои дни в пламени костра, и форморы возьмут мою душу. На счастье мое судьба улыбнулась мне – я сбежал за считанные часы до того, как за мной пришли воины. Путь мой лежал в Лондинуум – не знаю, почему я решил, что получу от квиритов защиту и покровительство. Как же жестоко я ошибался! Недолгим было мое блаженство, мое безмятежное существование под покровительством квиритов – надо же было ненасытным квиритам отобрать землю безутешной вдовы! Никто не ждал, что Боудикка соберет войско – никто не ждал, что Лондинуум падет и будет сожжен дотла, и никак я не думал, что сам сгорю во всепожирающем пламени…