Страница 5 из 15
В кармане лёгкого пиджака заиграла знакомая мелодия мобильного телефона и тут же смолкла. Через несколько секунд мелодия повторилась снова, и Дмитрий Викторович, очнувшись от своих безрадостных мыслей и не отвечая на звонок – это был условный сигнал его телохранителя, вышел из квартиры.
– Сейчас в мэрию, потом на Мясницкую, – раздражённо говорил «Хозяин подземного денежного озера» водителю, устраиваясь на заднем сиденье сверкающей новенькой «Ауди». – Там я пробуду часов до двух… или до трёх, а может и дольше.
Такую вольную трактовку дневного расписания водитель и личный телохранитель Юшкина за два с лишним года работы слышали впервые – драгоценное время Дмитрия Викторовича было расписано, если не по минутам, то по часам уж точно. Они выразительно переглянулись друг с другом и на правах «своих», проверенных, решили уточнить.
– Мне с вами в квартире остаться? Или в машину вернуться? – поворачивая стриженую голову на массивной шее, спросил телохранитель Сергей и, не получив ответа, обиженно отвернулся. Он потянул в сторону узел галстука и набычился – опять нарушение!
По правилам охранного агентства, занимающегося охраной всех фирм, магазинов и предприятий Юшкина, телохранитель должен был неотлучно находиться с «охраняемым объектом» – в данном случае Сергею Медведеву очень повезло: объектом его охранения оказался сам хозяин небольшой империи, но, как водится, жизнь вносила в строгие правила агентства свои коррективы. Часами Сергей сидел в приёмных разного уровня или в офисе на Таганке, или в этой шикарной бронированной машине и от нечего делать размышлял над вопросом, который всё ещё (после двух лет раздумий) оставался без ответа: «Зачем человеку, состояние которого исчислялось десятизначными цифрами, столько работать?». Ему, Сергею, понятно для чего работать: у него родители, младший братишка, Леночка – невеста. А Дмитрию Викторовичу Юшкину зачем? Ни семьи, ни детей… Был у него родственник – его, Сергея, непосредственный начальник – Павел Шубин, но он недавно погиб в автомобильной аварии. Хороший был мужик Пал Палыч, справедливый, хотя и бывший феэсбешник – оттуда и опыт, и связи, и инструктора из 9-го Управления. За время работы в агентстве Сергей многому научился – не только профессиональным навыкам, но и жизни. Раньше он думал, что у кого толще цепь на шее, золотой «Ролекс» на руке, да тачка крутая – тот и богатый, а на деле оказалось, что это только видимость богатства. Поначалу Сергей удивлялся заоблачным ценам обыденных предметов, окружавших его – он даже не спал несколько ночей, соразмеряя их стоимость со своей зарплатой, квартирой, стареньким «Жигулёнком», но потом плюнул на это дело и просто старался ни к чему не прикасаться ни в квартире «охраняемого объекта», ни в его кабинете, ни даже в офисе.
– Дмитрий Викторович, – персональному водителю «Хозяина» позволялось намного больше, чем его личному телохранителю – дед Арсена был сокурсником Дмитрия Викторовича Юшкина и Арсен находился на особом положении: так сказать «под крылом» хозяина фирмы. – Нам с вами в квартиру подняться или в машине ждать? А может, мы с Серёгой за продуктами смотаемся, пока вы будете с этой дамочкой разбираться?
– Там посмотрим, – отмахнулся Дмитрий Викторович от назойливых вопросов и, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья.
Его раздражала предстоящая встреча с «дамочкой», он не хотел о ней думать и всё же, помимо своей воли, думал. А волновать его в данный момент должно было совсем другое: очень престижный мебельный заказ для мэрии на оформление кабинетов и залов заседаний. И поскольку предложение поступило не официальным образом (разговор голых мужчин в парилке вряд ли можно назвать официальным) необходимо было придать договорённости соответствующий статус. Конечно, потом он пошлёт кого-нибудь из директоров мебельной фабрики, подключит своих юристов и дизайнеров, но это потом – сначала он сам должен подтвердить, обсудить, выпить рюмочку коньячка за успех и посетовать на тесноту своего офиса на Таганке: может, город не захочет продлевать аренду кому-нибудь из его соседей? Но нет, думалось не об этом…
Едва вынырнув из скорбного оцепенения случившейся трагедии с Павлом Шубиным, он попытался найти виновника автомобильной аварии, но, как всегда, бывает в таких случаях, винить в неосторожной езде никого кроме Павла было нельзя. Дмитрий Викторович немного пометался в поисках объекта своей беспомощной ненависти и очень скоро нашёл такого человека – им оказалась Кира Дмитриевна Чичерина – пресловутая никому неизвестная наследница. Правда, в смерти Павла Шубина обвинить её было нельзя, но Дмитрий Викторович посчитал именно её виновницей многих бед их семьи, к тому же вопреки его желанию, она всё же явилась в его кабинет, молча, выслушала его и, перечитав, подписала бумаги. Его раздражало, что она есть, и живет на свете, такая спокойно чистенькая и печально гладенькая, а Павел, его Павлуша, уже больше не придет к нему в кабинет, не сядет в кресло, не поделиться проблемами, не спросит совета…
Собственная неприязнь к этой женщине его немного пугала – он привык к холодному расчету и выверенным действиям, к умным коварным врагам, а война с какой-то там нищей домохозяйкой принижала его достоинство, уязвляла самолюбие. «Тебе со мной браниться – честь, а мне с тобой – бесчестье!» – слова Ивана Грозного как нельзя лучше подходили к этой ситуации, но эту тридцатитрехлетнюю дамочку нельзя было сбросить со счетов: у неё было то, чего больше всего на свете жаждал иметь Дмитрий Викторович Юшкин.
«– Не будь её, – мстительно думал он, – всё сложилось бы так замечательно: наследство досталось бы законному наследнику и объединилось бы в моих руках. Хотя, что это я! Она обязательно должна была быть! Иначе пропадала бы сама цель моей персональной войны. Вот только умереть она должна была до вчерашнего дня: до подписания бумаг о вступлении в наследство! Всё было бы тогда намного проще!»
Через зеркало заднего вида водитель и телохранитель посматривали на застывшее лицо Дмитрия Викторовича, на его насупленные брови и недовольно раздувающиеся аристократические ноздри, выразительно переглядывались друг с другом и думали почти одно и тоже:
«– Что-то тут не так…»
«– Что-то за всем этим скрывается…»
7
На лестничной площадке третьего этажа было всего две двери: одна железная, облицованная темным деревом, с золотой табличкой с цифрой «5», другая коммунальная, обшарпанная, оббитая грязно-зеленым дерматином, исписанным фломастером, со множеством звонков на притолоке.
Привычно шагнув к первой, Дмитрий Викторович Юшкин нажал кнопку звонка, внимательно прислушиваясь к раздавшейся за дверью мелодии.
Мелодии звонка каждый раз были разные, и он уже давно играл в игру под названием «угадай мелодию», настраиваясь на определённый лад во время звучания музыки – сейчас играла заунывная шотландская волынка, а это значило, что за знакомой дверью его ждали старые печальные воспоминания и новые разочарования.
Широкоплечий телохранитель в темном костюме с застывшим лицом и каменными мускулами передал Дмитрию Викторовичу небольшой кожаный чемоданчик (что тоже было нарушением правил – руки телохранителя всегда должны быть свободными от посторонних вещей) и, потоптавшись, на всякий случай, на лестничной площадке (вдруг «объект охранения» передумает и пригласит его в квартиру), нехотя удалился. Как ни крути, а нарушение должностных инструкций опять на лицо: «охраняемый объект» остаётся в квартире один на один с неизвестной дамочкой – что случись, с него же потом спросят – спросят по всей строгости и уже не доверят, не назначат, не удостоят.
Услышав звонок – старинные напольные часы в гостиной били полдень, Кира поспешила открыть дверь «гостю».
Войдя в квартиру, Дмитрий Викторович сразу же преступил к решительным действиям.
– Давайте пройдем в гостиную, – предложил он и первым двинулся через холл.
В гостиной он привычно прошёл к круглому инкрустированному столику, раньше стоявшему между двух кресел, а теперь передвинутому ближе к дивану, аккуратно положил на него дипломат и только тут понял, что случилось непоправимое – квартира перестала быть частью его жизни. В ней ещё хранились его воспоминания, но они были уже прошлым, никому не нужным кроме него хламом. Настоящим же этой квартиры стала другая женщина, уже обосновавшаяся здесь и беззастенчиво меняющая здесь всё годами сложившееся и привычное.