Страница 17 из 19
– Ты бы помолилась своему Ангелу Хранителю, посоветовалась с ним! – с улыбкой сказал Юрик. – Он что, больше тебе не помогает?
– Еще как помогает! Это лето – лучшие в моей жизни каникулы. Спасибо тебе за это, Ангел мой! – сказала Юлька, поворачиваясь на спину и глядя в небо.
– Пожалуйста, Юленька, – ответил сверху Юлиус, на миг прервав беседу с Иоанном.
– Только теперь он почему-то молчит и ничего мне не подсказывает, – вздохнула Юлька.
– Как это не подсказываю? – удивился Юлиус. – Я ей время твержу, что ехать в Келпи не надо. Разве не поэтому, Юленька, тебе так хочется к бабушке? Это ты меня плохо слушаешь, отроковица ты моя непослушная.
– В эту школу для маленьких ведьм ехать твоей Юлии никак невозможно, – согласился Иоанн. – Не место это для православной девочки.
– Вот и я о том же. Ты заметь, заметь, брат, как Юленька внутренне сопротивляется этой поездке, прямо извелась вся! Чует ведь ее православная душенька, что с этой школой что-то не так! Только вот жаль, никак она не может сосредоточиться и понять, почему я стараюсь отговорить ее от Келпи: она ведь думает, что все дело только в бабушке.
– Может, как-нибудь внушить Мишину отменить ее учебу за границей? Ты Димитриуса просил об этом?
– Конечно, просил! Но там Жан через Жанну блокирует все его усилия.
– Еще бы! Жан тоже хочет завладеть состоянием Мишина и вместе с Жанной открыть первый в России лицей для юных ведьм. Сейчас, считает он, самое время, ведь столько детей без ума от колдовства.
– Что есть, то есть.
Юлька вдруг села с решительным видом.
– А знаете, мне кажется, я чувствую, что мой Ангел тоже хочет, чтобы я ехала к бабушке!
– Верно, верно, Юленька! – согласился сверху Юлиус.
– Ты погоди ликовать-то, – остановил его Иоанн. – Что-то у нее глазенки как-то подозрительно заблестели. Или ты не видишь, брат?
– Вижу, ой вижу! А ну, пикируем!
И Ангелы понеслись вниз, чтобы быть поближе к неожиданной отроковице. Миг – и они оказались над островком, а бесы слетели с барьера от вихря, поднятого Ангельскими крыльями, кувыркнулись в воду и понеслись к берегу. И это вышло очень кстати, потому что иначе бесы оказались бы в курсе новой Юлькиной затеи, а так о ней узнали только Ангелы Хранители.
– Кажется, я знаю, какой выход подсказывает мне мой Ангел! Потрясающий выход!
– Ой! – испугался Юлиус.
– Интересно, что ж это ты такое ей подсказываешь? – поддразнил его Иоанн.
– Он мне подсказывает, что мы с тобой, Аннушка, должны поменяться местами: я поеду в Псков к нашей бабушке, а ты вместо меня отправишься учиться за границу!
Ангелы переглянулись и стали слушать дальше.
– Глупости! – решительно возразила Аннушка. – Бабушка сразу же поймет, что это не я, а ты – это раз, и я совсем не хочу ехать учиться в какую-то заграничную школу – это два.
– А что? Неплохо придумано! – сказала Кира. – И ты, Анна, будешь большая дура, если упустишь возможность поехать учиться в Ирландию вместо Пскова. Обалдеть, как везет некоторым!
– Не надо мне такого везенья! Я не собираюсь папу, бабушку и вообще всех на свете обманывать!
– А разве мы с тобой постоянно не разыгрываем папу, когда он не знает, где у него кто? Разве не поэтому он зовет нас Юлианнами?
– Ты, сестрица, не путай шутки с обманом!
– А тебе, Аннушка, разве не хочется увидеть чужие страны, других людей? – спросил Юрик.
– Хочется, конечно, но не таким способом.
– Все средства хороши в достижении цели, – глубокомысленно произнес Юрик. – Я бы на твоем месте не стал дожидаться, пока ваш отец догадается, что пора и тебе предоставить равные с сестрой стартовые возможности. Я думаю, ты просто обязана воспользоваться случаем и отправиться учиться в эту самую школу Келпи. Проучишься до зимних каникул, а на каникулы приедешь назад, и вы снова разменяетесь. И никто ничего не узнает. А Юлька пускай поживет у своей провинциальной бабушки.
– Бабушка у нас вовсе не провинциальная! – возмутилась Юлька. – Она преподавала в школе немецкий язык!
– Вот ты и поедешь учить немецкий, а тем временем Аннушка в Келпи как следует овладеет английским. У тебя, кстати, Аннушка, ужасное произношение! Извини.
– Ты прав, Юрик, с английским у меня неважно.
– Ага, ты согласна, ты уже почти согласна! – закричала Юлька и бросилась обнимать сестру.
– Нет! – Аннушка отстранилась. – Я сама еду к бабушке, и это мое последнее слово!
– Ну, конечно, ведь ты всю нашу жизнь росла рядом с бабушкой, и ты считаешь, что имеешь на нее монопольное право! – в голосе Юльки зазвенели слезы. – И маму, нашу маму ты знала и любила! Ты все свое детство пробыла с нею, а я ее даже не помню!
– Запрещенный прием, – заметил Иоанн. – На жалость бьет твоя отроковица.
– Так ведь она права, братец Иоанн! Легко ли было девочке без женской ласки расти, сам подумай?
– Вечно ты ее защищаешь, брат Юлиус!
– Я по должности ее защищать должен, я Хранителем к ней приставлен.
– Ну-ну. Не хватало только и нам с тобой начать спорить.
– Что ты, что ты, брат! – испугался Юлиус. – Ты меня прости, это я так… Уж очень мне хочется, чтобы и Юлия к бабушке Насте отправилась вместе с Аннушкой.
– Прости и ты меня за неосторожное слово, брат.
– Я тебя понимаю, Юленька, и мне жаль, что ты совсем не знала нашей мамы. Честное слово, мне очень тебя жаль. Но ведь тут ничего нельзя поделать… – и Аннушка вдруг горько заплакала. Она заплакала раньше, чем это собиралась сделать сама Юлька. Та не ожидала такого поворота и тут же зарыдала в голос, снова валясь на землю.
– Жуть как трогательно, в натуре, – сказала Гуля, отправляя в рот конфетку. Потом вдруг губы ее скривились корытом, и она заплакала гораздо громче сестер.
– Ну а ты-то чего ревешь, как испорченная сигнализация? – спросил ее вконец расстроенный Юрик. – Кончились у детки конфетки?
– Ща! Нет, я вспомнила, как сама прямо в один час осталась сразу без отца и без матери.
Родители Гули погибли в катастрофе, и ее воспитывали дедушка с бабушкой.
– Прости, Гуля, я не подумал.
– Да ладно… Вы все думаете, что если я толстая, так и бесчувственная как пень. Толстые тоже плачут!