Страница 19 из 58
Иногда мне кажется, что это мое наказание.
Брант берет меня за подбородок, возвращая мое внимание, и говорит:
— Ты никогда не узнаешь, пока не… — Он задумывается, наморщив лоб. Затем сжимает кулаки, большие пальцы торчат между пальцами, и крутит ими в воздухе.
Это жест «попробуй».
Глава 9
Деззи
— Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Вытрахай из меня все сомнения. Вытрахай бывшего парня из моей головы. Трахай меня до тех пор, пока твое имя не станет единственным, что я смогу кричать.
Ее имя Ариэль. Да, как у глупой русалки. И она красивая. Все парни смотрят на нее, а она просто хлопает своими глупыми глазам. А еще она идеальная актриса. Даже когда говорит такое слово, как «трахать», оно звучит словно поэзия. Ее золотистые волосы похожи на волнистый водопад, а лицо — просто ангельский лик.
И, очевидно, около года назад у них с Клейтоном была интрижка. Ага. Эта «русалка» — его типаж, а я никогда не буду такой.
— Отлично, — говорит Нина, профессор актерского мастерства, которая никогда не называет что-либо «прекрасным», «великолепным» или «восхитительным». Она сидит в зрительском зале среди нас, наблюдая за Ариэль, которая гордо стоит в актерской зоне в ожидании критики.
Мисс Нина Паризи добавляет:
— У вас получилось выразить необходимое количество равнодушия и необходимое количество безразличия в каждом произнесенном слове «трахать». Великолепно.
Если назвать одну вещь, отличающую уроки актерского мастерства в колледже от этих же занятий в школе, то я смело могу сказать, что это разрешение читать сценарии, в которых переизбыток слова «трахать». Черт возьми, это поощряется. Трахни то. Трахни это. Трахни меня и себя.
И трахни Ариэль. Я никогда не буду так выглядеть. У нее такое же претенциозное лицо со стеклянными глазами, как у моей сестры Сиси, которое остается всегда одинаковым, что на сцене, что вне ее. Независимо от того, стоит она перед огромной аудиторией или одна, актриса играет свою роль, лицо озаряется, а каждое произнесенное слово приправлено притворством и первозданной заботой, и вниманием, которое тщательно репетировалось в течение трех недель.
И Клейтон хочет это? Я закатываю глаза и стискиваю зубы, смущенная, что вообще позволяла этому человеку занимать все свои мысли. Этому прекрасному, поразительному, невероятному мужчине. Этому захватывающему дыхание и выглядящему как полубог мужчине.
Тому красивому мужчине, которому сказала свое имя.
Я обманываю себя, не так ли?
Нина поднимается со своего места и пересекает расстояние до сцены. Ее каблуки стучат по полу, и этот звук эхом отскакивает от стропил и четырех голых стен. Она тихо говорит:
— Я хочу, чтобы ты сделала это снова. Браво. — Она смотрит на нас, ее глаза горят. — Обратите внимание на те мелочи, которые Ариэль делает во время монолога. Что она делает своими руками. Только в ее глазах можно прочитать целую историю. То, как она фокусируется на партнере, которого даже не существует. Делайте заметки, народ.
Ариэль приподнимает маленький подбородок, смотрит на воображаемый луч небесного света, а затем произносит:
— Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
Трахни сама себя, Ариэль.
Когда занятие заканчивается, я собираю сумку так быстро, как только могу, и выбегаю из аудитории, но в дверях меня останавливает крошечная фигура Ариэль.
— Дездемона, верно?
Мое сердце колотится. Что эта сучка хочет от меня?
— Да, это я.
— О, прекрасно. — Ее глаза сверкают. Она протягивает крошечную руку. — Ариэль Роббинс. Как ты знаешь, я ассистент режиссера, и просто хотела сказать, что действительно наслаждаюсь твоей работой в этом классе. Ты расцветешь благодаря роли в «Нашем городе», когда на следующей неделе начнутся репетиции. Ты очень внимательна к нюансам!
О, это так мило. Сучка оказалась такой любезной после того, как я провела всё занятие, презирая ее.
— Спасибо.
— Нет, правда. Я не говорю такого первокурсникам, — настаивает она, хлопая своими ресницами, — но в тебе есть что-то особенное, Дездемона. Я узнаю настоящий талант, когда вижу его.
— Я Деззи, и я не первокурсница, — тихо бормочу я, не в состоянии переварить ее раздражающие комплименты. На самом деле, это вина Хлои, что я так чувствую себя сейчас: она слила мне всю информацию о русалке. Мы с Хлоей стояли в лобби, окруженные закусками из кафетерия и сценариями, обсуждая предположительно длинный список девушек и романов Клейтона. Я поверила примерно десяти процентам из того, что она сказала, выбросив остальное в мусорку слухов.
— О! Да, конечно, — говорит Ариэль со смешком. — Мне рассказали об этом. Я такая глупенькая. Перевод, да?
— Верно.
Она тепло улыбается. Эта улыбка длится около четырех секунд, прежде чем превращается в лед.
— Я также слышала о песне, Деззи. В баре.
Я сглатываю, готовя себя к тому, что она хочет мне сказать.
— Песня? — невинно спрашиваю я, но точно знаю, о чем она говорит.
— Ты пела песню Клейтону. Клейтону Уоттсу, — поясняет она, наклоняя голову так, что ее ангельские светлые волосы создают снежную завесу. — Я не хочу наступать на пятки или каким-то образом избавляться от тебя, но… просто как женщина женщину… должна тебя предупредить, — говорит она. — Я не знаю, что ты уже слышала, но…
— Обычно мое мнение не зависит от того, что я слышу, — вежливо отвечаю я, несмотря на острые края каждого из моих слов. — Я сужу о человеке, основываясь на том, что я думаю о нем, а не другие.
Сладкая улыбка Ариэль не покинула ее лица, хотя и заметно натянулась при моих словах. Меня не обмануть. Конечно же, бывшая хочет напугать всех остальных, чтобы те держались подальше от Клейтона; эта сука просто не хочет представлять его губы в непосредственной близости от моих. Собственница?
— Ты очень милый человек, — говорит она мне и, несмотря на то, как чувствую себя, не могу точно сказать, это ли она имеет в виду или просто издевается. — Я бы хотела, чтобы у всех был такой острый ум, как у тебя. Ну, что ж… — Она улыбается еще шире. — Это было приятно. Сейчас я должна помочь оценить фонетические работы для профессора по постановке голоса. Хорошего тебе дня, Деззи! И… береги себя, — добавляет она. — Роза всегда выглядит прекрасно издалека, но ее шипы все равно будут колоть тебя. Это заложено в ее природе.
С этими словами эта русалка ныряет обратно в свою маленькую реку, ее ноги превращаются в рыбий хвост, а затем исчезают, унося с собой свою хозяйку.
Провожу день в одиночестве, горько переваривая слова Ариэль и пытаясь выкинуть их из головы. Ей бы точно не помешало, чтобы морская ведьма вырвала ее язык.
Я еще не получила сообщение от Виктории, и она не открыла мне дверь, когда я четыре раза стучала к ней в комнату. Сэм тоже не было, предполагаю, она проводит время в библиотеке или где-то еще. Поэтому наслаждаюсь ужином в одиночестве в фуд-корте университетского центра. Мой ужин состоит из полузавядшего салата с соусом из девяти тысяч калорий. Боже, мои стандарты упали. Если бы мама и сестра видели меня сейчас...
Отец, вероятно, подбодрил бы меня и посмеялся. Он всегда был самым крутым в семье, кто подбадривал, даже когда у меня в средней школе был пятилетний период сорванца, который полностью унизил мою сестру. Вы не можете сказать это, глядя на меня, но на самом деле я неплохо управляюсь с ножом. Я также знаю, как завязать одиннадцать разных узлов и не боюсь грязи. Из-за последнего я всегда высмеивала сестру, учитывая, что сценический макияж — это тоже своего рода грязь, которую ты наносишь на свое лицо.
Когда возвращаюсь на театральный факультет в вечернюю группу осветительной команды, мой пульс настолько высок, что мне действительно кажется, что упаду в обморок, прежде чем доберусь до двери. Не знаю почему моя уверенность так разборчива: в одну минуту она пылает, а в другую становится мертвенно-холодной.