Остров искупления (ЛП)

Так замолчал, и я уставилась на него, пот стекал по моей шее. Мысль о сочувствии Рику Фонтейну заставила мой желудок сжаться, и меня показалось, что меня сейчас вырвет. Я сглотнула привкус желчи во рту.

― Рик принял образ жизни, который соответствовал его потребности контролировать ситуацию. Он хотел доказать, что лучше других, и его клуб был одним из способов сделать это. «The Front Door» должен был стать моей инвестицией. Ему нужны были деньги, но он никогда не принимал подарков, и я был заинтригован, поскольку слишком часто имею дело с чем-нибудь, что могло бы разозлить моего отца. Чтобы проявить себя, Рик предложил это посвящение, но он хотел первых денег.

― Первых денег, ― произнесла я.

— Это было так хреново. У каждого из нас будет по очереди. Рик, я, Рори и Шмак.

― Я была там, ― ужалила я, напомнив ему, что была в комнате, и его развлечение было за мой счет.

― Что-то случилось со мной. Я не мог этого сделать, но не знал, как отступить. Взгляд твоих глаз. ― Он сделал паузу. ― Я подумал, если бы мог просто пройти через это, покончить с этим… ― его голос дрожал, и он запустил руку в волосы, сидя прямо. — Это было неправильно. С какой стороны не посмотри, это было неправильно. Это не имело ничего общего с тобой, а все касалось Рика.

— Это все я, ― задыхалась я. ― Почему я? Почему не любая другая женщина? ― Боль во мне росла, и тошнота поднималась по горлу.

― По словам Рика, это должна была быть ты, но я не знаю, почему.

― Я его продинамила. Он заигрывал и делал грубые предложения, но я ему отказала. У меня были годы практики избегания своего дяди, поэтому Рика было легко оттолкнуть.

Так покачал головой.

― Но ты не можешь отшить такого парня, как Рик, который так хочет проявить себя, доказать, что он контролирует ситуацию.

― Разве вы не этого хотите? Контроль? Доминирование? Разрушить, сломать…

Мои руки чесались от желания ударить его, но я попыталась сосредоточиться на нем. Я хотела дать ему пощечину. Хотела его ненавидеть. Забрать то, что он взял у меня.

― Я думал, что да, я просто… ― Он уставился в сторону ствола дерева в центре комнаты. ― Был момент, когда я посмотрел на тебя под собой, и просто… хотел, чтобы ты отдала себя, а не я забрал насильно.

Наверное, даже если бы он истекал кровью у меня на полу, он бы не выглядел более беззащитно, чем в этот момент. Но я не питала к нему сочувствия.

― Мне снятся кошмары. Я не могла спать неделями. Когда пошла получать свою последнюю зарплату, Брендон заверил меня, что Рика нет. Мне следовало попросить отправить мне его по почте, но я не знала адреса. Я съехала из квартиры Шелли. Проспала в университете несколько ночей в пустом общежитии. Убийство Рика не принесло мне удовлетворения. Это только спровоцировало новые кошмары. Я никогда не прощу себя и, возможно, никогда не прощу тебя.

Эти слова были ядом, сочившимся из моего рта, но это были вещи, которые мне хотелось сказать. Он должен был знать, что мои чувства сильны. Я ненавидела себя, но ненавидела и его.

― Мне очень жаль, ― пробормотал он, опуская голову.

― Слабая, ― прошептала я. Его голова снова взлетела вверх. ― Вы думали, что я слабая, поэтому вы хотели взять меня. Это не имело ничего общего со мной, это больше касалось тебя и твоей слабости. Тебе нужен контроль, чтобы чувствовать себя важным. Чтобы ты чувствовал себя достойным. Вы берете, потому что не понимаете, как давать. Просить было бы слабостью.

Моя грудь поднималась и опускалась с каждым заявлением, адреналин тек по моему телу с такой силой, что я чуть не подавилась им.

Его плечи склонились вперед, и он снова уперся локтями в бедра. Руки сцепились вместе, суставы побелели от давления. Не знаю, задели ли эти слова его, или он хотел действовать, исходя из своего гнева.

― Возможно, я никогда не смогу полюбить мужчину из-за тебя, ― отрезала я. ― Больше никогда не смогу доверять. ― Вставая, я стукнула себя кулаком в грудь. ― И вы отняли это у меня своей маленькой игрой. Я хочу верить, что, возможно, смогу это пережить. Смогу избавиться от боли вот здесь. ― Я ткнула себя в грудь, напротив сердца. ― Даже когда мне очень больно. ― И провела пальцем между грудей до края молнии.

Его глаза широко раскрылись, и Так тоже встал. Сделав два больших шага, он пересек комнату, его зеленые глаза сияли, когда он сосредоточился на моем пальце. Стоя передо мной, он шокировал меня еще больше, встав на колени. Его пальцы коснулись моих бедер.

― Скажи мне, что заставит тебя почувствовать себя лучше, и я сделаю это.

Я не ответила ему. Моя рука выскользнула из-под шорт. Мои пальцы дернулись, пробегая по его волосам, как это было после стрижки неделю назад, но мое сердце бешено колотилось, а мысли противоречили друг другу. Его руки освободили мои бедра, и он снова сел на лодыжки. Ладони упали на колени, и Так опустил взгляд.

― Я буду подчиняться тебе. Управляй мной. Скажи мне, что тебе нужно физически, эмоционально, и я тебе все дам. ― Он взглянул на меня. ― Все что угодно.

Мои руки больше не могли сдерживаться, и я потянулась к его волосам. Пропуская пальцы через мягкие пряди, мои брови нахмурились. Я не понимала. Не знала, что он конкретно предлагал, и как на это мне ответить. Его лоб уперся мне в нижнюю часть живота. Две огромные руки схватили мои бедра, и он осторожно потянул за карманы моих шорт.

― Все, что ты попросишь, ― сказал он.

Глава 17.

День 41-44

Так

Четыре дня мы узнавали друг о друге. Мы не видели друг друга голыми, лишь дотрагивались друг до друга. Я поразился тому, как мы, казалось, работали в другом направлении. Трахались, ласкали друг друга, целовались, обнимались… и теперь ничего. Но мы узнавали друг друга, и некоторые разговоры были трудными. Джулиет рассказала мне о своем дяде и некоторых его намерениях по отношению к ней. Я поведал ей о своей матери и ее таблетках. Она рассказала мне об аварии во время шторма, в результате которой погибли ее родители. Я рассказал ей больше о манипуляциях моего отца. Мы больше не говорили ни о Рике, ни о той ночи. Вместо этого сосредоточились на наших историях.

Большинство наших разговоров происходило на ходу. Мы путешествовали по острову, искали места, которые не видели, и пытались запомнить землю. Это была прекрасная тропическая гавань, если бы только каждый момент не ощущался как наказание.

― Гарви придет завтра. У меня нет установленного времени для его прибытия. Они просто приезжают, когда хотят, но позже я хочу увидеть тебя, ― сказал я.

― Лилиан тоже придёт. Может, лучше сделать перерыв? ― предложила Джулиет. Я взял ее за руку и потянул, чтобы она развернулась, так как шла впереди меня.

― Я не хочу перерыва. Каждый день мне кажется, что я сплю, а когда наступает ночь, боюсь заснуть, и что этот сон закончится.

Слова были грубыми, эмоции, стоящие за ними, свидетельствовали о моей уязвимости. Я не хотел, чтобы Джулиет снова исчезла. «Мужчина на грани безумия» – были единственным словами, которые могли объяснить те дни, когда девушка пропала. Я не нашел ее в доме на дереве, или, если она присутствовала, то игнорировала меня. Ни разу не наткнулся на нее у пруда или даже среди деревьев. Без нее было одиноко.

На этом острове я обнаружил то, чего действительно больше всего боялся ― мне не нравилось оставаться в одиночестве. Хотя думал, что изгнание станет отличной передышкой от давления отца и тяжести моего прошлого, одиночество было для меня спусковым крючком. Я не мог справиться с собой. Меня преследовало чувство вины, когда думал о том, что мы сделали с этой красивой девушкой, которая поделилась со мной собой в знак солидарности с нашими обстоятельствами. Но это было глубже. Пребывание в одиночестве заставило меня признать тот факт, что я был один. Мой отец хотел от меня того, чего хотел. Мои друзья были такими же. Это была игра, чтобы соответствовать желаниям других, и я проигрывал, когда мне приходилось сталкиваться с самим собой. Я делал то, что делал, чтобы не быть одиноким. Жаждал внимания ― негативного и неправильного, ― поэтому мне не приходилось сталкиваться с моим самым большим страхом ― быть одному, потому что кто-то не хочет, чтобы «я» был для самого себя.