Страница 30 из 57
Ингульф вдруг ссутулился. В распахнутом вороте его рубахи блеснул изгиб серебряной гривны.
И Света, не отводя от него глаз, пробормотала:
— Ничего, я не спать.
Гудульф кивнул, словно подтверждая ее слова. А Света спохватилась.
Эти парни и так знают, что она еще не ложилась. Первый же вошедший наверняка подошел к двери и принюхался. Просто чтобы проверить.
Мой маленький отряд, снова пролетело в уме у Светы. Дар от Ульфа. Могут ли альвы изменить и этих? Вся надежда на то, что они не станут так рисковать. Оборотней в крепости слишком много. Заподозрив что-то неладное, они могут разобраться с альвами…
— Где Ульф? — торопливо спросила Света. — Зал, пить эль?
Гудульф растерянно отвел глаза. Стоявший за ним оборотень, которого звали Редульф, ровно произнес:
— Мы не знаем, Свейтлан.
Гудульф вас уже выдал, мелькнуло у нее. Затем она подошла к оборотням. Встала в шаге от Гудульфа, приглашающе махнула рукой Ингульфу, и уронила:
— Тут нет альв? Близко, слушать?
Гудульф молча качнул головой, Редульф с усмешкой объявил:
— На дозорной башне за конунговым домом я заметил двоих. Альв с альвийкой. Вроде целовались.
— С дозорной башни видно, кто входит в женский дом, — тут же пробормотал Ингульф за спиной у Светы. — Да и дорожка перед конунговым домом как на ладони.
Лицо Редульфа мгновенно посерьезнело, Гудульф нахмурился.
Уже лучше, безрадостно подумала Света. До них начинает доходить, что речь не о капризах Ульфовой жены. Спасибо, Ингульф…
Но почему он упомянул о конунговом доме?
— Где Ульф? — опять спросила Света, уже въедливо и быстро. — Перед конунговым домом? Говорить, важно.
— В нем, — бросил Ингульф. — Я унюхал… все мы унюхали, куда он ушел, пока ходили за вещами. Но, Свейтлан…
Он замялся, и Света резко обернулась к нему.
— Я знать. — Она подчеркнула свои слова нервным кивком. — Я сперва плакать, теперь нет. Ульф с альвийка. Это знать. Я просить помощь. Так надо, Ингульф…
Света запнулась. Сказать оборотням о своих подозрениях? Но они тут же кинутся советоваться со старшими оборотнями. Теми, кто сидел сегодня рядом с Ульфом. А если эти старшие расскажут все альвийкам?
— Жена Ульф до конца, — сказала наконец Света. И выставила перед собой ладонь, на которой лежал волчий клык. — Вы верить. Помогать. Я запомнить, кто быть рядом. Да?
Редульф как-то задумчиво склонил голову, Гудульф снова нахмурился. Но следом кивнул.
Сигвейн, растянувшись на постели, слабо шевельнула ногой. Бедра ее были раздвинуты, темно-фиолетовый шелк собрался между ними гармошкой.
Ульф, стоя у очага, в котором дотлевали угли, поднес ко рту кубок с вином.
Пусть оклемается, мелькнуло у него. Потом еще разок ее оседлаю…
Но в следующий миг Ульф вдруг услышал тихий скрип. Входная дверь конунгова дома отворилась, и к опочивальне, в которой он развлекался с Сигвейн, направился один из волков. По коридору пришедший ступал легко, почти неслышно.
— Входи, — крикнул Ульф, как только оборотень остановился за дверью опочивальни.
Что-то случилось, угрюмо подумал он. Со Свейтой? Или с кем-то из волков? Может, приплыл наконец-то Хальстейн?
Дверь распахнулась, через порог перешагнул Ингульф. Ульф пошел к нему. По пути поставил кубок на изножье кровати, где по-прежнему валялась Сигвейн. Подхватил одежду…
— Я пришел за тобой. Холегсдоутир кое-что натворила, — громко объявил Ингульф.
И ступни Ульфа мгновенно обросли когтями. Он порвал одну из штанин, натягивая портки.
Сигвейн тем временем свела бедра и дернула на себя фиолетовый шелк. Быстро спросила, взглянув на Ингульфа:
— Что случилось? Свейтлан цела?
— Дела жены касаются только мужа, — отрезал Ингульф.
Затем отступил, растворившись в полумраке коридора.
Но напоследок от него резко пахнуло тревогой — и Ульф чуть не оборвал завязки штанов, затягивая их. С сапогами мучиться уже не стал. Вылетел из опочивальни босой, голый до пояса, прихватив лишь меч…
Сигвейн скороговоркой бросила ему вслед:
— Ты ведь не расскажешь Свейтлан о том, что здесь было? Ей и так нелегко.
Ульф, уже бежавший по коридору, ей не ответил. Выскочил из конунгова дома — и глухо спросил у Ингульфа, поджидавшего снаружи:
— Что со Свейтой?
От Ингульфа почему-то потянуло смущением.
— Холегсдоутир жива и здорова. Она сама тебе все расскажет, — пробормотал молодой оборотень, разворачиваясь.
И побежал вглубь крепости. А Ульф, кинувшись за ним, на бегу нахмурился. Чтобы хитрец Ингульф так пах, должно было случиться что-то…
Что-то неловкое для всех.
Может, Свейта уже договорилась с одним из волков, мелькнуло у Ульфа. И даже довела дело до конца, как он с Сигвейн? Не дожидаясь, пока муж обернется волком навсегда?
Изнутри штормовой волной вдруг хлестнула ревность, которую Ульф душил в себе эти два дня. Лицо сразу обросло шерстью. Спина ссутулилась…
И Ульф, внезапно испугавшись самого себя, поспешно разжал кулак. Меч, прихваченный из опочивальни, упал. Ульф пошел по-волчьи, приминая траву без шороха. Без звука.
Он ожидал, что Ингульф поведет его к женскому дому, но тот почему-то свернул к кладовой. Перед ней стояли трое волков, отобранных им для Свейты — и это была очередная странность.
В довершение ко всему, дверь кладовой оказалась распахнута. С нее исчезли свинцовые печати. А громадный замок, оттопырив дужку, висел теперь на ушке отодвинутого засова.
Ингульф в ответ на взгляд Ульфа легко пожал плечами.
Значит, это он, подумал Ульф. Ингульф всегда был ушлым, он смог бы открыть гвоздем замок…
Но зачем Свейта без спросу забралась в кладовую? Что она натворила, с кем из волков связалась?
— Холегсдоутир ждет тебя внутри, — уронил Ингульф.
— Почему она там? — придушенно спросил Ульф.
Оборотень отозвался:
— Твоя жена расскажет об этом сама. Мы знаем немного. Только она знает все.
Потом Ингульф отступил к трем волкам, что сторожили кладовую. От всех четырех дружно пахнуло тревогой…
Ульф молча метнулся в кладовую.
Шесть ступеней вели вниз. Ульф перемахнул через них, не глядя. Внутри кладовая делилась на три узкие длинные клети. Дверь посередине была распахнута. Он нырнул внутрь с разбега — и застыл у порога, боясь подойти слишком близко, боясь не сдержаться…
Свейта стояла по правую руку, рядом с кожаными мешками, приваленными к стене.
— Идти туда, — строго, почти сурово велела она. — Смотреть в угол.
Следом Свейта вскинула руку, указав на дальний угол, где ряд мешков заканчивался. А Ульф, задыхаясь от ревности и злобы, уронил:
— Это ты подбила волков открыть кладовую? Что еще ты сегодня натворила, Свейта?
Уши докладывали ему, что в углу нет ничего живого. Нос чуял вонь грубо выделанных мешков и слабый запах шерсти. Медвежьей и овечьей.
— Смотреть в угол, — Свейта сдвинула рыжие брови, веснушки на ее побледневшем носу потускнели. — Идти. Я боюсь. Потом я рассказать тебе все.
Ульф помедлил. От Свейты и впрямь тянуло страхом. Зато не пахло чужим потом…
— После говорить. Смотреть там. Важно, — подстегнула его Свейта.
Он отвел от нее взгляд, ссутулившись еще больше. И пошел в угол, слыша за спиной шаги жены. По пути заметил, что веревки с печатями на мешках зачем-то подрезаны. Потом Ульф разглядел в углу сверток, накрытый медвежьей шкурой…
Сзади вдруг зазвенело. Переливчато, звонко.
И обернувшийся Ульф увидел, как Свейта опрокидывает на пол уже второй кожаный мешок. Монеты рассыпались по каменным плитам с радостным звоном.
Дверь клети тут же захлопнулась, кольнув ему ноздри запахом Ингульфа. С той стороны грохотнул засов.
А Свейта быстро пнула третий по счету мешок. Высокий, набитый доверху, с подрезанными завязками. Затем она подхватила опустевшие кожаные кули. Метнулась к стене напротив, схватилась за очередной куль…
По полу опять раскатились монеты. Под светом альвова огня насмешливо блеснул металл.