Страница 38 из 47
– Помоги. – эхо доносит отголоски.
Да, да, она идёт, уже идёт. Шаг, ещё. Как же медленно. Кровь словно совсем не движется по венам. Конечно, ведь она замёрзла. Чем она может помочь кому-то, если даже себе не может помочь?
– Лиса. Лиса. – это другой голос, и он совсем рядом. Она поворачивает голову, но никого не видит.
– Лиса.
Она знает этот голос, этот хрипловатый и такой родной голос. Но этого не может быть. Его не может быть здесь. Здесь никого нет, кроме неё. Да, это галлюцинация. Ну, конечно. Это поле просто напомнило ей о нем. Тогда они также стояли в сугробе. Только тогда была ночь и звёзды рассыпались по небу. А теперь грязно-серый день. И она одна.
– Помоги. – снова женский далекий призыв.
– Я иду. – отвечает она мысленно, потому что губы уже не двигаются совсем. Дрожь сотрясает ее тело. Она не отпускает, заставляет обхватить себя руками. Ледяными руками ледяные плечи. Шаг. Ещё хотя бы один.
– Лиса. – голос Кристиана прямо у неё в голове. – Слушай меня.
Она кивает, соглашаясь. Пусть хоть так, но она его услышит.
– Слушай. – продолжает он. – Ты должна очнуться. Слышишь? Очнуться.
Очнуться? Она не понимает. Ее глаза открыты, она не спит. Во сне не может быть так холодно. И во сне ее не просят о помощи. Вот как сейчас. Снова.
– Лиса. Слушай меня. – голос Кристиана все настойчивее. – Где бы ты ни была иди на мой голос. Только на мой голос. Будь хоть раз послушной и делай, что я говорю.
Хоть раз?! Она просто в негодовании. Да она всегда слушала его. С момента их встречи, с того злополучного дня, когда пришлось оставить все позади и последовать за ним. Всегда. А он ушёл. Продался. Такому же как он сам. Смеющему называть себя ее отцом. Горечь снова разлилась в груди. И Кристиан такой же.
– Лиса, прошу тебя. Слышишь? Ты же меня слышишь? Кивни, хотя бы кивни.
Она кивнула. Конечно, она его слышит. Как можно его не слышать, если он почти кричит?
– Вот умница. А теперь иди, иди на мой голос. Иди ко мне, девочка.
Лиса нахмурилась. Как щенка зовёт. Конечно, он и относится к ней как к щенку. Глупому навязанному щенку. Память услужливо подсунула: «Я никогда не давал Вам повода думать, что Вы интересуете меня как…как женщина. Меня не прельщают столь юные девушки.» Лиса вновь ощутила, как ее охватывает дрожь. Как же холодно.
– Помоги. – вновь позвал ее голос, но уже чуть ближе.
– Я…иду. – Лиса все же заставила себя прошептать слова. – Иду. Жди.
Кто просит ее помощи, чем она сможет помочь, она не знала, но собиралась это сделать. Чего-чего, а упрямства ей не занимать. В этом Кристиан прав.
– Лиса. – нет, она же не думает о нем. Почему же его голос снова с ней? – Хорошо, попробуем по-другому. Ты огонь. Лиса, ты огонь. Он всегда с тобой. Так согрей себя им.
А вот тут он прав. И как ей самой это не пришло в голову? Феникс, тоже мне. Магом хочет стать, а об огне и не вспомнила. Рука, конечно, дрожит, но пусть, все равно. Огонь отзывается, но не сразу. Первый призыв – пусто. Второй – снова ничего. Она закрывает глаза, пытаясь почувствовать огонь в своём дрожащем теле. Хотя бы искорку. И находит. Жест. Пальцы складываются автоматически. Кольцо. Огненное кольцо. Слабое, с прорехами, но есть. Пальцы чувствуют тепло. Ещё раз. И ещё. До тех пор, пока ее руки не создают огненный круг. И тогда стихия окутывает, покрывая кисти рук, локти, плечи. Лиса горит, но огонь не жжется. Он лишь греет. Она делает шаг. Теперь это действительно широкий шаг. Второй. Легко, тепло. Она бежит. Она искра. Она стихия. И снег топится в тех местах, где она ступила. А под ним открывается земля и трава.
– Помоги. – голос снова далеко. Но теперь она бежит, она успеет. Радость, шальная радость от собственной силы охватывает ее. И горизонт меняет очертание. Появляются холмы и деревья. И снега совсем нет. Лишь трава. Зелёная-зелёная. И голос из-за холма. Лиса спешит, поднимается на него. И резко останавливается, словно врезавшись в прозрачную стену. Взгляд ее буквально впивается в распростертое у подножия …тело Тиссы. Радость ее меркнет в одно мгновение. Девушка лежит, глядя в небо. Лиса медленно спускается, шагая по зелёной траве. Тело девушки все ближе. Но ближе и горечь, и страх. Тисса неподвижна, ее запястья в шрамах, а из груди торчит рукоять кинжала. Лиса заглядывает девушке в лицо и видит кровавые крапинки в ее глазах.
– Помоги. – мёртвые губы девушки шепчут одно и то же слово.
– Как? Как помочь тебе? – спрашивает ее Лиса. – Где ты?
– Помоги.
Лиса опускается на колени перед девушкой.
– Тисса. – зовёт она. – Тисса, кто это сделал?
Девушка все так же неподвижна. Но ее губы шепчут.
– Два лица.
– Два лица? Как это? – Лиса пытается понять. Но в ответ молчание. – Тисса. Кто он? Ты знала его?
– Нет. – слабый стон. – Агир. Агир.
– Это был Агир? – ужасается Лиса.
– Нет. Попрощаться. Передай. Люблю.
– Передать Агиру? – Лиса пытается понять и кажется ей это удаётся. – Я передам. Обязательно передам. Но кто это сделал?
– Два лица. Устала. Помоги.
Лиса чувствует, как слёзы текут по щекам. Она смотрит на лежащую девушку и думает, как ей помочь. Что она может сейчас сделать? Девушка уже мертва. Порезы на руках. Кинжал пришпилил тело Тиссы к земле. Кинжал. Вот оно. Кинжал. Лишь он держит ее здесь. Лиса разглядывает резную ручку с символами, пытаясь запомнить. Потом берётся за неё и вынимает из груди девушки. Тисса смотрит на неё мертвыми глазами, а губы шепчут: «Благодарю». И тело тает в воздухе. А вместе с ним и кинжал в руке Лисы. Лицо совсем мокрое от слез. Она закрывает глаза и рыдает уже в голос. А в следующий миг ее обнимают такими знакомыми руками. Она даже не открывает глаза, чтобы не спугнуть видение. И плачет в его рубашку. А он гладит ее по спине. И качает как маленькую.
– Все, все. Все закончилось. – его голос уже не в ее голове, а как и положено рядом. И руки тёплые и большие. И стук сердца частый, неровный, словно сорвался на бег. Его рука застывает на ее спине, становясь горячей. Потому что она хоть и все ещё уткнулась ему в грудь, но уже не плачет, а замерла, чувствуя жар от его ладони через тонкую кружевную ткань сорочки. Его жар растекается по ее телу, заставляя сердце биться с таким же неровным ритмом. И тогда она поднимает голову, отрываясь от его груди, и открывает глаза. Темно. Но его глаза чуть мерцают и лицо близко-близко. Дыхание сбивается. У неё? У него? Кажется, что что-то проваливается внутри, ах, да, это же ее глупое сердце. Его губы шепчут: «Лиса». Он прижимает ее к себе. И выдыхает облегченно. А она понимает, что сидит в собственной спальне у него на коленях. Ее губы совсем близко от его шеи, так близко, что она даже чувствует запах его кожи. Он пахнет лесом. Она утыкается носом ему в шею, вдыхая этот запах, и он напрягается, застывая. Его рука по-прежнему у неё на спине. Вторую он кладёт на ее шею, заставляя оторваться и посмотреть в его глаза. Он проводит большим пальцем по ее шее, по щеке, спускается по скуле к губам. Ей кажется, что он рисует огнём на ее лице. Но он проводит пальцем по ее губе и замирает. Она слышит бешенный стук их сердец.
– Я нашла, нашла. Уже несу. – вдруг слышится встревоженный голос наставницы в дверях. – Сейчас зажгу…
Василина смотрит на них недоуменно. Кристиан опускает руку. Слишком резко. А Лиса чувствует, как краска стыда заливает ее щеки.
– И как это, простите, называется? – мгновенно вспыхивает ведунья. – Меня за травками, а сам…А ну, убрал от неё свои руки.
Кристиан подхватывает одной рукой ее под колени и пересаживает на кровать. Лиса пытается подняться, но он удерживает ее, не сводя взгляда с Василины.
– Она только что очнулась. – говорит он хрипло.
– Да ну? – едко замечает ведунья. – Только что? И ты решил, пока меня тут нет, воспользоваться случаем? Ах ты, кот блудливый. Руки, говорю, от неё убрал.
Рука Кристиана по-прежнему удерживала Лису, не позволяя встать. Удерживала, между прочим, уже совершенно невинно. Но обстановка и тонкая ткань сорочки давали возможность думать иначе. И Лиса думала. И краснела. Наставница же отодвинулась с прохода, показывая путь, по которому магу следует выйти. Ее насупленные брови и темные разметавшиеся кудри делали ее действительно похожей на ведьму. Кристиан встал и вышел, обронив: «Жду внизу». Означало ли это, что он ждал только ведунью или их обеих, Лиса не поняла. Понимание пришло после слов наставницы: «Одевайся и спускайся в столовую». Значит, обеих.