Страница 10 из 15
С голодной тоской в глазах матросы провожали богатую добычу. Она оказалась им не по зубам. Закурив трубку, Пьер Легран спокойно подумал, что сегодня ночью матросы, как пить дать, его прирежут. После такого потрясения им нужно будет пустить пар.
– Должен быть последний шанс, – неуверенно сказал корабельный хирург, стоявший рядом.
И тут на горизонте появились еще паруса. Тем же курсом следом за тремя галеонами шел флагманский корабль. Почему он отстал, было не понятно. Скорее всего потому, что на борту его было не меньше сотни орудий, и он не боялся никого. Так или иначе, но он шел один.
Пьер сразу понял, что нужно делать. Он приказал нагонять корабль.
Расчёт был правильный. На борту огромного галеона вряд ли могли даже предположить, что такое корыто их атакует. На этой щепке могли только нуждаться в помощи.
Когда офицерам и капитану, игравшим в просторной каюте галеона в преферанс, доложили о том, что приближается судёнышко похожее на пиратское, они как раз выложили на стол по хорошей ставке.
– Может, зарядить пару орудий, – предложил кто-то из офицеров.
– Сколько орудий у них? – спросил капитан у матроса.
– Не больше четырех. Да и вид у корабля такой, словно он уже побывал в хорошей переделке.
– Тогда втащите его на борт, как куль. Ха! Ха! – засмеялся боцман, глядя в свои карты.
– Узнайте, что им надо, – сказал капитан, – если это англичане, можете пустить их на дно без доклада.
Пьер даже не подбадривал своих матросов, он только объяснил, что нужно делать:
– Пока будем подплывать к ним, они будут гадать кто мы и что с нами делать. Без оружия в руках мы быстро забираемся на борт. Оружие брать только то, которое можно спрятать и легко достать. Если все офицеры в такую жару сидят на задней палубе в каюте и играют в карты, матросы первые минуты будут в замешательстве. Я с половиной команды захватываю офицеров, боцман с остальными пороховой погреб. На всё про всё у нас столько время, сколько уходит на кружку рома после долгого плавания.
Люггер Пьера Леграна был уже у самого борта.
– Эй, вы! – крикнул часовой оборванным безоружным людям похожим на стаю голодных собак. – Кто вы? Чего вам нужно?
В ответ бродяги полезли на борт да так ловко, что часовые лишь успели открыть рты от удивления. А закрывали их уже под дулами пистолетов.
Последним из трюма вылез корабельный хирург. Вообще то, врачам и так запрещалось участвовать в абордаже, но в этот раз Томас избежал драки, исполняя особое поручение Леграна. Капитан приказал сделать в судне пробоины, чтобы не было возможности отступать.
Когда Пьер во главе своих людей ворвался в каюту, где играли в преферанс, там уже было неспокойно. Боцман отхватил всю ставку и огрызался на первого помощника капитана. По пуле от пиратов получили оба – один в руку, другой в бок.
– Дьявол на мою душу! Что здесь происходит? – выругался капитан, прежде чем на его голову обрушился сильный удар рукоятью пистолета.
Остальным объяснили, что происходит, когда их связали и спустили в трюм. Не прошло и получаса, а судно уже было в полной власти пиратов.
Выяснив, что галеон ни больше, ни меньше, а флагман «серебряного флота», пираты чуть не сошли с ума от радости. Сокровищ было столько, что на них можно было купить половину испанской флотилии. Не говоря уже об огромном количестве запасов воды, продовольствия и оружия.
Это была не просто удача, это был Джек-пот, который выпадает пирату один раз за жизнь. Пьеру сразу нашел, что сказать своим людям:
– Свободные моряки, вы получили, что хотели! Теперь нет никаких препятствий к той жизни, о которой вы мечтали. Мы можем захватить любой корабль, набрать сколько угодно солдат и захватить какой нам приглянется богатый портовый город. Но можем также купить себе и спокойную размерную жизнь, не зная нужды и забот. В Европе, в Южной Америке, в Индии, где угодно. Что бы мы ни выбрали, мы заслужили это. Только отчаянным поступком можно заслужить милость судьбы и уважение товарищей. Ведь было безумием нападать на этот корабль, и если бы мы его не захватили, то так бы и остались храбрыми безумцами. А так мы счастливчики!
И тут Легран стал палить из пистолетов в воздух. В эйфории никто не обратил внимания на Томаса Торна, который, выслушав капитана, взял немного золота, оружие и провизию, скинул всё это в шлюп, спустил его на воду и, перекрестившись, отчалил.
Вот так вот, Валя, как только мы решим, что нам важнее – результат или само движение к цели – то и дело будет на мази. Cetra amittimus dum incerta petimus.
Досочинив письмо, я поглядел на Берю. Тот смотрел сквозь меня, в его зрачках читалась трудная судьба бродяги. Гоняясь за сомнительным, он упускал верное.
24
Вечером я сидел в знакомом баре, где ошивался последние три года. Бармен наливал из бочки в долг. Я радовался за себя и за Берю, которого забрала очередная соскучившаяся по неутомимому мужику подружка. Мучимый легким чувством стыда в целом я был доволен жизнью.
– Послезавтра уезжаю на море, – сказал бармен, – в гробу я видел эту жару. Буду купаться, пить вино, есть шашлык и наплевать на всё.
– И правильно, если сам не решишься свалить отсюда, то тебя унесут на руках прямиком в могилу, – поддакивал я.
Приходу Игорька я обрадовался, как появлению лучшего кормчего, позвал за свой столик и стал рассказывать, как туго продвигается идея с кораблем.
– Может я заигрался? Просто несёт куда-то, а остановиться уже не могу. Конечно, я большой мечтатель. Но дело ведь не в этом?
– Знаешь, Хаксли говорил, каждый должен найти способ жить в этом мире, чтобы не быть его пленником. Жить во времени и не дать ему захватить себя целиком, – сказал Игорёк. – Может быть, ты нашел именно свой способ, и тебе нечего бояться. Просто будь внимателен к мелочам и осторожен.
– Слушай, дружище, у меня уже развивается комплекс неполноценности, когда ты начинаешь говорить, – признался я. – В твои годы я все-таки больше думал о вечеринках и хорошеньких девочках. А Хаксли вроде спасался кислотой?
Игорёк недовольно покачал головой.
– Однажды я подумал, так ли незыблемо стоит Олимп посвященных, – сказал он так, словно однажды подумал о том, что пришла пора пить кефир собственного приготовления, – и сделал вывод, что если хочу попасть туда, начинать нужно прямо сейчас. Поэтому я не отступаю ни на шаг от своей цели приподняться над тяготами жизни через понимание сути простых вещей.
– Если будешь на том Олимпе, свистни, как добраться побыстрее, – сказал я и засмеялся, заметив, что на меня смотрит женщина.
Она сидела за последним столиком в глубине зала и ничуть не смущалась того, что проводит здесь время одна. Женщина была хороша и ухожена, на вид не из тех, кто ежедневно ходит на работу. Она могла быть актрисой или танцовщицей, но скорее просто жила за счёт любовника.
– Мое сознание и тело чисты. А без этого тщетно сдвинуться вперед, только по кругу, – говорил Игорёк.
Но я его не слушал.
Внимание женщины было не случайным. На мне была безрукавка в синюю полоску, и глаза мои блестели, как две Собачьи звезды. Случайностей тут быть не могло.
25
Любовь – она бурная и грозная, как убийство, говорил один из героев Гамсуна. С ней трудно сторговаться и договориться об отсрочке, она делает свое дело уверенно.
Последнее время я жил одной надеждой, что Даша вернётся, и никакая другая женщина не сможет её заменить. В этом было столько боли и слабости, что выход казался близким.
– Что-то ты грустный какой-то, а? – спросила женщина.
Мы стояли возле её загородного дома и целовались, как плюшевые мишутки в детской игре.