Дождь, который танцует у тебя на лице

Сергей Федоранич

Дождь, который танцует у тебя на лице

Мобильник сел еще во время первого урока: не получилось отправить сообщение Марине и пришлось взять ручку и записать все, что алгеброичка курьим почерком нацарапала на доске. Давно надо было поменять батарею, но у Леши все не доходили руки. Вот и сегодня лень тащиться до мастерской, ждать там час или около того, а потом стремглав бежать домой, чтобы успеть приготовить ужин к возвращению Чжо. Хотя сегодня, наверное, самое удачное для этого время: Чжо со второго полугодия вышла во вторую смену, а Фома окреп настолько, что родители больше не боятся оставлять его дома одного. Момент, конечно, хороший, но пересилить себя Леша не смог. Он решил, что проживет без связи еще пару недель, жили же люди вообще без нее, и ничего, не умерли.

После уроков – сразу домой, зашел в подъезд, тут же стянул варежки и положил замерзшие руки на батарею. Подъездный удушливый запах из смеси прелых носков, капустного варева и терпких духов гнал его домой, но пальцы замерзли сильно, до квартиры он бы не дотянул. Кое-как отогревшись, он открыл рюкзак и достал ключи, а потом стал подниматься на третий этаж. На лестничной клетке между вторым и третьим на ступеньках сидела Марина, читала книжку в мягкой обложке – Джон Фаулз «Волхв».

– Привет, – сказал Леша. – Давно тут торчишь?

Марина подняла вверх указательный палец, показывая, что сию минуту она не готова говорить, но через несколько мгновений перевернула страницу, заложила ее цветастой открыткой и ответила:

– С полчаса наверное. Что с твоим телефоном?

– Он сдох, – ответил Леша. – Батарея ни к черту.

– А деньги на балансе есть?

– При чем тут это? Говорю же, батарея сдохла.

– Ладно, поверю. У меня для тебя две плохие новости и ни одной хорошей.

– Оставь их при себе, – ответил Леша и прислонился к перилам. Подъездная вонь уже принюхалась и ощущалась только если дышать глубоко.

– Ну нет, раз уж принесла, то отдам тебе. А ты дальше живи с ними как хочешь.

– Ну что там у тебя за новости?

– Может быть, сначала войдем в квартиру?

Они поднялись до квартиры, Леша вставил ключ в скважину и несколько раз прокрутил с громким лязгом. Как только он открыл дверь, в щелку тут же просочился Обормот, нежно-дымчатый экстремальный персидский кот. Важно потерся об ногу Марины и сделал вид, что ему необходимо уйти по неотложным делам куда-то по лестнице наверх.

– Эй, приятель! Куда это ты собрался? – Леша поймал кота и затолкал его обратно в квартиру. Марина вошла следом, расстегнула высокие кожаные сапоги, натянула теплые шерстяные тапочки-лодочки и пошлепала на кухню. Леша же первым делом прошел в комнату к Фоме.

Брат лежал на кровати и смотрел «Парк юрского периода». Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – болезнь снова вернулась. Светло-рыжие волосы были мокрыми от пота, а горло отекшим, словно обмотано шарфом. Он посмотрел на вошедшего Лешу и заплакал.

– Я снова заболел, – жалобно прошептал он. Леша только вздохнул. Фома болеет практически беспрестанно, семь месяцев в году точно. Очень слабый иммунитет, одна болячка цепляет другую. Он пьет прописанные врачами лекарства горстями, но они только ослабляют организм. Леша присел на кровать рядом с братом, погладил его по вихрастой и кажущейся большой на худеньком тельце голове и сказал:

– Ничего, малыш. Ты не виноват. Сейчас я позвоню врачу, и мы придумаем, как тебя вылечить. Сегодня на ужин будут макароны с сыром, согласен?

– Ну уж нет, – вмешалась Марина, неслышно войдя в комнату с чашкой чая в руке. Она поставила чай на тумбочку рядом с кроватью и продолжила: – сегодня у нас кое-что особенное на ужин. Я испеку «кудрявый пирог» с брусникой, и это будет просто невероятно!

Леша дал Фоме таблетку от аллергии, чтобы снять отек. Мальчик ее послушной закинул в рот и запил теплым чаем с ромашкой.

– Даже так? – улыбнувшись, спросил Леша и поднял брови.

Марина наклонилась к нему и спросила:

– Неужели ты заставишь есть маленького больного мальчика какие-то там макароны с сыром?

– Предлагаю компромисс, – не сдавался Леша. – Полпорции макарон с сыром и кусок пирога. Так пойдет?

– А что ты у меня спрашиваешь? Спроси у Фомы. Фомич, тебе решать. Кто болеет, тот и командует.

Фома сделал глоток сладкого чая и ответил:

– Я согласен, но при условии, что есть будем на диване. А еще я поставлю «Джуманджи» и вы посмотрите со мной его до конца.

Предложение не предусматривало торг, и хоть они и смотрели легендарную ленту с Робином Уильямсом уже, наверное, раз двадцать точно, Марина и Леша согласно кивнули и пошли заниматься своими делами. Пока Марина суетилась у плиты, Леша позвонил врачу, открыл форточку и достал сигареты. Родителям бы не понравилось, но когда они снова пропали в парных командировках и Леша мог позволить себе такую роскошь.

Все планы накрылись тогда, когда Марина достала пирог из духовки. Аромат разнесся по квартире, и хрипы, доносившиеся из комнаты, они восприняли как знак одобрения. Но они не прекращались, и взволнованные Леша с Мариной ворвались к Фоме в спальню в тот момент, когда мальчик был в разгаре приступа удушья. Перепугавшись, они вызвали «скорую», которая приехала очень быстро. Леша к тому моменту уже собрал вещи для госпитализации. Вернувшаяся из школы Чжо с перепуганными глазами тихо сидела на кухне, ее успокаивала Марина, гладила по голове и что-то шептала в ухо.

– Какие препараты давали? – спросила фельдшер с уставшими глазами, оформляя документы на госпитализацию.

– Антигистаминные, – ответил Леша.

– Когда?

– Пару часов назад. И вызвал врача. Вроде бы отек начал спадать, а потом Фоме стало трудно дышать. Но буквально перед вашим приездом стало лучше.

– Где ваши родители?

– В командировке.

– Позвонишь маме или папе? Мне нужны данные полиса, свидетельство о рождении мальчика.

– У меня все есть, вот, держите, – Леша передал прозрачную пластиковую папку с документами.

– Хорошо. Но родителям все равно позвони. Они должны знать. Собирайтесь, едем в больницу.

– А почему отек стал больше? Я ведь дал таблетки.

– Так бывает, – ответила фельдшер. – Особенно, если причина не аллергия.

«Я все делаю правильно. Я все сделал правильно. Я ведь не знал, что это не просто аллергическая реакция, которая была у Фомы несколько раз, и алгоритм действия простой: дать антигистаминные, вызвать врача. Если бы я знал, что дело куда серьезнее, я бы сразу вызвал «скорую». Я ведь не врач, я просто парень семнадцати лет, у которого младший брат болеет и болеет часто. Неужели где-то внутри я стал считать, что знаю вообще все и поэтому недоглядел и навредил Фоме?»

– Что сказал врач? – тревожный голос Инны по телефону обострил чувство вины. Леша не мог ее видеть, но представил, как она до крови обкусывает заусенцы на большом пальце. Она всегда так делала, когда нервничала. Из командировок мама приезжала с окровавленными пальцами, сгрызенными под корень ногтями.

– Наследственный ангионевротический отек, – прочитал по бумажке Леша. – Симптомы похожи на отек Квинке, и у Фомы несколько раз это уже было, помнишь? Но тогда неплохо справлялись антигистаминные. Врач сказала, что просто повезло, и отек прошел сам, потому что это не аллергическая реакция, и никакие таблетки от аллергии не помогут.

– Ты после школы сразу пришел домой? Или куда-то заходил?

– Сразу, никуда не заходил.

– А с Чжо сейчас Марина?

– Да.

– Чтобы мы без нее делали, да?

– Верно.

Леша рассказал Инне о том, что Фому оставляют в больнице не меньше чем на неделю для контроля состояния, дополнительных тестов и составления плана лечения. Она обещала позвонить врачу и поговорить с ним сама, а после чего на заднем фоне появились мужские голоса, и Инна быстро попрощалась, не забыв поблагодарить за то, что Леша такой ответственный и хороший. Леша пожал плечами и убрал телефон в сумку.