Страница 47 из 57
Где мы ее подобрали?
Я не помню, ничего не помню — только сквозь алкогольный дурман чувствую, что сейчас товарищ олигарх обнаружит, что я без трусов, и вечер перестанет быть томным.
— Лильчик, ну давай поцелуемся!
— Олег, просто уйди!
— Злая ты! Как он тебя терпит!
Он надувается, но отваливает.
— Я же красотка! Я же королева!
— Во, молодец! Так держать!
Он ржет и тормошит блондинку. Та, не открывая глаз, сползает на пол машины и расстегивает его ширинку.
06 am
Мы сидим на бетонных ступеньках у чьего-то дома и курим мятые сигареты. Рядом со мной стоят мои босоножки, а я наслаждаюсь мягкостью травы под босыми ногами.
— Нет таланта, Олежа, понимаешь? Ну нет! — я пьяно развожу руками. — Слушайте свои «Валенки» и торгуйте ювелиркой!
— Кому он нужен, твой талант? — фыркает Олег. — У кого снималась?
— Джин Джерри.
— Ха! — Олег наваливается на меня, я дергаю плечом, он откидывается на дверь. — Давай позвоню, куда надо, пусть возьмут обратно.
— Не надо. Ну снимут меня еще раз, а толку?
— Тоже верно… Но второй шанс, а? Всем нужен второй шанс.
— Тебе какая печаль? Зачем мне помогать? — я отправляю бычок щелчком за пределы лужайки.
— Что ты такая дерганая? Низачем. Иногда люди помогают просто так. — Олег разваливается на локтях и смотрит в рассветное небо. — Пусть будет компенсация за мою козу. Мне не жалко. Могу вообще «Феррари» тебе подарить.
— Нахера? Я даже водить не умею.
— Вот видишь! Значит, будет кино! Бери, пока дают!
За спиной у нас распахивается дверь, и Олег чуть не долбится затылком об пол. Какая-то женщина начинает на нас орать по-английски, и мы почему-то безумно хохочем, убегая от нее, хотя курили обычные «Мальборо».
Я мчусь босиком, с босоножками в руках, Олег отстает. Вытаскивает пачку денег из внутреннего кармана и кидает назад, не оборачиваясь. Они разлетаются веером, покрывая ковром влажный после дождя тротуар.
Кричит в азарте:
— Как в сказке! Кинул расческу — вырос лес непролазный!
— Кидай озеро бездонное! — хохочу я.
— Озеро так озеро!
Олег отстегивает свои бешено дорогие часы и швыряет их за спину.
Мы ржем, как ненормальные, падая в машину и подхватывая открытую водителем бутылку шампанского. Пьем его, передавая друг другу, захлебываясь пеной и обливаясь с ног до головы.
Олег вдруг успокаивается и говорит почти трезвым голосом:
— Отличная ты, Лилька! Откуда ты вообще?
— Из Пензы.
— Умеют у вас в Пензе отрываться. А я из Долгопрудного.
Эти русские — полные психи…
Жена порнозвезды. Утро вечера мудренее
Ночь запомнилась яркими вспышками, словно обрывками глянцевых афиш с густой темнотой между ними. Телефон сел где-то в районе двух ночи, и я просто забросила его в сумку, а потом и ее где-то потеряла.
В пустой дом я вернулась только под утро на большом черном внедорожнике охраны Олега. Один из мордоворотов, помогая мне выйти из машины, подал напоследок и потерянную сумку. Ну надо же…
Я вошла через главную дверь — мне некого было бояться побеспокоить. Уронила ключи на пол в коридоре и не стала нагибаться за ними, стащила босоножки, расшвыривая их по дороге в разные стороны. Задумчиво посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, но решила, что не осилю добраться до спальни и прошла в гостиную, стаскивая с себя жакет и отшвыривая его в сторону.
Завалилась на диван, задрав ноги на спинку и выудила из сумочки севший телефон. Бросила его на круглую подставку-зарядку и обессилено уронила сумку на пол. Откинулась на подушку и посмотрела на медленно вращающийся по кругу потолок. Где-то в уголках глаз царапались кристаллы соли высохших слез — от смеха, от горя?
Уже неважно.
Отступившая за ночь тоска словно выспалась, выпила кофе, съела полезный завтрак и с новыми силами пришла выполнять свою работу — терзать меня.
Утро не стало мудренее вечера.
Ничего не решилось.
Отступающее опьянение оставляло за собой пепелище и боль в сердце от того, что никакая самая сильная любовь снова никого ни от чего не спасла.
Хотелось пить, но вставать было выше моих сил.
Так и лежала, пока распевались утренние птицы, и серый рассветный полумрак сменялся ярким солнцем, залившим отвратительно счастливым светом гостиную.
Смотрела в пространство слепым взглядом.
Пискнул, включаясь, зарядившийся телефон и тут же запиликал голосовой вызов в «воцапе». Не глядя, пошарила рукой по столу и, чуть не уронив все к чертям, вслепую мазнула по экрану.
— Привет, — сказал Валера. — Я уж думал, ты меня заблокировала. Звоню весь день, звоню…
Только его и не хватало. Бывшие мужья созданы в аду специально для наказания сорокадвухлетних женщин, которые решили, что можно всю ночь бухать и разлагаться, а утром сделать вид, что ничего не было.
— Валер…. — устало выдохнула я. — У нас разница в одиннадцать часов. Здесь утро.
— Черт, я и забыл, — озадаченно проговорил он. — Лилька, а чего у тебя голос такой убитый?
— Все в порядке, — сказала я, чувствуя, как щиплет в уголках глаз от внезапно народившихся новых слез.
— Лилька, ну что случилось? — голос был обеспокоенный. — Лилечка моя, солнышко…
Я всхлипнула, чувствуя, как его волнение пробивает истончившуюся до невидимости мою шкурку, и тут же закусила кожу на запястье, сдерживая рыдания.
— Маленькая моя, ну не плачь, пожалуйта! — приговаривал Валерка мягким утешающим голосом. — Что бы ни случилось, все можно решить, честное слово. Хочешь решу? А? Что угодно.
— Как ты решишь… — я уже не скрываясь плакала в трубку. Села, а то слезы щекотно заливались в уши. — Ты на другом конце света. Не говори ерунды.
— Хочешь, прилечу?
— Что, так и не осилил себе никого найти? — нашла я в себе силы поддеть его.
— И не искал, Лиль. Все еще жду тебя. Прилететь?
— Тебе визу не дадут.
— Тогда… прилетай ты, Лиль… — его голос стал еще мягче и теплее. — Возвращайся домой, маленькая моя. Возвращайся. Я тебя обниму, сделаю чай с мелиссой, как ты любишь. Шоколадку достану. Я тут все время покупаю твои любимые шоколадки с апельсином, уже весь шкаф забит, я-то не ем, ты помнишь. Надо же кому-то их скармливать.
— Валер…
— В плед укутаю, лапки твои разотру, помассирую, а потом носочки надену теплые. Будем сидеть вдвоем в обнимку, смотреть что-нибудь хорошее.
— «Чародеев», — сказала я.
Мы всегда вместе перед новым годом смотрели «Чародеев». Хороший, добрый фильм. Наш любимый.
— «Чародеев». И «Эту веселую планету», а потом еще «Реальную любовь».
— Ты же говорил, что это сопли в сахаре.
— Конечно, сопли. Но моей маленькой Лиленьке грустно, и если она хочет сопли, значит будут сопли. И чай. И шоколадка.
— И носочки… — прошептала я.
— И носочки.
Я молчала, согретая его заботой через все невозможно огромное расстояние. И едва слышное дыхание в трубке доказывало мне, что я не одна.
— Спасибо, Валер, — совсем тихо прошептала я, отключая вызов.
Посидела еще немного, глядя на свое отражение в темном экране телефона и снова открыла «воцап», вылавливая там контакт Асель.
Мы в последнее время общались с ней нечасто и все больше на кулинарные темы. Она сильно сдружилась с Вэнди и уже собиралась к ней в гости на Аляску — безумная неостановимая Асель! Я же советовалась, какой еще соус придумать к мясу и, по странной цепочке — от Вэнди к Асель — и от нее уже ко мне, знакомилась с традициями американской домашней кухни. Очень удачно, что можешь приготовить любимому мужу именно те блюда и именно так, как готовила его мама. Я даже отложила пару рецептов на Рождество.
Какое уж теперь Рождество…
Про свои сложности я старалась с Асель теперь не говорить.
Немного боялась, что она начнет обсуждать это с новой подругой.
Но больше… отдалилась, стала другой, уже не той Лилей, что не могла найти себе новый смысл жизни без брака и детей. У всякой дружбы есть свой срок и не стоит раздувать ее огонь искусственно, от этого всем будет только неловко.