Страница 2 из 1544
Корецкий точен в деталях. В его повестях много узнаваемого. Атмосфера в районной прокуратуре, взаимоотношения с начальством, с коллегами, с работниками милиции — все выписано очень точно. Я уж не говорю о том, что расследование у Корецкого происходит в полном соответствии с законом, чем выгодно отличается от большинства современных авторов детективных произведений, у которых чуть ли не признаком хорошего тона стало изображать деятельность следователя и суда в полном отрыве от установленного законом порядка, изобретая неведомые отечественной практике методы расследования и формы судебного рассмотрения дел. Истоки точности и узнаваемости в том, что Корецкий — профессиональный юрист, кандидат юридических наук. Он сам был, что называется, «в шкуре» своего героя, — работал следователем районной прокуратуры, расследовал ряд интересных и непростых уголовных дел, причем о некоторых из них писал — его очерки помещала и центральная печать.
В какой-то мере биографичны и многие страницы его повестей. Трудно судить о будущем молодого писателя, предрекать успехи или поражения на трудном литературном пути. Но хотелось бы пожелать, чтобы и в дальнейшем Д. Корецкий был в своей прозе честен, бескомпромиссен по отношению к негативным сторонам нашей действительности.
Думается, эта первая большая книга его будет встречена читателем с пониманием и теплотой.
Ю. А. КОСТАНОВ,
кандидат юридических наук,
старший прокурор Управления
по надзору за рассмотрением
уголовных дел в судах
Прокуратуры СССР
СВОЙ КРУГ
БАРКЕНТИНА «КЕЙФ»
Некоторое время я смотрел в окно на проплывающие мимо лесные пейзажи, включенные непостижимой логикой административно-территориального деления в «условную» городскую черту. Сквозь толстое запыленное стекло окружающий мир казался блеклым и однотонным, и я вдруг это остро почувствовал. Устал?
Откинувшись на жесткую спинку, достал из портфеля принесенную наконец Вальком пухлую, карманного формата, зачитанную книжку.
«...Сон этот преследует меня уже много лет: маленький леданец в грубом кожаном жилете и смешной островерхой шапке — не под прозрачной крышкой холодильной камеры, а в природных условиях, среди прекрасного ландшафта, под ярким рыжим солнцем, вышедший из-за голубого холма нам навстречу; устремившийся к нему обреченный Горик и я — ничего не подозревающий, благодушный, с вяло висящими руками, н е у с п е в ш и й...»
Обожаю фантастику, только книги достать удается редко, да и некогда, так бы и читал целый день, еще бы лечь и вытянуться... Но на следующей станции надо выходить. Людей в вагоне было немного, понятно — будний день, и я расслышал, что сидящие через проход Валек с Петром толкуют о разных республиках и населенных пунктах, окладах и перспективах на жилье, упоминают названия учреждений нашей и смежных систем и горячо обсуждают, стоит ли «надевать погоны», если да, то какие. Дело понятное — после преддипломной практики неминуемо последует распределение.
Я пересел к ним.
— Определяйтесь в адвокаты. Лица свободной профессии, а заработки — дай бог каждому!
Валентин скривился.
— Штаны протирать да с каждой мразью за ручку здороваться! Не в деньгах счастье...
В своем максимализме он был последователен. Суждения — на крайностях, условности — в сторону. Знакомясь, удивил: Валек. Обычно пятикурсники подчеркивают свою зрелость, рекомендуясь по имени-отчеству. Вот Петр — попробуй назови его Петрушей!
— А ты, Петр, не определился еще?
— Заработок тоже не последнее дело. А как с подзащитными здороваться — каждый сам выбирает. Но следствие интересней...
Здравый, рассудительный ответ. Они одногодки, но заметно отличаются уже сейчас. Один — живой, непосредственный, отвечает не задумываясь, не боится обнаружить свое мнение; одет спортивно-небрежно, как большинство сверстников. Другой — степенный, основательный, высказываться не торопится, взвешивает слова, прикидывает — придутся ли к месту, понравятся ли; учитывает, что по одежке встречают: туфли, брюки, рубашка — все официально-делового стиля, чуть похолодает — обязательно наденет пиджак и галстук.
Настрой перед распределением у них вроде бы одинаковый, но я мог с уверенностью сказать — Валек станет следователем или скорее всего сыщиком. Петр наверняка займется правовой работой в народном хозяйстве: начнет юрисконсультом, со временем возглавит юротдел, а может, поднакопив опыта, переберется в арбитраж или пробьется в коллегию адвокатов. Мало ли где интересней!
— Собирайтесь, следопыты, не то пропустим остановку!
Валек пружинисто вскочил, резко откатил дверь в тамбур, первым выпрыгнул на перрон. Следом и мы спустились на чистую бетонную платформу.
Пахло свежестью, станция была пуста, только возле кассы девушка в белом передничке продавала мороженое. Через секунду возле нее маячила рыжая шевелюра, выгоревшая ковбойка и линялые джинсы Валька́. Когда мы перебрались через рельсы, он уже шел навстречу с тремя эскимо.
— Угощайтесь. Оказывается, здесь все знают дачу Золотовых. Нам вот по этой тропинке.
Валек разведал дорогу правильно, через полчаса мы были у цели. Дача стояла на возвышенности в центре большой поляны и чем-то действительно напоминала стремительный старинный корабль.
— На что она похожа, ребята?
— На дачу и похожа, — резонно ответил Валек. — На что же еще?
— Заметим, на классную дачу, — добавил Петр.
Мои впечатления могут объясняться тем, что я уже знал, как называли этот загородный особняк Валерий Золотов и его друзья, хотя все же в линиях полутораэтажного дома было что-то неуловимое от очертаний гордых парусников времен адмирала Дрейка. А расположение, приподнятость над окружающей местностью, отчего строение как бы плыло в косых солнечных лучах, пронизывающих кроны толстых мачтовых сосен, усиливало эффект. И конечно, за всем этим стояла не удача случайного совпадения ряда обстоятельств, а утонченный расчет архитектора.
Доски двухметрового забора плотно, без щелей, прилегали одна к другой и по прочности, наверное, не уступали частоколу, из-за которого отстреливались от пиратов герои «Острова сокровищ». Я усмехнулся наглядности примера ассоциативного мышления.
Калитка должна была быть незапертой, и точно — бронзовая ручка легко поддалась, и замок открылся.
Просторный участок оказался изрядно запущенным, хотя видно было, что он знал и лучшие времена. Асфальтовая лента соединяла ворота с гаражом, выложенные кирпичом дорожки вились между пропаханными грядками и мертвыми клумбами, огибали здание и обрывались у деревянной баньки, сложенной над маленьким, но на удивление чистым прудом.
— Нехудо люди живут, крепко, — проговорил Валек. — Отдыхай на природе, парься в баньке, в пруду купайся — красота!
— Адмиральская дача, что ты думаешь, — снисходительно ответил Петр, и по тону его следовало понимать, что он повидал немало подобных дач и удивляться тут особенно нечему. Как я успел заметить, Петр любил подать себя бывалым человеком.
Зеркальная поверхность пруда притягивала взгляд, и я опустился на корточки у самой воды. Теперь стало видно, как солнечные лучи, преломляясь в прозрачном и оттого невидимом жидком стекле, высвечивают бугристое, усыпанное камешками дно. Мягко спланировал сухой лист и завис, чуть поморщив солнечную прозрачность над этой неровной пестрой равниной.
— У берега — сантиметров двадцать, а в центре — метра полтора, — прикинул я глубину.
В одном месте, там, где край водоема захватывала полукруглая тень кроны дерева, образовалась непроглядная чернота, будто скрывающая бездонный омут.