Страница 7 из 10
– Сто пятьдесят пять! Александр, молодчина! Гораздо лучше, чем весной. Еще чуть-чуть и до серебряного значка допрыгнешь, – похвалил Бурова физрук. – Готовься ко второй попытке! Наташа Виноградова, давай! Готовится Оксана Давыдова!
Виноградова, Давыдова, Ионов, Кузнецов с первой попытки прыгнули на серебряный значок, а Настя Куликова на золотой. Молодчина! Хотя она, как и я, еще прошлой весной прыгала на золото третей ступени ГТО.
– Молодец, Настя! Второй раз можешь не прыгать. Готовься к наклонам, – сказал Виктор Сергеевич. – Корнилова! Готовится Лапшинов!
Дошла очередь и до меня. Я оттолкнулся изо всех сил и прыгнул, но, еще не приземлившись, понял, что это далеко не лучший мой прыжок.
– Сто шестьдесят! – озвучил мой результат физрук. – Слабовато для тебя. Во второй раз постарайся. Полушкина! Готовится Романов!
– Что-то хиленько! – с улыбкой сказал подошедший Серега. – И в подтягиваниях я тебя делаю и в прыжках.
– Не сильно радуйся, – парировал я, – есть еще вторая попытка.
Впрочем, на второй попытке реванш не состоялся. И Антонов, и я повторили свои результаты.
– Да-а-а, – протянул Виктор Сергеевич, когда все прыгнули по два раза, – результаты не обнадеживающие. На сегодняшний день на золотой значок прыгает одна Куликова. Предстоит работка. Ладно, начинаем наклоны. Антонов!
По наклонам дела обстояли лучше. Ладонями до пола достали Антонов, Кузнецов, Шашкин, почти все девчонки, включая, конечно же, Куликову. А я сегодня даже не смог дотянуться до пола пальцами, не сгибая ног. Виктор Сергеевич многозначительно посмотрел на меня и повел мальчиков к высокой перекладине. Я расстроился из-за своих результатов. Правда, если честно, согревала мысль о том, что мой рюкзак наполняется вкуснейшими в мире конфетами. Но вот в подтягиваниях я Антонову проигрывать не собирался. Даже за конфеты.
Серега, дергаясь, подтянулся всего семь раз. Впрочем, на золотой значок этого было достаточно.
– Ладно, засчитываю семь. Но весной будет принимать комиссия. При них-то хоть не дергайся, как парализованный, – Виктор Сергеевич под дружный смех класса изобразил Серегу. – Даня, покажи, как нужно подтягиваться.
Я подошел к перекладине подпрыгнул и повис. Главное сейчас подтянуться те же семь раз, но без дерганий. Я подтянулся чисто без раскачиваний четыре раза и понял, что больше не могу. Дальше или дергаться, как Серега, или никак. Руки дрожали от напряжения.
– Ну вот! Учитесь! – сказал Виктор Сергеевич классу.
Его похвала прибавила мне сил еще на одно ровное подтягивание. Ну же, еще два разика. Но на шестом подтягивании левая рука соскользнула с перекладины, и я полетел на пол, ударившись боком.
– Сильно ушибся?! – взволнованно спросил Виктор Сергеевич, помогая мне встать. – До здравпункта дойти сам сможешь? Или проводить кого отправить?
– Не нужно, сам дойду, – ответил я и под сочувственные взгляды одноклассников, прихрамывая, поплелся к выходу из зала.
Сломанные весы и исчезнувший синяк.
Я стоял перед кабинетом медика и недоуменно уже в пятый раз пересчитывал конфеты и соотносил их с проигранными Антонову состязаниями. Так, хорошо, две, пускай за две попытки прыжков, одна за наклоны, одна за подтягивания, а еще одна за что? Да какая разница! Я за минуту смолотил все пять конфет. Не смог остановится, настолько они были вкусными.
На двери медпункта висела записка: «Ушла за медикаментами, буду через пятнадцать минут». Я отошел в закуток около кабинета, где на стене висело большое зеркало, и решил взглянуть на свою травму. Приподняв футболку, я увидел в отражении зеркала огромный синяк на своем боку. Хорошо приложился! Рядом с зеркалом стояли весы. Еще старые, механические, по которым нужно двигать гирьки. Я умел измерять вес на таких и, за неимением других развлечений встал на них. Передвинув большую и маленькую гирьки так, чтобы металлическая стрелка замерла посередине, я обнаружил, что весы показывают сорок два килограмма. Вот ерунда! Мы все время взвешиваемся, когда ходим в гости к Димону Шашкину на его электронных весах. И я с пятого класса неизменно весил тридцать восемь килограмм плюс–минус триста грамм. А последний раз я взвешивался у него меньше двух недель назад и весил те же тридцать восемь. Ясно! Весы неисправные – вот и выставили из кабинета. Однако что–то долго нет медика! Я еще раз взглянул на записку на двери и не поверил глазам. На листке было написано: «Заходи Круглый Двоечник». Именно так я назывался в договоре с Иоганном Свитом.
Я толкнул дверь, и не смазанные петли противно заскрипели. Я бы услышал этот скрип, если бы кто-то зашел во время моего провешивания. За столом медика, к моему глубочайшему удивлению, сидел Иоганн Свит. Только был он в белом халате, в шапочке с красным крестом, с бородкой и в пенсне. Ну, вылитый Айболит!
– На что жалуетесь? – спросил Иоганн.
– А как вы… здесь… Как вы сюда попали? – растерялся я.
– Подойдите поближе! Поднимите футболку! – сказал Лжеайболит, не ответив на мой вопрос.
Я повиновался.
– Ай-я-яй, какой большой синяк! Никак с турника упали? Ну, да мы его сейчас сотрем, – он взял со стола ластик и начал тереть мой ушиб.
– Ай! Щекотно! – засмеялся я, – Кто же так лечит?!
– А пятая конфета, – вдруг прервал он мой смех, – за проигрыш в состязании по отжиманиям.
– Так я же не отжимался, – как Свит опять прочитал мои мысли?
– А твой оппонент отжимался. Получается, он выиграл.
– А где же тогда конфеты за метание, за шестьдесят метров и за два километра? – начал было спрашивать я, но снова заскрипели дверные петли, и в кабинет вошел наш медик, Нина Ивановна. А когда я снова повернулся к столу, там уже никого не было.
– Ну и что ты читать не умеешь? – начала отчитывать меня Нина Ивановна. – Ведь русским языком написано! – и она положила на стол записку: «Ушла за медикаментами, буду через пятнадцать минут».
– Дверь я, что ли, забыла закрыть? Так видишь, в кабинете нет никого – зачем заходишь? – продолжала сокрушаться медик, выкладывая в шкаф какие-то лекарства. – Ладно, что там у тебя?
– Да, вот, с турника свалился. Смотрите, какой синячище! – и я привычным уже движением задрал футболку.
– В каком месте твой синячище? – спросила Нина Ивановна, внимательно разглядывая ушибленное место.
Я наклонил голову и… никакого синяка на своем боку не обнаружил. Но это еще не все. Вместе со стертой ластиком гематомой бесследно пропала и боль.
– Извините, – выдавил я и выскочил из кабинета.
Бегом направляясь к физкультурному залу, я налетел на Бурова.
– Осторожней! Чуть не уронил! – завозмущался Буров. – Вот твоя одежда. Зал уже закрыт.
– Чуть не уронил?! – усмехнулся я. – Да тебя разве что трактором сдвинуть можно! А чего так рано закончили, еще ведь целых двадцать минут заниматься?
– Посмотри в окно, какой дождина, – ответил Саня, – сдали только отжимания, а бег и метание на следующем уроке.
– Только отжимания? – повторил я. – Так вот почему конфета только за отжимания.
– Какая еще конфета? – удивился Буров.
– Да, так. Никакая, – ответил я. – У тебя случайно зонтика нет?
Сближающий дождь.
Мы шли с Буровым под одним зонтом. Не то чтобы мне хотелось идти, прижавшись к этому жиртрясу, но не мокнуть же под дождем. Хотя, в последние пару дней мы с Саней не то чтобы подружились, но, по крайней мере, он перестал меня раздражать как раньше. Пожалуй, не стоит его больше дразнить. Парень выручил нас, когда Димон Лапшинов не смог играть из-за травмы. Сейчас вот забрал мои вещи из спортзала.
– А как, кстати, Лапшинов подтянулся и отжался? – спросил я.
– Как отжался, не видел, а подтянулся шесть раз, – ответил Саня.
– Значит, палец зажил, – размышлял я вслух, – в среду сможет отыграть.
– Жалко, – вздохнул Саня, – мне понравилось на воротах стоять.
– Ну, ты будешь запасным вратарем, – сказал я. – Давай ходи с нами тренироваться. У нас ведь в феврале еще «Кубок зимнего мяча» ожидается. Если наберешь приличную форму, будете по тайму стоять.