Полночная злодейка

Рей вспомнила вкус нежной кожи девушки у себя на губах, мягкий вздох Габриэль.

≪Рей≫…

Мысленно пиратка выругалась, взор опять возвратился к Габриэль, прошедшей мимо неё.

Если бы Пуанти не очутился на Лесбосе и не запутал её планы, Рей так бы и стояла на якоре в заливе Лесбоса и ждала бы сейчас ответ этого господина на свои требования в обмен на возвращение пленницы. Вместо этого Рей находилась в открытом океане, вынужденная проводить бесконечные дни в ожидании, наблюдении, страдании. Рей не рассчитывала, что девушка резко обернётся в её сторону, вздрогнула, когда их взоры пересеклись. Душу пиратки захлестнула буря эмоций, сковав невыносимой болью. Именно тогда Рей приняла решение. С неё хватит! Завтрашним утром она развернёт судно обратно и возвратится к плану, который разработала раньше. Она предъявит свои требования Пуанти и принудит его их выполнить, не глядя на те чувства, которые пробуждает в ней леди Дибос.

Дьявол её возьми! Она глядит на Габриэль так ненавистно! Габриэль застыла в тот миг, когда поймала таинственный взор Раптора, подумав, догадалась ли она, что Габриэль тоже так сильно её ненавидит. Глотку Габриэль сдавили трудно сдерживаемые эмоции, когда девушка импульсивно откинула с лица упавшие локоны.

Нервозное состояние не разрешало Габриэль дотронуться до еды последние два дня. Может, Габриэль в этом виновата сама? Она старалась держать себя в руках. С трудом старалась.

Габриэль не беседовала с капитаншей с того мига, как они послали друг другу град резких упрёков. Габриэль отлично сообразила, что они плывут в открытый океан, уходя всё дальше от Лесбоса и его залива. Но куда же они направляются? И зачем покинули берег, если Рей скоро собиралась предъявить отцу Габриэль некие условия? Габриэль старалась унять надвигавшийся ужас, смежила веки. Рей заявила, что не сделала отцу девушки ничего плохого. Габриэль хотелось верить, что она сказала правду.

— Всё хорошо, мисс Дибос?

Та раскрыла веки. Даже Берта прониклась к пленнице расположением. Странно, но шрам её внезапно перестал вызывать у Габриэль омерзение и страх.

— Благодарю, всё нормально. — Габриэль спиной ощущала прожигающий горящий взор капитанши. — Мне…мне хочется возвратиться к себе в каюту…сейчас.

Сбежать…спрятаться от её взора. Габриэль не желала выдать свои чувства, развернулась к уходящим в трюм ступеням.

Пуанти ощущал кожей, что старуха следит за ним.

Жером резко повернулся к прислуге, которая стояла на пороге гостиной Марселы, и дал команду:

— Что ты здесь встала? Займись своим делом!

Престарелая служанка выпустила вздох, и Жером еле сдержался, чтобы не ударить её кулаком и стереть видное неодобрение, которое отразилось на старом морщинистом лице.

Жером прочёл мысли горничной уже тогда, когда зашёл во входную дверь и почти столкнулся со старухой в коридоре. Пуанти догадывался, что его последний приход в этот дом сделал Марию очевидным недоброжелателем. Но мужчина не станет тратить свои нервы на эту старуху. Жером станет сражаться с молчаливым её неприятием гораздо более эффектным способом: Марсела её выдворит. Пуанти мрачно усмехнулся.

Конечно, именно так он и поступит. Он настоит на этом. Он оповестит Марселу, лишь та покажется, и ей не хватит смелости ему отказать. Но где же Марсела? У Пуанти росло нетерпение. Марсела являлась его любовницей, и он нормально оплачивал её услуги. И пока связь их продолжается, он рассчитывает, что женщина будет принадлежать ему в любое время и там, где Жером захочет. И что же?

Жером, словно безропотный гость, ждёт её прихода у себя в доме! Это являлось необычной дерзостью со стороны Марселы, о чём он сразу же её оповестит, лишь она появится в дверном проёме.

— Повторю вопрос: ты где была?

— Я тебе уже дала ответ.

— Меня твой ответ не удовлетворил.

Марсела ответила слишком неожиданно:

— Знаешь, Жером, значения никакого не имеет, что я делаю либо произношу — результат то одинаков всегда.

Это что за новый тембр в её голосе? Жером сощурил глаза, стоило Марселе пройти мимо него в зал.

Женщина выждала, когда он пройдёт следом, и договорила:

— Жером, я хочу кое-что с тобой оговорить.

Тот кивнул:

— Могу сказать, что согласен.

Марсела не стала что-либо предпринимать, чтобы смягчить возникшее напряжение между ними. Женщина положила ладонь на спинку кресла и приготовилась сказать. Хоть Марсела внешне сохраняла спокойствие, Жером подметил, что пальцы её дрожат, легонько касаясь тонкой обшивки кресла.

— Когда я с тобой лишь познакомилась, мне думалось, что смогу быть необходимой тебе и отплачу как сумею за твою щедрость, которой одариваешь ты меня. Наша связь не являлась для меня деловой. Ты стал одним мужчиной, с которым я сблизилась после того, как мой супруг умер.

— Конечно, любимая, после смерти супруга, не оставившего тебе ни гроша.

— Да, супруг ушёл из жизни, не оставив мне средств…но он не знал, что умрёт молодым.

— Он считался дураком, транжирившим деньги, и не думал о завтрашнем дне.

— Он восторгался мной! Берёг меня!

— Он так тебя берёг, что оставил голодать, чтобы ты выживала, воруя.

— Его любовь ко мне была недальновидна. Не скрою, после его ухода у меня не было средств, но он меня не унижал.

Вот сказала.

— Ты сердита.

— Нет.

— Ты обиделась на меня за то, что я покинул тебя в последний раз, не сказав «прощай». — Спина Жерома покрылась ознобом, когда Марсела ничего не ответила. — Я расстроен. Ты в курсе, насколько сильно я люблю свою дочь. Я не знаю ничего о ней и не знаю, что мне делать.

— Вовсе не страх за дочь вынудил тебя меня оскорбить.

— Тебя оскорбить? — Жером приблизился к Марселе, которая молча смотрела, как трясутся его руки.

Мужчина шагнул к ней, очутившись рядом.

— Я проявил грубость, но не намеревался тебя оскорбить.

— Ты сделал это.

Он начал всё сильнее паниковать.

— Ты заранее видишь расчёт в простом и бездумном поступке.

Марсела не ответила. С её губ готов был слететь немой вопрос.

— Жером, ты меня ненавидишь?

— Марсела… — Жером приблизился впритык к ней. — Ты сердита, но превосходно знаешь: мне не нужна другая женщина, кроме тебя.

— Да. — Марсела отодвинулась назад, глаза её стали мокрыми. — Вот поэтому ты ненавидишь меня.

— Ты не права.

— Я права. Понимаешь ли, Жером, я прекрасно изучила тебя. Ты зол на меня за то, что видишь во мне что-то, чего не видишь ни у какой другой женщины. Звучит странно, но это так. Мне ощущается, тебя задевает, что ты хочешь меня таким необычным образом. Мне верилось, что пройдёт время и ты поймёшь, как много можно друг другу дать. — Марсела смолкла, по щеке скатилась слеза. Женщина смахнула её и договорила: — Ты заметил, что я не сказала слово ≪любовь≫, потому что это слово к нашим отношениям не примеримо. Это кощунство.

— Кощунство?!

Жером остолбенел от услышанных слов.

Неужто это Марсела? Она спокойно и холодно говорит об их связи, словно они уже давно прошли? Перед Жеромом стояла особа, которую он никогда не знал. Марсела выглядела столь сильной, что Жером не сумел бы привычно ею управлять, как поступал раньше. Необходимо сменить тактику…ведь, сказать по-правде, он нуждается в ней до сих пор.

Жером продолжил, но теперь в голосе звучала мольба:

— Слово ≪кощунство≫ сейчас больше подходит к твоей речи. Марсела, ты ведь знаешь, настолько я тебя ценю!

— Нет, это не так.

— Это так! Я признаю, что повёл себя грубо в прошлый раз и…

— Ты хочешь давить на жалость, потому что тебе не хочется разрывать наши отношения, до поры, пока не ощутишь, что я тебе больше не нужна.

— Нет!

— Ты считаешь немыслимым потерять то, что принадлежит тебе.

— Ты дорога мне больше, чем представляешь. Марсела, ты нужна мне.

— Ложь!

— Марсела, ты мне нужна, сейчас как никогда. Неужто ты не сознаёшь, как мне одиноко в этом мире без тебя! Моя дочь захвечена особой, которая, используя Габриэль, намерена меня уничтожить. Я каждую минуту мучительно думаю о том, как она мучается. Марсела, Габриэль — невинная девушка, совсем ребёнок, и страшно думать о последствиях того, что она, возможно, уже пережила. И я виновен в этом. Ты единственная, к кому я могу обратиться в такие моменты.