Страница 4 из 62
— Да погоди ты! — Лельхай двинулся следом. Ригу потребовалось бы мгновение, чтобы догнать незнакомку, схватить ее и встряхнуть, чтобы пришла в себя. Даже в бреду, раненым он не смог бы ее обидеть. Почему? Черт его знает. Просто не смог бы. Незнакомка стремительно рванула к черному ходу. Открыла дверь и выскочила наружу.
Мгновение лельхай еще думал, что сможет дать ей уйти. Может, и к лучшему? Пусть… Исчезнут эти непривычные, будоражащие ощущения, мысли придут в порядок, прочистится голова…
С момента превращения, когда кровь ттахов забурлила в венах, подчинила инстинктам, взвинтила эмоции и ощущения до небывалых высот, лельхай ничего подобного не чувствовал. Уже очень, очень много столетий.
Но когда внутри что-то оборвалось, дышать стало совсем невыносимо, хотелось разодрать когтями грудь, содрать с себя кожу, он рванул следом.
Вылетел на пустырь у черного хода с автостоянкой и густым кустарником повсюду, насколько хватало глаз. Огляделся. Незнакомка исчезла. Нет, правда. Совсем исчезла. Как не бывало. Зрение лельхая позволило бы найти ее даже на расстоянии в полкилометра, обоняние — учуять запах. Но ее просто нигде не было.
Нигде… ни далеко, ни близко. Вообще.
Риг остановился, тяжело дыша, словно опять превратился в человека и отмотал марафон. Нет, даже три марафона. Где она? На секунду он запаниковал. Да, вот даже так. Древний лельхай поддался панике, страху, что больше не увидит ее. Никогда. И понятия не имеет, где искать это чудо чудное…
Сосредоточиться не получалось. Рига потряхивало на нервной почве, как десять столетий назад… Лельхай торопливо обошел клуб по дуге. Нет, ни следа, ни запаха, никаких признаков присутствия. Будто вот только что разговаривал с призраком. Вдыхал запах, любовался, желал… Лельхай остановился, пытаясь собраться с мыслями.
Так-с… Она только что выбежала из клуба и вдруг пропала. О чем это может говорить? Началось?
Ну, если так — либо она сама вернется, либо Риг поймает девчонку… Она не сможет миновать излюбленный ттахами мир. Тот мир, куда они вложили свою кровь, создав проклятых.
***
Елена
— Ты никогда ничего не проверяешь! Нас могли обчистить, а ты и не узнала бы… — разорялся мой любимый Димочка. А я смотрела на мужа и думала… куда делся тот добродушный парень, что пешком проходил полгорода ради моей улыбки и нашей встречи, что опаздывал на последнюю электричку ради еще нескольких минут смущенного молчания, робкого касания, поцелуя украдкой? Что приезжал ко мне на дачу на велосипеде, весь в машинном масле, и первым делом не мылся — дарил цветы…
Жаркие разговоры ни о чем… прикосновения, от которых бросает в дрожь и сладко сосет под ложечкой… Первые супружеские годы, когда засыпаешь, прижимаясь к теплому мужскому телу, и… быт. Наверное, мы недостаточно друг друга любили, возможно, не смогли смириться с недостатками спутника жизни. Но внешне основательный домик нашего счастья обрушился, погребя под обломками взаимное уважение и желание. Я не хотела этого мужчину после обвинений, злобы и бесконечных ссор. Срывов, когда от ярости темнело в глазах, хотелось ударить, плюнуть в лицо, выгнать из жизни…
Возможно, секс после ссоры — ни с чем не сравнимое удовольствие… Но лишь когда ссор меньше, чем примирений, когда люди слушают друг друга и слышат, а не бросаются оскорблениями-обвинениями и сбегают от разговора.
Дмитрий накинул зимнюю куртку и взял лопату, чтобы чистить снег во дворе дома.
— Ты ничего не хочешь делать! — бросил напоследок и торопливо скрылся за дверью. Я набрала его номер, хотела что-то сказать, возразить, но снова прослушала череду обвинений и короткие гудки — муж превентивно сбросил вызов. Чтобы не ответила. Возражения не принимаются. Абонент недоступен для ответных аргументов и объяснений. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. И так трижды. Я села за компьютер и заплакала.
Внизу мирно сопел Захар — мой сынуля. Наверное, самое лучше, что произошло от нашего брака. Чудесный, веселый мальчишка, с характером, но не спесивый. Его все время хотелось целовать в курносый носик и русую макушку.
Я проверила — все ли в порядке с ребенком, вытерла слезы и вернулась к компьютеру. Нет, интернет и соцсети не отвлекали вовсе. Веселые разговоры раздражали, злобные диалоги бесили, а смайлики отталкивали. Эти круглые желтые уродцы строили забавные рожицы, когда на душе кошки скребли…
Я отошла к окну, прикрыла глаза и представила…
Бар, выполненный в темно-синей расцветке. От пола словно тянутся вверх лепестки пламени — оранжево-красными конусами света ползут по стенам и гаснут, превращая помещение и здание в глыбу айсберга.
Барная стойка с высокими табуретками без спинки приютила нескольких лельхаев. Два лысых бугая в пиджаках на футболки и джинсы, словно прибывшие сюда из лихих девяностых, глушили клонированную кровь высшей категории и время от времени ржали, как кони. Гибкая лельхайка восточной внешности, в коротком алом платье, с иссиня-черными волосами, тянула коктейль из нескольких групп донорской крови с каплей крови нентов — морских оборотней-котиков. От последней лельхаи дурели, сходили с ума, пьянели или засыпали, как люди от крепкого спиртного.
Чуть поодаль лельхай с внешностью Бреда Питта, в синем свитере и классических черных брюках вел тихую беседу с дамой, человеком. Еще несколько красавцев и бруталов, шикарных и миловидных женщин общались между собой или с людьми, что добровольно посещали бар, где вполне могли стать и пищей. Деликатесом, который осушили почти до предела… Мало ли на что способны юные лельхаи, что слабо владеют собственными инстинктами, но знают: человеческая кровь — это жизнь, а жизни много не бывает.