Ничья - 1 том

Он потерял контроль еще по дороге к комнате привратницы. Вернее к той, где Малиста оставила Елену с Захаром и Мариной. Слова няни грохотали со всех сторон. Слух лельхая позволял уловить каждое и понять, что Лена уже в курсе. Проклятье! Ну вот зачем Марина распустила язык?! Чертова человеческая женщина! Он хотел рассказать сам! Сам! Без этой сопливой помощи.

Но в глубине души Риг понимал, что странная паника и нервозность вызваны не этим. Он боялся узнать реакцию Лены. На то, что она особенная для Рига Урагана, чье либидо лельхая, по словам няни, просто безумное. Да, так оно, собственно, и было, выглядело со стороны смертной женщины. Но для чего вываливать все и сразу? На девушку, которая едва согласилась остаться? Лишилась дома и даже планеты? Рванет в другой мир — и догоняй что есть сил. А как? Лельхаи перемещаться по мирам не обучены. Разве что к ттахам на поклон отправляться. Ради Лены Ураган пошел бы и не на такое. Даже умолял бы мерзавцев королей-альбиносов! Но сможет ли он до них добраться?

Разговора не получилось вовсе. Причем дважды, сколько Ураган ни старался обуздать себя ради Лены.

Эмоции зашкаливали, желание текло по венам горячей лавой. В голове мутилось. Перед глазами застыло лицо привратницы, маленькие губы, похожие на бутон, высокая грудь, что вздымалась от волнения…

И Урагана подвело самообладание. Он уже даже не помнил — как действовал. Обнимал, прижимал, стискивал. Покрывал привратницу поцелуями, бесстыдно прижимал к своему возбужденному телу.

Отстраниться и остановиться казалось хуже, чем отрубить себе руки и ноги. Но Риг это сделал ценой титанических усилий. Осторожно поставил Лену на место. Ее лицо выглядело таким странным. То ли удивленным, то ли ошарашенным, то ли напуганным. Не мудрено! Ей ли справиться с силой лельхая? Она могла сопротивляться, отбиваться — Риг бы ничего не почувствовал. В голове крутились тысячи проклятий на живых и мертвых языках планеты. Хотелось самого себя ударить, пытать, истязать и наказывать.

Черт! Вот теперь она и начнет бояться! Еще бы! Клялся, обещал не прибегать к насилию!

И на тебе! Сорвался на инстинктах. Теперь придется начинать все с нуля. И самое мерзкое, от чего на душе скребли кошки и сердце в груди болезненно екало — уже вовсе не с чистого листа. С провинности, которой нет оправдания.

Проклятье! Уродись Лена смертной или стань лельхайкой, Риг знал бы о ее желаниях и ощущениях по запаху. Такое любой проклятый просекал на раз: древний или молодой, неважно. Но кровь привратницы и ее запах ничего не говорили Урагану. Ничего, к чему он привык. Древний улавливал слабый сладковато-терпкий аромат, очень приятный, почти до боли желанный. Но значения его не понимал. Человеческие женщины и лельхайки в минуты желания пахли абсолютно иначе. Если не хотели мужчину — тоже. Страх, неприятие, ярость и злость смертных и проклятых тоже пахли совсем по-другому… Риг не понимал реакции привратницы и ужасно боялся понять ее. Впервые в жизни древний воин, что отважно смотрел в лицо опасностям, испытал непривычно сильный страх, и тот не проходил, копился, болезненно екал в области сердца и тяжелил могучее тело. Каждое движение давалось с трудом, мышцы словно свинцом налились… Подозрения кружили в голове коршунами, лишая самоконтроля и трезвости мысли.

Риг выпалил, что вернется за Леной, и унесся прочь, подальше от особенной. Принять ледяной душ, переодеться и подумать о своем поведении. Хотя бы предлог изобрести для преступления.

Квартира показалась до ужаса тесной. Теперь уже не Огненный, Риг чувствовал себя слоном в посудной лавке.

Влетел, врезался в стол, едва не опрокинул компьютер. Внутри плоского серого монитора недовольно зашумели техномагические внутренности, будто экран рычал на хозяина сквозь узкие щели между пластиковыми детальками.

Риг поймал компьютер на чистых инстинктах, поставил на место, отскочил — и кровать со скрежетом двинулась по комнате, расчерчивая на каменном паркете одному лельхаю заметный узор пылинок. Человеческий глаз такие не увидит. Ураган остановился, зачем-то поднял руки вверх, словно сдавался собственной меблировке и плюхнулся на кровать почище Огненного. Та недовольно заскрежетала, протестуя деревянным каркасом и всеми пружинами матраса.

А ведь еще про Фоллса иронизировал! Тоже мне, шутник выискался. Сам-то на эмоциях чуть полкомнаты не разгромил подчистую.

Риг выдохнул, уперся в кровать ладонями и постарался потихоньку успокоиться.

Так, он натворил бед. Ураган никогда не позволял себе не прислушиваться к женщине. Ему и не требовалось, уж если совсем откровенно. Все эти язвительные слова Марины в беседе с Леной — это ведь все правда. Так женщины о нем и думают. Бабник, ловелас, лельхайский Казанова.

Риг не ставил себе целью завести серьезные отношения и сразу предупреждал об этом партнершу. Он вообще любил честность в отношениях. Не понимал эти аристократические фишечки, когда древние лельхаи-дворяне плели ажурную сеть красивой лжи из комплиментов и пустых обещаний. Риг не умел этого и не собирался учиться. Он прямо говорил все, что думал. Дипломатией пользовался только для бизнеса, и то не всегда, лишь в исключительных случаях.

Но женщины не любят честность и правду, они хотят волшебную сказку. Про единорогов, идеального мужчину, принца на белом коне, что увезет в свой замок, избавит от забот и полюбит всем сердцем. Даже если сказка потом разобьется о реальность, осколками изранит сердце и душу. Ирония судьбы. Многие любовницы лжецов-аристократов, обманутые и брошенные, так и оставались преданными подругами, готовыми в любой момент подставить теплый бочок. Даже в постель к бывшим прыгали по первому же приглашению. Женщины Рига либо уважали его, либо всей душой ненавидели. И отголоски этой ненависти, ее плоды Ураган пожинал после встречи с Леной.