Страница 64 из 91
Но Кравец с Лидой не двинулись с места.
— Ладно, Толя, не буянь, пропусти нас! — выговорил старший лейтенант.
— Хочешь со мной поругаться навсегда? — нервно задергал желваками капитан
— Это уж как придется.
— Да пропусти ты их, хватит выкобениваться! — не выдержав, выкрикнула Верка.
Климов вздрогнул, молча посторонился, давая им пройти. Они быстро оделись и, не попрощавшись, выскользнули за дверь. Лишь после этого капитан словно очнулся. Он пришел на кухню, где нервно курила Верка, растерянно спросил:
— Что случилось, объясни мне?
— А ты что, сам не понимаешь?!
— Нет.
Она со злостью посмотрела на него, но оперативник ответил ей таким растерянным и не понимающим взглядом, что Верка быстро сменила гнев на жалость. Она подошла к нему, обняла, погладила по голове, прижала к себе.
— Ну как тебе объяснить? — покусывая мочку его уха, зашептала она. — Ты же веришь в любовь?
— А как же!
— Так вот, твой старший лейтенант влюбился в юную девочку, и она к нему неровно задышала, они сидели, как голубки, за столом, а ты стал тянуть одеяло на себя, вклиниваться между ними, мешать им, разве это непонятно?
— Я стал вклиниваться?! — тая от нежных ласк, промурлыкал капитан. — Разве ты не знаешь, как я умею вклиниваться?! Да я так вклиниваюсь, когда захочу, что пыль столбом поднимается! А тут задал несколько невинных вопросов, только и всего!
— Может быть, ты и прав, — вздохнула Верка, ощущая, как его рука скользит вверх по ее бедру, и быстро возбуждаясь. — Эй, эй, надо бы Новый год не пропустить!
Кравец с Лидой успели схватить машину и без пятнадцати двенадцать подъехали к ее подъезду.
— Надо же в магазин заскочить, хотя бы водки или шампанского купить! — спохватился старлей.
— У меня все есть, пошли!
Они успели открыть шпроты, икру, нарезку из семги, шампанское и водку — такие немалые запасы обнаружились в холодильнике, — налить по бокалу, чокнуться, и сверху от соседей послышался бой кремлевских курантов.
— У меня даже телевизора нет!
— И не надо! С Новым годом!
— С Новым годом!
Они заулыбались, а еще через секунду, обнявшись, поцеловались друг с другом.
— Извини, что так получилось, — проговорил он.
— Я даже рада, — прижимаясь к нему, прошептала Лида. — Они оба какие-то придурочные! И отбивные жесткие попались! А ты мне очень нравишься!
Старлей вздрогнул, не ожидавший услышать это признание, и в первое мгновение даже не поверил сказанному.
— Это правда?
Она кивнула.
— Я тут третий месяц, но ни с кем толком не знакома. В магазинчик меня подруга устроила. Она перешла в другой, а меня впихнула на свое место. Вася не возражал. Для него лишь бы навар был. Хотя в принципе я ничего плохого о нем сказать не могу. Я несколько раз просчиталась, один раз даже на пятьдесят рублей, но он лишь поворчал и махнул рукой: чтоб больше такого не было. А когда что-то прокручивал, то всегда подкидывал: сотню-две, а то и больше. В моем положении грех было отказываться. Двое пытались познакомиться, но как только стали нахальничать, наседать, Вася быстро привел их в чувство, хотя сам ни разу не приставал, и Генке с Пашей настрого запретил. «Если уж приспичило в одном месте, то девок из соседнего ларька клейте, а где работаете, не смейте о том и думать!» Такие вот у него странные понятия имелись. Так что за эти три месяца я ни разу ни с одним кавалером даже по улице не прошлась. Жила, как монахиня в обители, — она негромко рассмеялась. — А Василию Даниловичу действительно шесть лет дадут?
— Может быть, и больше.
— А Пашу они убили?
— Думаю, что нет.
— А кто?
— Есть кое-какие идеи.
— А трудно преступников искать?
— Трудно.
— И находите?
— Нашли же мы твоих Васю с Геной, хотя Климов до сих пор ничего не помнит, — усмехнулся старший лейтенант. — И на следующий же день Щетинкина взяли.
— А как ты его нашел?
— Военная тайна.
— Нет, я серьезно!
— И я серьезно.
— Ты мне не доверяешь?
— Есть вещи, знание которых сопряжено с риском для жизни. Тебе мало предновогодних приключений?
— А теперь я с тобой, и мне ничего не страшно! — Лида прижалась к нему. — Мы ведь теперь будем вместе?
Она задала вопрос, и ответ как бы подразумевался сам собой и конечно же положительный. Но оперативник не знал, что на него ответить. Капитан бы, не задумываясь, кивнул, прижал ее к себе, зашептал слова любви, он умел лгать, профессия того иногда требовала, но теперь слова колом застряли в горле. Он лишь крепко обнял Лиду.
— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он.
— Двадцать… Будет.
— Надо же учиться.
— Я думала об этом, но пока не знаю, кем бы я хотела быть. Как-то плыла, плыла по течению, родители разошлись, бросили у бабушки, разъехались. Мать поначалу писала, присылала деньги на мое содержание, а за последние два года жизни в Камышине я не получила ни одного письма и ни одной копейки денег. Закончила школу, пошла работать на фабрику, бабушка заболела и больше не вставала. Через два месяца умерла. Соседка мне говорит: поезжай в Москву, у меня там дочь, она неплохо зарабатывает, я тебе дам ее телефон. Она дала, я позвонила Ларисе еще из Камышина, и она сказала: «Хочешь, приезжай!» И я поехала. Соседка на прощание перекрестила и произнесла: «Сироту Бог не обидит». Хотя я не сирота, где-то отец и мать живут. А получается, что сирота.
Они так проговорили часов до трех ночи, потом стали целоваться и заснули уже под утро. Все это не сразу, постепенно припомнилось Кравцу.
Полежав несколько секунд, он поднялся, взглянул в окно: шел мелкий снег. Двое малышей, укладываясь на фанерки, катались в пустом дворе с детской горки.
Часы показывали половину двенадцатого. Сыщик, понаблюдав за детьми, прошел в ванную и долго стоял под горячим душем, пытаясь понять, что с ним происходит. Может быть, ему стоит уже появиться в санатории, поздравить жену и сына и помириться с ними? Они могли сами в полночь позвонить ему вчера. Скорее всего, так и было, и он не имеет права разрушать семью, несмотря на то что жена перестала его понимать и сама многое уже разрушила. Это холостяку Климову простительно влюбляться каждый день и не задумываться о будущем, а у старлея сын, и он должен воспитать его. Эта же девочка еще не раз влюбится, у нее вся жизнь впереди. Пусть она спит, оперативник оденется, оставит ей записку и поедет домой. Да, так он и сделает.
Пропарившись до красноты всего тела, сыщик растерся полотенцем, вышел из ванной и столкнулся у дверей с Лидой.
— Я проснулась, увидела, тебя нет, испугалась, а потом услышала шум воды в ванной, и мне захотелось тебя увидеть! — Она прижалась к нему. — Боже, какой ты горячий! Что мы будем сегодня делать? Давай сходим в кино? Тыщу лет в кино не была!
— Давай!
Ответ вырвался непроизвольно, Кравец даже не успел приготовить другой, который бы освободил его на весь день.
Лида поцеловала старлея и ушла в ванную.
— Свари мне кофе! — крикнула она.
Все начинается с того, что сначала все девушки застенчивы и нежны, как ангелочки. А потом робкий вопрос: «Давай сходим в кино?» — полувопрос, полупросьба, полуприказ — и сразу же, без переходов: «Свари мне кофе!» После этого недоумение, слезы, истерика, когда мужчины им начинают возражать. Конечно, это грубая схема, но весьма распространенная, ибо сами женщины давно уже признали, что это они выбирают мужчин, а не наоборот, они диктуют им свою волю. Раньше этот божественный плен воспевало множество поэтов, но сейчас охотников поубавилось. Нет, когда все надоедает и прежний быт отравлен, то лучшего убежища не найти.
Оперативник набрал телефон Верки. Они оба еще дрыхли, но капитан, услышав голос напарника, тотчас оживился и выбрался из постели.
— Ты где?! — недовольно закричал он. — Я тебя всю ночь вызванивал, надеясь, что мы снова соединимся! Какого черта вы сбежали?! Ты до сих пор не дома? У камышинской красавицы? Але, я тебя не слышу!