Ваше благородие. Дилогия

– Поедемте, генерал, в аэропорт, – сказал я, – я увидел всё, что желал увидеть.

Хуже всего, что всё это видели и иностранные корреспонденты, которые со всех сторон слетались на российский Дальний Восток, чтобы освещать то ли распад Российской империи, то ли её восстановление.

Цесаревич Николай был подавлен, и я даже пожалел, что взял с собой его, но, с другой стороны, это очень хорошая закалка для будущего императора. Пусть привыкает. Поведения мой портупей‑юнкер отменного, тягости и лишения военной службы переносит стойко, с нижними чинами из команды топографов у него выстроились прекрасные отношения, и они его балуют всем, чем только можно.

По радио мы донесли о времени вылета в Харбин, а уж то, что было, то досужие журналисты опишут по всему миру в стихах и красках. Всё‑таки я правильно сделал вывод о том, что не ограниченная ничем в стране полицейщина может способствовать развалу государства. Вот возьмёт народ и будет создавать свои государства без полицейского произвола, то что тогда делать будем? Армия не пойдёт уничтожать своих родных и близких в угоду полицейского засилья. Найдутся, конечно, выродки, и их имена запомнит история, как запомнила Ваньку‑каина и Малюту Скуратова. В моей первой жизни, во время Второй мировой войны народ отказался защищать сталинский беспредел, и армия мирного времени перестала существовать. Нас спасло только то, что Гитлер начал репрессии почище сталинских против народа России. И народ понял, что из двух сволочей нужно выбирать меньшую. И он выбрал. Народ‑победитель понял, что другого выбора у него не было и везде славил Сталина, потому что ославить его было более тяжким преступлением, чем предать Родину.

Глава 59

Через четыре часа лёта мы приземлились в Харбине. Город практически русский, но после русско‑японской войны мы ушли из Порт‑Артура, а потом и всю Китайско‑Восточную железную дорогу (КВЖД) передали Китаю по результатам мирной конференции, закрепившей территории после окончания Первой мировой войны. Если у нас нет Порт‑Артура, то и КВЖД нам не очень‑то и нужна, правда денег мы на это ухлопали немеряно, даже содержали целый Заамурский пограничный округ Отдельного корпуса пограничной стражи со штабом в городе Харбине для охраны железной дороги. И всё это быльём поросло.

Нас почётом встретили в аэропорту Харбина. Около самолёта мы выставили нашу охрану из топографов во главе с офицером, и вся делегация поехала в гостиницу «Мао чжу си бин гуань» (Гостиница Председатель Мао) для размещения.

Мой портупей‑юнкер был поселён в моём номере, хотя китайская сторона выделила ему отдельный и роскошный номер как представителю царской династии.

– Почему я не могу жить в отдельном номере? – спросил цесаревич Николай. – По моему положению я достоин этого номера, – сказал он, капризно надув детские губки.

– По вашему положению, господин портупей‑юнкер, – сказал я, – вы должны жить с нижними чинами нашей делегации, а не нежиться на пуховых перинах. Ещё одна такая выходка и вы под конвоем будете отправлены в Петербург малой скоростью по Транссибирской железнодорожной магистрали. И запомните. На переговорах вы находитесь рядом со мной и не встреваете в разговоры без особого приглашения. Вам всё понятно?

– Так точно, господин зауряд‑генерал, – подчеркнул цесаревич и прищёлкнул каблуками сапожек.

– Вот и ладненько, – сказал я. – А сейчас умываться и спать. И учтите, чтобы ваши сапоги утром блестели как зеркало.

Всё‑таки с детьми всегда много забот. И они это знают, поэтому и требуют к себе особого внимания.

Китайцы умеют пустить пыль в глаза и представить всё так, что заштатная гостиница третьего разряда у них будет выглядеть как отель первого класса. Все это открывается опытному взгляду сразу. Стоит только приподнять пушистый ковёр синего цвета с разноцветными драконами, как на полу мы обнаруживаем плохо оструганные доски. Открываем блестящий шкаф и заглядываем внутрь, там мы видим вырубленные топором доски. Если неудачно взяться за барашек золотого водопроводного крана, то мы обламываем этот барашек и видим блестящий металл силумин, из которого делается всё китайское золото. Унитазы со смыванием смывают всё в выгребную яму, которую с матами и перематами по нескольку раз в день очищают китайские ассенизаторы, проклиная проклятых ян гуй цзы, засирающих их прекрасную родину.

На следующий день нам устроили экскурсию по Харбину. Я там ни разу не был. Мы осмотрели все достопримечательности русского и китайского зодчества, выпили чай у русского купца и зашли в китайскую забегаловку отведать китайского жареного и острого перца с мясом. Это было самое любимое блюдо Председателя Мао.

Я выпил рюмочку хорошей рисовой водки и закусил жареным перцем. Огонь обжёг всю мою ротовую полость и обильные слёзы покатились у меня из глаз, но вкус перца был очарователен, а жареное мясо только оттеняло его. Я с удовольствием ел его и огонь постепенно затухал, оставляя место для овощного салата с сырой рыбой. Офицеры, глядя на меня тоже заказали это блюдо и сидели, обливаясь горькими слезами. Тоже хотел сделать и цесаревич, но я предложил ему сначала попробовать перец из моей тарелки, а потом решать, стоит ли ему заказывать это блюдо. Цесаревича мне пришлось отпаивать сладким лимонадом, а потом купить палочку замороженных яблочек, чтобы окончательно потушить огонь во рту.

Наши офицеры ресторане не посрамили имя своё, съели жареный перец и похвалили хозяина за его искусное приготовление.

Вечером китайский офицер связи принёс нам карточки с расписанием мероприятий на завтра. Итак, завтрак. Выезд к месту переговоров во дворце губернатора, в полдень чай, в час пополудни прогулка по городу, обед, продолжение переговоров, ужин в честь российской делегации. Форма одежды – смокинг, парадный мундир.

Ночью мне приснился Кхунцзы.

– Запомни, – сказал он, – кто первым начинает, тот и проигрывает.

Глава 60

На следующий день мы выехали во дворец губернатора на переговоры. Сапоги цесаревича блестели как зеркало. Я показал ему большой палец и улыбнулся.

Все, кто думает, что дворец – это что‑то такое великолепное и громадное, то тот глубоко ошибается.

Кто‑нибудь из вас ездил в Бахчисарай и видел дворец крымского хана? Двухэтажная деревянная дача с балконом, выходящим во внутренний двор. На первом и втором этаже по пять комнат с отдельными выходами во двор. Внутри двора самодельный фонтанчик с капельками слез, обесчещенных наложниц. Вот и все.

Примерно такой же губернаторский дворец в Харбине. Дворец этот не дом для проживания, это как бы администрация провинции Хэйлунцзяншэн (Провинция реки Чёрного дракона). Река Чёрного дракона – это река Амур.

Нас принял новый председатель Китайской республики Дэн Сяопин. Точно такой же южанин, как и генерал Линь Бяо. Такого же роста и комплекции.

О Дэн Сяопине было известно, что он получил западное образование, очень умён и предприимчив, хитрый лис, который пользуется одинаковым уважением военных и партийных руководителей. Председатель Мао хотел затереть его в порошок, но не успел. Смерть‑старушка защитила бывшего любимчика председателя.

Языку Дэна принадлежат пророческие слова:

– Неважно, чёрная кошка или белая. Если она умеет ловить мышей, то это хорошая кошка.

Не знаю, по какой причине, вероятно, по сообщениям о начальных переговорах с генералом Линь Бяо, то ли по отсутствию двух одинаковых кресел, но кресло Дэн Сяопина было больше моего кресла. Мы сидели лицом к собравшимся, между нами был чайный столик с пепельницами, кружками с чаем и конфетами, обёрнутыми в рисовую бумажку. Бумажка была настолько тонка и так крепко прилипала к конфете, что её невозможно было оторвать, поэтому эти конфеты ели прямо с бумажками.

Небольшое кресло пришлось мне впору, мягкое, удобное и не надо раскидывать в стороны руки, чтобы удерживаться на нём. Когда мы устроились и традиционно закурили, то я заметил саркастические улыбки на губах моих офицеров, потому что председатель Дэн выглядел подростком в огромном кресле. Это поняли и китайцы, предложив сделать технический перерыв для подготовки тезисов документов.