Страница 8 из 58
Грегор нетерпеливо постукивал указательным пальцем по столу из темного дерева – это место предназначалось для хозяев бала и их приближенных. Ему не хотелось танцевать, потому он занял позицию здесь: подальше от раскрасневшихся девушек и поближе к хозяину торжества. Он планировал побыстрее попасться ему на глаза, показать тем самым, что он здесь, и принял в балу участие, и сразу после незаметно уйти.
- Грегор, - вдруг послышался басистый голос, - рад нашей встрече. Мы очень давно не виделись.
Рядом выросла широкая квадратная фигура в неприлично дорогом наряде, и заняла место рядом.
- Ричард, - молодой граф признал знакомого и с несвойственной ему почтительностью наклонил голову, - я тоже рад. Дела сильно оторвали меня от мира и от общения с хорошими людьми.
- Подозреваю, в жизни аристократа есть и такие минусы, - мужчина иронично усмехнулся, - я надеюсь, эти места не заняты? – он спросил, скорее, из вежливости.
По тому, как удобно устроилось его грузное тело в дубовом кресле с бархатной подушкой, было ясно, что Ричард и не собирается покидать его, каким бы ни был ответ соседа.
- Не заняты, - ответил Грегор и, равнодушно объяв взглядом зал, как-то бездумно выговорил, - но отсюда будет непросто пройти на танцевальную площадку.
По тому, как Ричард громко засмеялся, Грегор понял, что старик не в обиде на него за глупое замечание.
- Пожалуй, я слишком стар для танцев. Стоит сказать «спасибо» моим ногам, что они хотя бы дотащили меня до этого места.
Грегор ничего не ответил: в поле его зрения появилась леди Виолетта. Она гордо подняла голову и придала каждому своему движению грациозность и величавость, когда проходила мимо молодого графа, но тот и бровью не повел. Он не собирался возобновлять с ней спор, особенно когда Ричард, ее супруг, рядом.
Пожилой сэр Стивенс и его жена Виолетта так и остались сидеть подле Грегора, справа. Тот не возражал: главное, что непосредственно рядом с ним устроился граф, а не графиня.
Некоторое время Грегор безучастно глядел на толпу веселившихся людей. Он видел все это множество раз: балы, танцы, светские беседы. Чудесные, но совершенно пустые девушки, глядящие на них сальными глазами мужчины и, завистливыми - взрослые женщины. Все и всё здесь было либо глупым, либо притворным, и Грегора давно уже тошнило от светской жизни, в которой, как назло, он обязан был принимать активное участие.
Вдруг на мгновение все замерло, музыка стала тише, толпа расступилась и по холлу, после объявления церемониймейстера об его приходе, важно прошло семейство жениха – Рэльсы. Послышались шепотки, на лицах многих ясно отразилась зависть, которую было слишком тяжело скрыть.
И неудивительно. Хоть этот род был старым и почтенным, он был всего лишь графским. Рэльсы всегда стремились вверх, пытались занять важное положение во дворе, дорваться до власти... И после породнения с королевской династией невысокий титул больше не станет для них помехой. Принцесса Лилиан, конечно же, не захочет стать графиней, да и ее отец едва ли этому обрадуется. Высока вероятность, что Рэльсы получат новые привелегии, возможно, даже станут князьями.
Впереди семейства гордо шествовал, словно полководец, выигравший войну, граф Роберт, справа от него шел заслуженно довольный и, кажется, искренне радующийся скорому браку, сэр Энтони. Они здоровались с гостями, будто хозяева не только бала, но и всего замка. Женщины следовали за ними. Мать и дочь, одетые с иголки, учтиво кивали гостям и улыбались. В их плавных движениях было столько грациозности, что любой мужчина мог бы впасть в транс, как кролик перед удавом, но Грегор относил себя к тем редким счастливчикам, имевшим иммунитет перед красотой светских дам.
Да, они определенно красивы. Но обычно красивы. Несколько даже искусственно красивы. Как и все женщины, собравшиеся здесь.
Он совсем немного знал Рэльсов. Семейство никогда не питало симпатии к молодому графу, а когда случилось обручение с принцессой – и вовсе не скрывали своего презрения к нему. Грегор знал причину: аристократы, к тому же такие амбициозные, на дух не переносили бастардов. Особенно бастардов, занявших высокое положение.
Грегор не собирался менять ситуацию и налаживать отношения. По большему счету ему плевать было на Рэльсов, и он знал, что они ни коим образом не смогут ему навредить, даже если очень-очень постараются.
Он и вовсе не посмотрел бы в их сторону и не изучил бы тщательно их внешний вид и повадки, если бы не фигура, следовавшая за ними.
Маленькое испуганное создание осторожно двигалось позади семейства и боязливо поглядывало на собравшихся в зале господ и дам. Молодая девушка с большими невинными глазами привлекла к себе всеобщее внимание, стоило только ее ноге перешагнуть порог холла, а церемониймейстеру - объявить ее, как: «Княгиню Дурхама, леди Мирну Голдис». Она невольно сжала пальцы в маленькие напряженные кулачки и то и дело зажмуривалась на секунду, будто отыскивая в глубине себя источник силы и храбрости.
«Так это, наверное, и есть та особая девушка с севера», - подумал Грегор, как и все остальные, осматривая ее.
Никто не приветствовал ее, хотя она шла подле Рэльсов и пыталась улыбаться.
Ее странно передернуло, наверное, она поняла, что все вокруг говорят о ней, и ускорила шаг, отчего стала заметна ее неуклюжесть.
- Значит это о ней все говорят, - повторил Ричард мысли темного принца.
- А я не относил вас к числу сплетников.
Виолетта громко усмехнулась и уколола Грегора:
- Да в мире нет человека, который не слышал бы о ней. Но разве что такой отшельник, как вы, милорд, - слово «милорд» она особо выделила, намекая на их недавнюю ссору.
Граф Фаулз проигнорировал ее и продолжил глядеть на перепуганную девушку.
Чудилось, что с каждой секундой она становится все меньше и меньше и вскоре совсем растворится. Вероятно, она и хотела исчезнуть. Грегор вдруг ясно почувствовал себя в ее шкуре. Когда-то он был таким: одиноким, презираемым мальчишкой, о котором только и говорил весь двор.
Рэльсы будто бы забыли о ее существовании, общались с гостями, в то время как взволнованная девушка медленно отходила все ближе к стене и пыталась найти уголок, где никто ее не найдет.
- Она еще хуже, чем я себе представляла, - проговорила заносчиво Виолетта.
- Она не так уж и ужасна, - проговорил граф Стивенс, ерзая не стуле и пытаясь заглянуть за мешавшие обзору головы, - не совсем обычная красота… Волосы странного цвета, может быть, и кожа слишком бледная, - прибавил он, чтобы избежать столкновение с женой, хотя так не думал. Он вовсе не находил ее уродливой. Другой, но все же красивой девушкой.
Грегор разделял его мнение. Это создание показалось ему довольно… Интригующим. Да, у нее не было золотистых прямых волос, считавшихся эталонно красоты, ее локоны, насыщенно-рыжие, были упругими и волнистыми, белейшая гладкая кожа походила на благородный фарфор, ее большие глаза, выглядевшие на маленьком личике и вовсе огромными, хоть и излучали сейчас страх и тревогу – напоминали чистейшие голубые сапфиры.
Но именно губы привлекали особое внимание молодого графа. Нежно-розовые, пухлые, чуть приоткрытые, с жемчужно-белыми зубками под ними… Такие пленительные нежные губы.
На мгновение у него даже перехватило дыхание, что бывало с ним редко, тем более, при виде женщин. Он уж готов был встать и подойти к ней, завести разговор, разглядеть поближе, но тут парадные двери холла отворились, пропуская внутрь королевскую семью.
Церемониймейстеру можно было бы и не объявлять его появление: стоило Кристофу Тордуину, правителю Весмера, шагнуть внутрь зала, как все стихло и замерло.
Подле монарха шла королева – красивая гордая женщина, с неизменно прямой, как струна, спиной и надменно приподнятой головой. Впрочем, над ее макияжем, как думалось Грегору, трудился десяток служанок. Как иначе скрыть следы пагубного пристрастия королевы к вину, о котором мало кто догадывался?
Позади коронованной читы двигались наследники – принц Джозеф и принцесса Лилиан.