Страница 15 из 162
Не тут-то было.
Правый ящер вёл себя чем дальше, тем беспокойнее. Словно чего-то боялся. Дёргался сам и дёргал привязь, крутил головой и глазами по сторонам, словно выискивая незримую угрозу. Потом начал шипеть — то ли угрожающе, то ли жалобно. Из-за всего этого привязанный рядом второй ящер тоже начал беспокоиться.
— Какого демона, Гелет? — прошептал (а скорее тоже прошипел) Тондрас. Впрочем, мог бы и не стараться: сон покинул всех пятерых. Причём самым испуганным и непонимающим казался Мийол. — Что происходит?!
— А я секу?
— Может, он чует магического зверя? — спросил молодой маг несколько напряжённо. Ещё бы ему не напрягаться, самому слабому из пятёрки, безоружному и беспомощному!
— Зверя чуяли бы оба ящера, — заметил Гелет. — Да и я бы не пропустил, в обнаружении я хорош. Если рядом кто-то бродит, то разве что слабый зверь-скрытник.
«Не бродит, а летает… вернее, уже сидит», — подумал Мийол.
— Может, эта чешуйчатая скотина подцепила какую-то заразу?
— Может, и так, — сказал один из перворанговых Воинов. Как по заказу, обсуждаемый ящер снова зашипел, причём особенно громко и мерзко. — Да перепривяжите вы уже тварь где-нибудь подальше отсюда! Уснуть ведь не даст!
Тондрас помог Гелету отвязать, отвести в сторону и снова привязать беспокойное существо. Мийол (правда, исключительно мысленно) усмехнулся. В результате ящер оказался ближе к стене леса и к скрытно сидящей Эшки, что только облегчило той задачу по проецированию испуга.
К моменту отправления в дорогу худо-бедно выспаться удалось только магу. Нормально отдохнуть, когда в каких-то сорока шагах (ничтожное расстояние для обострённых тьмой чувств!) беснуется непонятно почему прирученный магический зверь… дежурных снедала тревога, да и спящие не могли отрешиться от неё полностью. К тому же во второй половине ночи ящер перешёл к попыткам вырваться, убежать — и к осветлению успел ссадить себе привязью шею до крови. Вместо шипения он уже попросту хрипел.
А ещё — дрожал, когтил лапами землю и таращил налившиеся кровью глаза.
Выглядело это жутко.
— Твоя работа, маг? — угрюмо спросил Тондрас, вернувшись к костру после осмотра ящера и пристально вглядываясь Мийолу в лицо.
— Смеёшься? — ответил тот вопросом, не отводя взгляда. — Хотя нет. Просто не понимаешь, какой уровень нужен, чтобы на приличном расстоянии и много часов подряд воздействовать на подавителя второго уровня. Для справки: мне бы всего резерва маны не хватило и на час буйства ящера. Я бы ещё мог добавить, что просто не знаю нужных заклинаний, — «чистая правда: Атрибут ведь не заклинание!», — да только доказать не смогу.
— И всё-таки это ты устроил. Слишком у тебя рожа бодрая.
— Она у меня бодрая, потому что я на себя Глубокий Сон накладывал. Несколько раз. Хотя думайте, что хотите…
Сызнова запрячь сбесившееся создание в возок не представлялось возможным. Изрядно повозившись с упряжью, запрягли только одного, нормального ящера. Бешеного привязали к возку сзади… не тут-то было. Продолжающий рвать поводок так, что рама аж скрипела, и ранить себя сильнее прежнего, он попросту не дал нормально проехать и десятка шагов. Упёрся и встал просто намертво. Соскочив с возка, Тондрас встал рядом с хрипящим, трясущимся, роняющим на дорогу кровь из раны на шее существом…
Мийол даже не успел отследить движение. Вот лидер квада стоит около ящера. А вот ящер валится наземь с размозжённой, наполовину оторванной головой. Вскакивает, словно споря с фактом собственной неизбежной смерти — и снова валится, так как на лапе, перебитой ударом боевого молота, не постоишь.
— Вскрываем тушу, — глухо пробасил Тондрас. — Берём Ядро и выезжаем.
— Не лучше ли полноценно освежевать? — спросил Гелет. — Нас и так-то за потерю ящера не похвалят, а уж если мы бросим его на съедение зверью, да прямо на караванной стоянке…
— Ладно. Свежуйте! Но чтобы быстро. Не хватало ещё тут коптильню устроить!
— Ничего, — повеселел Гелет. — Обойдёмся кислолистом с солью. Кислолиста вон там, около дороги, целое поле росло, на всё про всё хватит.
— А ты, — Тондрас обернулся к Мийолу, — даже не думай к частям ящера тянуть свои ловкие пальчики, вор. Я слежу за тобой!
Маг не счёл нужным отвечать. Вместо этого закрыл глаза и, даже не вылезая из возка, сосредоточился на медитации.
Всё равно в качестве катализатора призыва мясо бегового ящера годилось плохо. Разве что если использовать призыв не для боя, а для бегства… правда, без упряжи на нём не очень-то усидишь. Но если попробовать специализировать заклинание — примерно так, как с Вызовом Хищника Холода, только не для атак магией стихий, а для передвижения…
«Интересная идея. Стоит прикинуть нужные комбинации мистических знаков.
И, конечно, дать Эшки задание: когда мы отправимся дальше и она сможет действовать свободно, добыть часть тела ящера. Если не кусок плоти, то хотя бы зуб, жилу или кость. В общем, что угодно из того, что останется после разделки.
Даже если не получится, не страшно. Это только дополнительная возможность».
Навыки Воинов, состоящих в Страже Стены Хурана, уступали навыкам Охотников. Иначе говоря, свежевание, разделка и прочие операции с тушей затянулись (чему Мийол, впрочем, лишь порадовался). Возобновить движение удалось только за час до наступления середины дня. И хотя Тондрас ради попытки нагнать потерянное время приказал своему кваду бежать рядом с возком, да и сам лидер подавал соратичам пример, с мрачной физиономией топая по дороге, — преодолеть за пол-дня расстояние полного дневного перехода не удалось.
Гелет и двое остальных не сильно расстроились новой ночёвке под облаками вместо крыши. Даже то, что закончившийся день в неделе шёл третьим, а значит, ночью следовало ждать дождя, не стало поводом к унынию. Возможно, свою роль в этом сыграло обилие мяса — пусть чуть жестковатого, но всё-таки свежего. И более вкусного, чем солонина. Перебрасываясь шуточками, Воины соорудили немного скошенный навес от дождя, окопали его по периметру небольшим рвом, приступили к готовке ужина. Вскоре над лесной поляной, вплетаясь в уютный запах смолистого дымка, поплыли ароматы пряного бульона и жарящегося над углями мяса.
Даже Тондрас, взваливший на себя присмотр за арестантом и сверливший Мийола полным недружелюбия взглядом, слегка отошёл от своей мрачной подозрительности. А как поужинал, так и вовсе почти подобрел.
— Слушай, — внезапно обратился к магу Гелет. — Я вот смотрю, и прям дивлюсь. Ты вчера весь день просидел за медитацией, сегодня тоже… тебе не надоело?
— Поначалу надоедало.
— Это когда?
— Лет примерно в семь, в восемь. Я тогда едва мог полчаса на месте усидеть, — Мийол помолчал. Но непрерывная медитация часами напролёт ему всё-таки давалась не так уж легко, и он заговорил немного сбивчиво, в не вполне осознанном стремлении отложить момент, когда придётся сесть и медитировать снова. — Мне было чуть больше трёх, когда от гнойной краснянки сгорела мать. Я её и не помню толком. А мой родной отец ещё раньше погиб. Он Охотником был, до третьего ранга на Пути Воина дошёл. Но однажды просто не вернулся из диколесья. И оба его напарника тоже. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не Ригар.
— Это кто?
— Отец мой, приёмный. И учитель. Мои родители дали мне жизнь, но не больше. Не успели просто. Всё остальное, что я умею, что знаю и могу… я обязан этим Ригару. Чтение, письмо, счёт, низкая речь и мистический язык, законы магические, человеческие, природные, правила развития тела и души, разные науки и ремёсла… и медитировать меня научил тоже он.
— Так кто он такой-то? Книжник, небось?
Мийол улыбнулся — очень тепло, но при этом не как недавний ребёнок. Отблески мудрости и понимания читались в его улыбке. А Тондрас, которого это зрелище застало врасплох, внезапно понял: это отражение, тень, копия улыбки иной.
Той, которая появлялась, должно быть, на губах отца, гордого успехами сына.