Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 15

— Ну, и не пойдём, — кивнул Вася. — Поплыли домой пешком!

22

Скрывать нечего, было отчаянно интересно, что же там строят, на Южном мысу, где кладбище. Но как ни расспрашивали взрослых, сколько ни подглядывали из-за густых кустов, ничего точно распознать не удалось. Хорошо, что дела всегда было много, и один нерешённый вопрос не доставлял так уж много мучений. Но однажды утром скульптор Георгий Александрович, кончив завтракать и отодвинув кружку в сторону, пригласил всех жителей острова на Южный мыс. Прямо сейчас.

Ребята, которые в этот момент драили на дворе медную доску с корабля, придавая ей золотое сияние, бросили работу и пошли вместе со всеми.

Миновав ещё влажный от утренней росы лес, увидели знакомую ограду из якорной цепи, заметно уже подросшие молодые деревца и блестевшие лаком строгие и торжественные якоря.

А в самой середине маленького кладбища возвышалось то, что столько дней тревожило любопытство. Однако и сейчас можно было только догадываться, что это такое, ибо оно было накрыто свободно спадающей материей.

— Вот, товарищи… произнёс со смущённой улыбкой Георгий Александрович. — Наша работа закончена. Но прежде чем показать её вам, секретарь райкома хочет сказать несколько слов.

К Васиному удивлению, вперёд вышел один из помогавших дяде Георгию рабочих. Он помолчал немного, обдумывая свои будущие очень важные слова, потом вскинул голову, оглядел каждого внимательно, и Васю тоже внимательно оглядел, улыбнулся и начал говорить.

— Что-то вроде бы и забылось, затерялось во времени. После войны главное было — залечить раны, восстановить разрушенное. Не сразу мы поставили памятники всем героям. Но мы помнили всех. Памятники им были созданы в наших сердцах задолго до того, как они воплотились в бронзу и камень. Но настала пора и для этого. Сегодня мы открываем на острове Коренец памятник матросам, сложившим здесь свои головы за свободу Родины, за нашу с вами радость, за светлую долю наших детей. Вечная слава!

Вася невольно ухватил Галю за руку. Он почувствовал, как она сжала его пальцы.

Георгий Александрович развязал узел на верёвке, и материя мягко сползла на землю.

На угловатом куске гранита сидел, как живой, матрос в расстёгнутом бушлате и спокойно заряжал автомат, искоса глядя на море. Ветер трепал волосы матроса, а распоротая осколком бескозырка лежала за спиной матроса, на том же камне. И Васе сразу стало ясно, что это последний наш матрос, все остальные уже убиты, но ему, последнему живому, не страшно. Прежде чем его самого убьют, он ещё уничтожит много врагов. Он знает, что враги никогда не захватят его Родину…

— Здорово это твой дядя… — прошептала Галя ему в самое ухо.

Вася ничего не ответил. Он даже забыл, что его дядя, папин брат Георгий Александрович, сделал этого матроса. Но Галя напомнила об этом, и он стал думать, что пусть все видят, что дядя Георгий самый лучший скульптор на свете. Но и этого он ей не сказал. Какие тут могут быть слова, всё без слов понятно.

Молчали все. Молчали, глядя на каменного матроса. Потом все как-то внезапно бросились к Георгию Александровичу и начали поздравлять его с прекрасной работой. Он принимал похвалы, глядя на свои руки, и лишь иногда вскидывал глаза на говорящего, как бы выхватывая из всех похвальных слов одно, с которым и сам согласен.

Несмотря на то, что место такое печальное и воспоминания у всех печальные, стало радостно, будто совершилось что-то большое и славное, необходимое для счастливой жизни на земле.

Пошли домой, распевая песни.

Когда наступило время обеда, Васю, Галю и Аркашку Слёзкина к общему столу не пустили. Сказали, что не всё ещё готово, а они уже голодные. Покормили детей на кухне и велели идти гулять, и даже разрешили подольше не возвращаться — только, конечно, не уплывать ни на Нерву, ни на Тютерс, ни на Гогланд, ни на Лавенсаари, ни на какой другой остров, а также и на материк.

Они обрадовались.



Гулять всегда интересно. Простая прогулка по лесу и по берегу много интереснее, чем сидеть за столом вместе со взрослыми, исполнять правила приличного поведения и не вмешиваться в разговоры.

И вообще надо гулять и гулять, нагуливаться на всю зиму вперёд, потому что скоро такая вольготная жизнь кончится — и отвезёт их «Лоцман» обратно в школу-интернат.

— Что же всё-таки делать с этой доской? — спросил Аркашка про медную доску с корабля.

— С доской… Может, её тоже похоронить? Пусть будет могила корабля, — великодушно рассудил Вася.

— А может, медь всё-таки пригодится? — возразил Аркашка.

— Нет, — помотал головой Вася. — Нам больше пригодится другое.

— А чего? — поинтересовалась Галя.

И они пошли по берегу, впервые рассуждая всерьёз, что и когда пригождается человеку в жизни.

Пришёл «Лоцман» и отвёз на Нерву упирающуюся Галю.

И с того дня Вася как бы вроде и захотел, чтобы учебный год начался поскорее. Даже маме несколько раз сказал, что скучает по родной школе. Мама удивилась, но, подумав, обрадовалась: сын начинает серьёзно относиться к учению.

И со следующим рейсом «Лоцмана» они отправились в город. И Георгий Александрович тоже с ними. Галя уже была на борту, потому что «Лоцман» сперва заходил на Нерву. Была радостная встреча. Потом стояли у борта, смотрели на маяк, на домики и скалы, на сосновый лес, на вытащенную из воды «Каравеллу» и на грустных людей, которые их провожали, стараясь не выдать своей грусти.

«Лоцман» снялся с якоря и развернулся курсом на юго-восток.

— Я без вас скучала на Нерве, — сказала Галя. — А вы без меня скучали?

— Вспоминали, — снисходительно и мужественно ответил Вася.

Подошёл Георгий Александрович.

— Маленькая земля в большом море, — произнёс он. — Радостно приходить сюда, и легко прощаться, зная, что она всегда твоя, всегда тебя ждёт и примет с открытой душой.

Вася, Галя и Аркашка ничего не сказали. Все чувствуют одинаково, зачем ещё что-то говорить.


Понравилась книга?

Написать отзыв

Скачать книгу в формате:

Поделиться: