Живи

На что она немного улыбнулась и начала дергать за ручку. На горизонте кто-то показался.

– Эй, там кто-то идёт, – я как можно тише оповестила её об опасности.

– Сейчас… – силуэт подходил к нам всё ближе. Взгляд охранника, как я позже поняла, был устремлен вдаль.

– Мила, нас арестуют за взлом, – злость и нежелание попасться переполняли меня – это сказалось на моем голосе.

– И за кражу, – немного хихикнув, она отомкнула замок, всунув заколку-невидимку в проём. Казалось, так бывает только в фильмах, но через миг я подумала, что все фильмы снимают о жизни. Даже в фантастике есть доля реальности.

Мгновение – и мы вбежали в помещение, тихо закрыв за собой дверь. Взглянув в замочную скважину, я наблюдала, как охранник прошёл мимо магазина, не обратив внимание на шум, что издавала Мила. Её забавляло моё поведение.

Взяв пакет, девушка стала бросать туда всё, что попадалось под руку, а я огляделась в поиске камер. Хотя, это лишь маленький магазинчик. Откуда здесь камеры?

«Но он же в Манчестере», – добавило моё подсознание.

Вскоре мы покинули ларёк и, наугад выбирая дорогу, ушли подальше от этого места. Ноги сами тянули меня вперёд, возможно, от страха только что содеянного, но, так или иначе, мы оказались на мало оживлённой улице. В конце виднелись очертания заброшенного дома. Ускорив шаг, мы дошли до здания, внутри которого было холоднее, чем на улице. Бетонные стены, кое-где покрытые обоями, на полу валялось стекло, которое невозможно было сразу разглядеть из-за темноты. Обернувшись назад на выбитый дверной проём, я увидела и мигающий фонарь, по виду стоявший ещё со времён, когда здесь кто-то жил. Когда я опустила голову, мне в глаза бросилась стоящая красная тачка, совсем не вписывающаяся в данное место. Фонарь слабо освещал машину, из-за чего алый цвет переливался. Я была не в состоянии оторвать взгляд от машины, потому что могла поклясться, что именно такая была у загадочного мужика – старого друга моего отца. На секунду по телу пронеслась дрожь дежавю, казалось, что жизнь сама несёт меня к тому, чего я решила не делать. Но эта машина явно стала казаться мне знаком – и если это действительно та самая машина, то это невероятно, что она всё ещё здесь. Сомнения уже чуть не заставили меня плакать, как тут рука Милы коснулась моего плеча, и, проследив за объектом моего наблюдения, она начала говорить:

– Я думаю, что, судя по всему, эта тачка в угоне, а тут её прячут, пока полиция по близости. В нашем мире это не редкость.

Не оборачиваясь на её голос, я кивнула в ответ.

– Мила, я, эм, хотела тебе кое-что рассказать… – нервно перебирая пальцами от волнения, я тихо начала разговор и тут же впала в небольшой ступор: это всё неправильно, я не хочу ей говорить, тем самым делая всю эту ситуацию более реальной и ощутимой.

– Да? – робко спросила девушка, убрав руку с моего плеча.

– На самом деле это не особо важно. Кстати, я удивлена твоим знаниям жизни на улицах, – как можно увереннее сказала я, но голос всё равно звучал весьма подавлено.

Мила в ответ лишь хихикнула и побежала на второй этаж, а я последовала за ней. Всё больше и больше я удивлялась новым открытиям на её счет, у неё как будто есть большой опыт выживать в таких условиях, и она чувствует себя весьма комфортно в таком течении жизни.

Оказавшись наверху, я подошла к окну. Отсюда открывался неплохой вид, половину которого закрывало здание на противоположной стороне, но всё же я видела огни этого города: они светили ярче звезд. В центре Манчестера никогда не было темно.

Мои размышления перебил звук стекла. Резко развернувшись, я наблюдала, как девушка разбрасывала стекло вокруг себя и уже на чистое место ставила пакеты. В углу комнаты стоял старый и рваный диван. Один из пакетов я перенесла туда и, открыв, заметила бутылку чего-то спиртного. Взяв её в руки, я повернулась к Миле, на что та лишь пожала плечами. Я уже хотела высказать своё мнение насчет того, что эта жидкость отвратительна и что она убивает, но внезапно на меня свалилось понимание, что сама моя жизнь отвратительна и мои принципы бессмысленны на фоне всего происходящего. Я сейчас нахожусь в заброшенном доме с девушкой, с которой я почти не разговариваю, и ворованными продуктами.

Открыв бутылку, я приставила её к горлу и стала вливать в себя яд, что медленно убивает. Резко я почувствовала сильное жжение в горле. Я слышала лишь свой кашель, а перед глазами всё начало двоиться. Когда я смутно разглядела ошарашенное лицо девушки, мне резко стало смешно от того, что я делаю и что происходит, а Мила делает вид, что так и должно быть. Я стала смеяться, как сумасшедшая. Я предала свои принципы и предала себя, и я сама себе отвратительна. Начав задыхаться, я не могла остановить смех. Подбежав ко мне, Мила посадила меня на диван и стала что-то орать.

Но я всё смеялась, уже смотря на неё, смеялась и вдруг почувствовала тот момент, когда слабость и никчемность одолевают тебя. Подставив ладошку к лицу, я вытерла слёзы и вновь взяла бутылку. Мила попыталась вырвать её у меня, опять что-то говоря, но я уже не замечала ничего. Сделав пару глотков, я сильно поморщилась и стала учащенно дышать.

– Ты в порядке, что это было? – когда я разобрала слова Милы, мне опять стало смешно.

– Нет-нет, Мила, я не в порядке, а что, не видно? Ты не в порядке, мы не в порядке! – сорвавшись, я стала истерить. Взяв своё лицо в руки, я опустила его на ладони, согнувшись.

Мила взяла бутылку, и, глотнув немного, передала мне – я сделала то же самое. Я ужасна, я чувствовала себя слишком дерьмово, чтобы остановиться, и уже перестала отдавать отчёт своим действиям.

Когда мы вышли из здания, всё передо мной кружилось, я даже не понимала, где мы. Выставив перед собой руки, я поняла, что уже не могу управлять собой. Снова, это как дежавю, я снова не владею собой, я как будто сплю.

Мила шла впереди меня – она не могла ровно идти, шатаясь из стороны в сторону, и пару раз чуть не упала. Думаю, я шагала так же. Перед собой я вновь увидела ту красную машину, и этот цвет стал казаться мне агрессивным, впивался в глаза и заставлял чувствовать себя ничтожно, как и моя семья это со мной делала. Даже сейчас они не оставляют меня, и я чертовски сильно это ненавижу. Вглядываясь в сверкание поверхности тачки, я чувствовала, как внутри что-то жжётся, как закипала моя кровь от ненависти: я ненавижу всё это. Уходя из дома, я надеялась, что меня все просто оставят в покое, но, думаю, этого не происходит ни с кем. Люди, события, чувства никогда не оставляют в покое других людей, и это осознание давит на меня. Я так сильно в этот момент ненавижу отца, и его друга я тоже ненавижу, ведь из-за него я узнала то, что не оставляет меня в покое.

– Ненавижу, – заикаясь, произнесла я и задумалась, после чего, через пару мгновений, схватила кирпич и разбила стекло, сдавлено крикнув: – К чёрту всё!

Не осознавая, что делаю, я села впереди, а рядом – Мила, которая была не особо против творить это безумие, и я стала заводить машину, будучи не удивлённой, что ключ был на месте. Мне было весело, очень весело и одновременно ненавистно. Я развернулась, зная лишь азы вождения машины, и через мгновение мы почувствовали столкновение – машина врезалась в стенку. Я вышла из неё и, развернувшись, неотчетливо увидела каких-то мужиков. Один из них грубо произнес: