Проклятие Рейнстронга

Алекс грустно посмотрел на меня.

– Филипп Фаерблэк – это прадед Якова. Младший из последнего колена, родившийся наполовину зверем, это Владимир. Все женщины, которых брали себе в жены наши предки, родив ребенка, умирали. Родив сына, Катерина умерла первой. Род Фаерблэков отличается красотой, но о нас распространилась молва, как о черных вдовцах, и женщины стали сторониться знакомств с представителями нашего рода. Последней женщиной в роду была наша мать. Поэтому, отвечая на твой вопрос, я рассказал эту длинную историю.

– Почему ты называешь своего брата-близнеца младшим? – спросила я.

– Влад родился через несколько минут после меня, – горько улыбнулся Александр.

– Значит, у вас нет женщин. А как же Анна?

– Анна не принадлежит нашему роду. Много лет назад Яков спас ее от смерти, и она, в благодарность, осталась у нас в качестве помощницы.

– А дочери? Ведь дочери у кого-то рождались?

– Нет, наш род продолжают только мальчики. После проклятия ни одна женщина не родила девочку.

Я покачала головой:

– Как жестоко. Значит, проклятие Рейнстронга сбывается?

Неожиданно перед нами появился Марк, запыхавшись, он что-то шепнул Алексу. Тот тревожно оглянулся на дом и вскочил.

– Извини, Вики, там нужна моя помощь.

Я даже моргнуть не успела, как Александр исчез. Все что увидела – это удаляющаяся фигура неуклюже бегущего Марка.

Отправившись следом за карликом, я вышла к главному входу и заметила, как со спины Варлена снимают Владимира. Младший Фаерблэк был без сознания. Богдан взял сына на руки и занес в дом, а в моем сердце что-то больно кольнуло, отозвавшись жалостью к последнему из рода брюнетов. Расположившись в кресле у камина гостиной, я осталась ждать хоть какого-то известия.

Шло время, но в доме стояла полнейшая тишина. Огонь лениво лизал распиленные бревна, дерево трещало. Вот и все звуки, которые улавливали уши. Я уже начала сонно моргать, как вдруг послышались приближающиеся голоса. В комнату вошли Богдан и Александр. Позже заглянул Марк.

– Попроси Анну побыть с ним, – сказал карлику Богдан. – Я за отцом, – мужчина махнул рукой и удалился.

Александр устало опустился в кресло напротив и задумчиво уставился на огонь.

– Как Владимир? – спросила я.

– Все будет хорошо. Он упал и… поранился.

Пришлосьзамолчать. Было неловко лезть в дела их семьи, и я видела, как расстроен этот красивый брюнет, хотя казалось, он что-то не договаривает.

– Можно его увидеть? – через время осмелилась я.

Бросив на меня недоверчивый взгляд, Александр пожал плечом:

– Если желаешь, пойдем.

Мы быстро двигались по бесконечным коридорам. И когда задержались у одной из дверей, Алекс странно посмотрел на меня, будто хотел прочесть мои мысли.

Владимир лежал на кровати и смотрел в сторону окна. Услышав нас, он медленно повернул голову, оглядел обоих и безразлично отвернулся, на что Алекс многозначительно развел руками.

Лицо Влада было все в синяках и ссадинах, одна рука в бинтах, сквозь которые проступила засохшая кровь. Сердце мое сжалось от боли, я подошла к нему и тихонько коснулась плеча.

– Что же с тобой произошло…

Брюнет не отреагировал, продолжая молча смотреть в окно.

В это время Александр дал мне знак и, пообещав скоро вернуться, вышел из комнаты.

Осторожно погладив локон черных блестящих волос, я спросила:

– Тебе плохо?

Владимир повернул голову и нахмурился:

– Ты не презираешь меня?

– Я? За что?!

Младший Фаерблэк тяжело сглотнул.

– Ты видела меня тогда… Видела, кто я…

– Да ты что? За что тебя презирать? Ты спас мне жизнь, и уже не в первый раз. Мне не важно, кто ты, важно, что у тебя такое сердце. Доброе. Особенное.

Нагнувшись, я поцеловала его в лоб. Влад закрыл глаза и стиснул зубы так, что они скрипнули. Он страдал, это проступало через все его существо. Хотелось бы мне чем-то помочь, ослабить страдания, но я не знала – как и только тепло сжала его широкую ладонь, а он в ответ крепко сжал мою.

– Поправляйся скорей. Покатаешь на Варлене перед отъездом.

Владимир вздрогнул и метнул на меня свои черные глаза.

– Ты уезжаешь?

– Да. Я ведь не могу вечно здесь жить и пользоваться вашей добротой. У меня есть дом и еще много незавершенных работ. Нужно ехать.

На лице брюнета вдруг отобразилась такая боль, будто в него вонзили кинжал.

– Нет… – еле слышно прошептал он. – Только не оставляй меня…

– Обещаю побыть здесь, пока ты не поправишься. – Я снова нагнулась и прижалась губами к его лбу. – Не забывай о моей просьбе.

– Нам пора, – объявил вошедший Александр. – Сюда идет Яков.

На выходе из комнаты я уловила взгляд Владимира, полный тоски и боли, и это очень отозвалось во мне.

– Яков приходит каждый час, лечит брата, – пояснил Алекс, когда мы возвращались по коридорам.

Все было бы неплохо, но безутешный вид младшего Фаерблэка засел в моем сердце занозой. И я больше не могла отбросить этот образ, как ни старалась.

***

– Что ты ей рассказал? – спросил Александра Богдан, когда вся семья собралась в комнате рядом с Владимиром.

– Нашу историю, – ответил Алекс, – но не в подробностях. Она отреагировала нормально.

– Ее ждет опасность, – заметил Яков. – Стефан в бешенстве от того, что Викторию не удается убрать с пути. Он собирается наведаться к ней сам. Он ведь понимает, что срок его власти скоро закончится.

Владимир развернулся ко всем с мольбой:

– Не отпускайте ее! Одной ей не справиться.

– И что мы ей скажем?! – вспылил Алекс. – Расскажем конец истории и ее жизни?

Владимир с отчаянием стукнул здоровым кулаком в постель.

– Нужно найти выход из этой ситуации, – задумчиво произнес Богдан.

Яков вытер губы платком и предложил:

– Дайте ей браслет. В случае опасности ее можно будет легко отыскать. Инкуб лишился глаза, а значит половины воздействия, но Стефан сильный враг, ему помогает царь тьмы. В этом сложность, но будем надеяться на лучшее. – Старик подошел к Владимиру и положил свою сухую руку ему на лоб. – Завтра ты встанешь с постели. А вы можете идти, – обратился он к Богдану и Алексу.

Когда Яков остался с внуком наедине, он покачал головой.

– Зачем ты так истязаешь себя? Ты хотел разбиться, бросаясь с высоты вороном?

Влад медленно вздохнул.

– Я не хочу так жить… Не могу жить без нее, зная, что она предназначена не мне. Виктория, как выход из тупиковой ситуации нашего рода, она всего лишь переходник…

Яков закивал, опускаясь в кресло напротив:

– Я знаю, чем является эта девушка для нас. А что она значит для тебя?

Опустив глаза, Владимир тихо произнес:

– Я полюбил ее. Безнадежно. И, кажется, безответно. Я понял это в первый же раз, как увидел ее. Сначала злился, что она принадлежит не мне, и не может принадлежать. Ты же знаешь, о чем я. Но она сломала меня, признаю это. Я о многом размышлял, взмывая в небо и оставаясь в одиночестве. Впрочем, я обречен быть одиноким. Кто я такой? Я даже не человек… – Влад закрыл глаза и сжал кулаки. – Готов вырвать свое сердце от боли при мысли, что она, спасая нас, должна умереть. Какая нелепая ситуация! Если спасти ее жизнь – кончатся наши. Если спасти наши – умрет она.

Яков поднялся и подошел к Владу.

– Не представлял, как больно тебе будет. Вижу, что тебе очень плохо. Нужно успокоиться, – с этими словами старик положил руки на голову внука и устремил застывший взгляд в пустоту. Через минуту тело молодого Фаерблэка расслабилось, веки закрылись, и он уснул.

2.4

В обед я вышла во двор и втянула носом воздух. Он пах травами и свежестью. Коснувшись изгороди белой беседки, я поняла, что не хочу покидать это место. Оно стало особенным для меня.

Неожиданно из конюшни вырвался Варлен, неся на себе ослепительной красоты наездника.

– Выполняю твое желание, – печально улыбнулся Владимир, поравнявшись со мной. – Ты все еще хочешь покататься?