Страница 7 из 10
– А завтра тебя отпустят посмотреть закат со мной?
Элис вдруг улыбнулась и, сказав, что она постарается отпроситься, стала спускаться с дерева. А Томми почему-то почувствовал себя невероятно счастливым от ее улыбки, хотя девочка и уходила. Он совершенно запутался.
Проводив Элис до дома, Томми бросился бегом к маяку и, забравшись на верхнюю площадку к фонарю, сел у перил и стал ждать закат. Он совершенно забыл, что хотел изучить строение осветительного элемента под толстыми ступенчатыми гранями стекол маячного фонаря.
Волны на море стали сильнее, они накатывали на берег и разбивались о его скалистые отроги. Томми подумал, что он сам сегодня, как море, волна за волной приходят к нему – то волна печали, то волна радости, и он ничего не понимает, только чувствует эти волны внутри, одну за другой, одну за другой…
Мари поставила на стол глиняную вазу с ромашками, которые она набрала на склоне. С середины дня в булочной ее сменила Жаннет: сегодня Мари решила сделать себе выходной. Она бродила по окрестным холмам, напевая старые песенки на вымирающем диалекте. На самом деле это был даже самый настоящий язык, на котором говорили ее предки, жившие на побережье теплого моря, у них был огромный виноградник и оливковые деревья. Но потом история сделала очередной странный виток, и не осталось ни длинных гряд, засаженных виноградными лозами, ни оливковых деревьев с их извилистыми ветвями, под которыми стелили сетки, чтобы собирать урожай. А язык их почти исчез, сохранившись лишь в виде фольклорных песенок, которые сейчас мало кто помнил. Мари эти песни пела ее мама, и девушка унесла их с собой, когда отправилась путешествовать. В этих же краях было холодно для винограда и оливковых деревьев. Зимой тут выпадало столько снега, что некоторые дома, подальше от побережья, приходилось откапывать. Однако здесь было море и теплое длинное лето, захватывающее даже первый месяц осени.
Мари запекла рыбу, купленную утром у местных рыбаков, с розмарином, высаженным ею на маленьком огородике у маяка, разбитом еще прежними хозяевами. Теплолюбивое растение обитало на специальной горке, а на зиму Мари пробовала укрывать его лапником или забирать в горшке в дом. Но все заканчивалось тем, что по весне она проращивала новую рассаду.
Рыба золотистая и ароматная отлично смотрелась рядом с грубым кувшином, полным веселых бело-желтых глазок ромашек. Мари с удовлетворением посмотрела на получившийся натюрморт.
– А, вот ты! – сказала она спустившемуся в гостиную Томми. – Неси компот из погреба, и будем ужинать.
Томми послушно спустился и вернулся с банкой компота, он разлил его по пузатым глиняным кружкам и залпом выпил.
– Как твои успехи? – спросила его Мари.
– Нормально, ничего выдающегося… Вообще не очень понимаю, почему ты так настаиваешь, чтобы я каждый день ходил в школу, ведь я бы мог вам больше помогать в пекарне.
– Это успеется, – сказала Мари, – а вот образование – вещь важная. И потом, неужели тебе совсем там не интересно? Мне казалось, ты говорил, что любишь географию. Как там вашего преподавателя зовут?
– Мистер Вилькинс.
– Вот он хвалил тебя как-то… Не помню, когда это было. Он заходил к нам за хлебом и сказал, что из тебя вырастет настоящий путешественник.
– Я уже путешественник, – с гордостью заметил Томми, слова Мари ему польстили.Он хоть и впрямь с уважением относился к этой науке, но не знал, что и мистер Вилькинс это замечал.
Томми сел за стол и понюхал рыбу.
– Что это ты? Не нравится? – удивилась Мари. У Томми всегда был хороший аппетит, особенно после вечерних прогулок, да и рыбу он любил, но сегодня ему не хотелось есть.
– Все хорошо, Мари, – сказал мальчик и вяло принялся за еду. От Мари не укрылось его состояние.
Она села за стол и некоторое время ела молча, наблюдая за мальчишкой. Потом отложила вилку и сказала:
– Ты из-за Жаннет так переживаешь?
Томми покачал головой.
– Тогда в чем дело? Неужели поругался с Элис?
– Да нет же! – воскликнул он, раздраженный ее настойчивостью. Но потом добавил: – Мари, ну я тебе этого все равно не могу сказать. Дело в том, что я даже себе не могу.
Мари улыбнулась, начиная понимать.
– Просто ты взрослеешь,Томми. Вот в чем дело.
Он оторвался от рыбы и посмотрел на нее с ужасом. «Как такое возможно? Неужели быть взрослым это всегда так… так непонятно себя чувствовать», – подумал он.
– И ты всегда так себя чувствуешь? – и Томми посмотрел на девушку с тревогой.
– По-разному, – ответила Мари, – но в твоем возрасте я чувствовала себя и впрямь странно, и толком не могла никому ничего объяснить. Я тогда стала много времени проводить одна. Но с возрастом мне стало полегче.
– Но ведь ты и сейчас любишь бывать одна.
– Это верно, – улыбнулась девушка, – просто у меня склад характера такой. Мне легче размышлять, когда никого рядом нет. Однако чувствую я себя сейчас гораздо лучше, чем в подростковые годы. Просто не давай этим чувствам поссорить тебя со всем миром. Все проходят через этот возраст, и поверь, твоим сверстникам не легче…
– Подожди, ты хочешь сказать, что я просто не должен никому ничего показывать?
– Нет, – Мари отрицательно покачала головой, – просто понимать, что с тобой все в порядке, ты просто сейчас себя так чувствуешь, но это в любой момент может измениться. А если вдруг накатывает злость или печаль – не винить в этом окружающих.
– Как-то все это непонятно… – нахмурился Томми, – Если я радуюсь – я радуюсь, а если злюсь, то на это должна быть причина.
– Наверное, она есть, просто ты об этом не знаешь…
Глава 4. Шторм
Утром Томми проснулся и увидел, как их маяк тонет в мокром белом облаке тумана. Он открыл окно и не смог различить там ни извилистой береговой линии, ни горизонта, ни даже самого моря. Только крики чаек сообщали о том, что обитатели маякавсе еще здесь, а не где-нибудь высоко в горах заблудились в сползшем на них облаке. Томми еще никогда в жизни не видел такого густого тумана. Он зажмурился, думая, что, возможно, этот туман – лишь продолжение его сна, но когда он снова распахнул глаза, туман никуда не делся и медленно тек к нему в комнату.
Накинув куртку,Томмипобежал наверх. Но и там было царство тумана. Тогда он бросился в гостиную, чтобы спросить Мари, не пора ли им зажечь маяк. Однако в комнате было пусто. Это обстоятельство несколько смутило Томми, ведь Мари вставала первой. Комната Жаннет была заперта на крючок изнутри. Томми принялся барабанить в дверь.Через некоторое время из-за нее раздался сонный голос девушки:
– Ну что еще такое? Рано же…
Крючок лязгнул, и на пороге показалась взъерошенная Жаннет в длинной сорочке.
– Томми, ну что такое? – недовольная пробуждением, сказала она.
– Жаннет, посмотри в окно! Там такой туман! Мари нигде нет, а я не знаю, как работает маяк. А нам срочно нужно зажечь его!
– Томми, этот маяк нерабочий, ты же знаешь… Он это… не значится в регистрах уже или как их там… Мари… – и она откровенно зевнула, – наверное уже ушла… Ну дай же мне поспать… Иди там… куда? А, да… в школу… – И она, прошествовав к кровати, повалилась на нее, даже не закрыв за собой дверь.
В ее комнате царил беспорядок. В углу у кровати валялся ворох одежды, по полу были разбросаны тюбики с краской, а у окна стоял мольберт с незаконченной картиной. На канве мягкими оттенками голубого и синего струилась морская гладь, вдоль нее серо-желтой полоской тянулся берег, по которому шли две фигуры спиной к зрителю, по нечетким деталям можно было догадаться, что это мужчина и женщина, держащиеся за руки. По небу над ними тянулись полупрозрачные перистые облака и летели две чайки.
Томми некоторое время глядел на мольберт, потом он перевел взгляд на окно и, вспомнив о том, что его привело сюда, попытался снова разбудить Жаннет, но та лишь отмахнулась от него и укрыла голову подушкой.
Мари он нигде не мог найти. В гостиной лишь ромашки смотрели на него своими глупыми глазками с чисто убранного с вечера стола. Томми поднялся в маленькую комнатку, служившую библиотекой. Там вдоль округлых стен были размещены повторяющие их форму книжные полки. Он принялся изучать их содержимое в надежде найти что-то о маяке. Но видимо, бумаги, посвященные маяку, хранились где-то еще, так как поиски успехом не увенчались.