Страница 10 из 21
– Что здесь происходит? – гаркнул я, добежав до двери.
Бабуля глянула на меня недоверчиво, но на всякий случай посторонилась, по привычке уступая дорогу громкому человеку. Я подхватил ведро и выскочил на лестницу.
Этот тоже с утра влез в плащ и застегнулся на все пуговицы, но вместо газеты обзавелся тонкой книжонкой, которая интересовала его не больше, чем бабулины нотации. Он стоял внизу у окна, наблюдая за выходом со второго этажа, и, увидев меня, узнал по каким-то признакам, и оторвался от стены.
– Эй, а ведро-то куда?! – изумилась бабуля, угрожающе хватаясь за осиротевшую швабру.
Я на ходу качнул ведро и выпустил дужку. Он запоздало попытался увернуться, но грязная, пахнущая тряпками волна выкатилась из ведра и накрыла его с головой.
Вслед за мутным прибоем прилетело ведро, а за ведром поверх перил летел я. Я смял его и уничтожил, как тайфун, обрушившийся на коралловый атолл и, не задерживаясь, кинулся дальше вниз, подгоняемый зычным матом всерьез оскорбившейся бабульки.
Я выскочил наружу у самого торца здания, спрыгнул с крыльца и, остановившись, отметил пустой серенький «Москвич», замерший у гостиничного входа. Прокатитесь на «Москвиче» без меня, ребята. Вот если бы на джипе, я бы, может быть, согласился…
Я не произносил этого вслух, только подумал, но навороченный джип, стоявший на другой стороне дороги, взревел мотором и рванулся ко мне.
Нет уж, я как-нибудь пешком…
Я свернул за угол и побежал во дворы.
Детская площадка не остановила преследователей, но скорость они все же сбросили, лавируя между деревьями, песочницами и горками. Расстояние метров в тридцать я пока сохранял, но легкие уже бурлили где-то сразу за коренными зубами.
За площадкой начиналась неширокая аллея, плотно обсаженная деревьями. Я метнулся наискосок, услышал скрип тормозов и усмехнулся, насколько позволяли внутренние органы.
Добежав до деревьев, я обернулся. Из джипа выскочили трое хрестоматийных кожаных ежиков, и их последующие действия настолько ошеломили меня, что я даже забыл втянуть легкие обратно в организм. Один упал на колено, двое других широко расставили ноги и вытягивали руки в мою сторону.
Я не поверил своим глазам. Может быть, я попал на съемки и сейчас нос к носу столкнусь с самим Арменом Джигарханяном?
Грянули выстрелы. Ушам я поверил. Такое кино лучше смотреть по телевизору, еще лучше – с девушкой в последнем ряду полупустого кинотеатра и совсем замечательно – сквозь смотровую щель БТРа или танка. Ни того, ни другого, ни третьего у меня не было, и я в духе незадачливых комедийных персонажей запетлял между деревьями. Следом за мной под защиту деревьев с аллеи шарахнулась парочка прохожих из непредупрежденной массовки.
Режиссер не поскупился на пули. Они зловеще свистели в воздухе и гулко шлепались о замерзшие стволы. Целились ковбои явно не в ноги.
Я оторвался и еще какое-то время кружил по кварталу, восстанавливая дыхание и держась подальше от проезжающих машин. Обжегшись на джипе, дуешь на «Запорожец». Потом присел на скамейку и сразу почувствовал, как каменеют ноги.
Та-а-ак… Не понял…
В висках стучало беспокойство, и ничего понимать не хотелось. Но все же я сообразил, что прочесать квартал гораздо легче, чем остальной, пока еще мирный Краснореченск.
Я поднялся и пошел. Вскоре я вышел к длинному, заломленному буквой «Г» дому, отгородившему двор от уличных шумов. Первую арку я миновал – она вела прямо к перекрестку, а мне не очень-то хотелось светиться там вместо светофора. Вторая арка отстояла метров за пятьдесят, и, дойдя до нее, я поднял воротник, напустил на себя самый, насколько мне это удалось, беспечный вид и шагнул в проем.
С улицы навстречу мне сворачивала тяжелая мордатая иномарка. Я отступил назад на всякий случай, спрятался за угол и услышал, как взревел акселератор.
Бежать было некуда и некогда, и я кинулся к подъезду. Заскочил в тамбур, рванул левую дверь, чертыхнулся. Ступени уходили вниз и исчезали в темноте, пахло сыростью, на обшарпанной стене висел разбитый выключатель.
Другая дверь вела к квартирам, но я выбрал подвал. Громко хлопнул одной дверью, тихо затворил за собой другую и стал осторожно спускаться.
Внизу я нащупал проем и попал в него, ухитрившись ни обо что не стукнуться головой. Руки уперлись в шершавые доски. Я понял, что иду в проходе между сараями, пытался нащупать двери и находил их, но на дверях висели добротные амбарные замки. Какие клады хранились за этими замками, можно только догадываться по витающим вокруг запахам кислой капусты, гниющей материи и нефтепродуктов.
Неожиданно рука провалилась в пустоту и уперлась в очень горячую, почти раскаленную паровую трубу. Я резко отдернул руку, заехал ладонью по штырю с вентилем, разорвал кожу, и вдобавок массивный вентиль упал на ногу, больно ударив по пальцам. Не хватало только, чтобы из темноты мне прямо в лицо прилетел кремовый торт.
Я, прихрамывая, двинулся дальше, проклиная сантехников.
Вскоре проход перегородила дверь, из-за которой слабо сочился свет. Я открыл ее и увидел почти квадратное помещение, опоясанное трубами.
В дальнем углу узкой полосой светилось приплюснутое окно. Я обрадовался ему, как родному. Старые подвалы почти не изменились со времен моего детства, только в тех далеких подвалах, кажется, пахло иначе. Пахло тайной и открытиями, а не гниением и смертью.
Я шагнул к окну, на ходу расстегивая измазанную пылью и известью куртку, но остановился и замер на полпути. Снаружи, возле окна стояли ноги. Ноги нервно приплясывали и явно кого-то ждали, а кроме меня в подвале никого не было.
Хотя, нет… Если охотник терпеливо ожидает своего выстрела, значит, собаки гонят дичь, и я в подвале уже не один.
Я запаниковал, но сообразил выскочить из подсвеченного помещения и закрыть дверь без скрипа. В темноте стало немного спокойнее, но ненадолго. Там, откуда я пришел, появился новый звук – шорох осторожных шагов.
Я никогда не жалел, что родился не крысой, мне такая гадость даже в голову не приходила. А тут пришла, но потом я подумал, что, вряд ли тогда мне бы удалось заинтересовать Наташку. Зато я вполне бы мог поселиться в «Мойдодыре», пугать до визга Ленку и таскать у нее из стола пирожные.
Шорох раздавался где-то далеко впереди меня и приближался медленно и неумолимо. В голове запрыгали неуместные мысли и воспоминания, и среди самых свежих всплыла подвальная ниша с горячей трубой, настолько ярко, что сразу защипало ободранную кожу на ладони.
Я двинулся навстречу шагам, стараясь ступать осторожно, чтобы не шуметь и не спровоцировать преждевременную стрельбу – промахнуться в узком проходе между сараями невозможно. Вскоре я нащупал пространство между досками, присел и зашарил рукой по полу.
Вентиль лежал тут же. Пальцы свободно вошли в отверстия и сжались, выбирая положение поудобнее. Вооружившись таким импровизированным кастетом, я втиснулся боком в нишу, обжигая руки, шею и, особенно, уши, присел и затих.
Они приближались, и через пару минут я уже смог различить голоса. Шли двое, с интервалом метра в два-три, отрывисто переговариваясь и так же, как и я, похлопывая руками по доскам.
Я пропустил первого, буквально, в пяти сантиметрах от себя. Он хлопнул по трубе над моей головой, тихо выругался и двинулся дальше. Я надеялся, что проскочу у них за спинами, когда они скроются за дверью, но второй отстал, и я заторопился.
Как только второй поравнялся с моим убежищем, я выпрямился и, ударив на выдох, толкнул его плечом, и протиснулся за спину.
Вентиль попал ему прямо в рот. Он всхрапнул, схватился руками за лицо и ослаб. Я выдернул пальцы из вентиля, царапаясь об осколки зубов, перехватил руку с пистолетом и основательно боднул его в затылок. Пистолет он отдал беспрекословно и даже охотно, повалился вбок, ударился о доски и осел на пол.
– Эй, ты чего? – крикнул второй, оборачиваясь.
Я ответил двумя выстрелами. Дважды промахнуться в узком проходе невозможно.