Страница 12 из 17
У-у-у…
Лиля могла бы остановить кровь. Но не хотела. Кровь шла не слишком сильно, и большой потери… Да из такой тушки литр сцедить можно – не заметит! Кто его знает, что на ноже у убийцы? Он им мог позавчера крысу потрошить или задницу чесать! А ей инфекция не нужна. Пусть лучше кровью вынесет грязи сколько получится, чем потом гноиться начнет. Антибиотиков здесь пока еще нет. И вряд ли она их изобретет, валяясь в бреду.
Джейми-таки появился. И тут же принялся за лечение:
– Ваше сиятельство, сядьте.
Лиля повиновалась.
– Мне надо будет осмотреть ваши раны.
– Я сейчас позову Марту, она мне поможет. И Эмму.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– А Марта?
– Ваше сиятельство, она ведь старенькая уже… Я ее будить не стала.
Лиля кивнула.
Действительно, по местным меркам ее нянюшка уже стара. За полтинник. Да и она себя старухой чувствует. Вот и не проснулась, когда шум поднялся.
– Хорошо. Эмма мне поможет. А остальные – вон. Тарис, друг мой, прошу вас выйти. Мне сделают перевязку, и я позову вас.
Тарис закивал и вышел вон. Глаза у него были – по рублю. Еще царских времен.
Лиля посмотрела на Джейми:
– Отвернись, рубашку сниму.
Парень покраснел, но отвернулся. Эмма помогла Лиле снять рубашку и набросить новую, без рукавов. Лиля быстро оглядела себя.
Ничего страшного.
Порез на плече, даже скорее разрез – задел, когда падал. Мышцы слегка задеты. Ну да переживем, рука все равно левая. Надо зашить и перевязать.
Без наркоза, млин! Даже без стопки фронтовых – Лиля подозревала, что ее поведет и с двадцати граммов самогонки, а голова нужна ясная.
Хотелось скулить и плакать.
Нельзя.
Она – графиня. И хозяйка этого дома. Она обязана являть пример стойкости.
Лиля стиснула зубы. И только зашипела, когда Джейми по ее приказанию плеснул самогонкой на рану. И сразу же на вторую.
Вторая, кстати, была противнее.
Чуть сухожилия не переполосовал, скотина. Что бы она тогда делала?
Не-эт… Этого гада она точно повесит!
Подумала – и сама себе ужаснулась.
«Ты же врач. Ты клятву Гиппократа давала…
Ага. И теперь обязана лечить скотину, которая бы меня прикончила? Щаз-з-з-з-з. Только шнурки завяжу!
Ты всех лечить обязана. А ты человека обрекаешь на смерть»…
Но особого внутреннего протеста в душе не было.
Ну обрекаю. На смерть. И что?! Не я его убить пыталась. А даже в Библии – поднявший меч от меча и погибнет. И закончим о гуманизме.
Джейми зашивал ей рану шелковой нитью, вымоченной в спирте. Лиля комкала подушку и стискивала зубы, чтобы не заорать. Эмма подавала всякие мелочи и проявляла сочувствие.
Наконец (лет так через пятьсот по Лилиным меркам) рана была зашита, щедро смазана медом и перебинтована. Остатками ее нижней юбки.
Так, все. Надо срочно озаботиться бинтами. Достали уже одежду портить!
Лиля поблагодарила Джейми и отпустила его. Эмма помогла ей одеться, сочувственно вздыхая.
– Ваше сиятельство, окаянство-то какое…
– Да уж…
Лиля вздохнула.
А не приди Мири, и ее могли бы придушить подушкой. По-тихому. И никто бы и ничего бы…
Не доросли тут до слова «экспертиза».
Да и вообще, первый ли это убийца в ее молодой жизни?
Интересно, а вот с лестницы, когда ждала ребенка, она сама упала?
Паранойя?
Товарищ, если у вас паранойя, это не значит, что за вами никто не следит. Одно другому совершенно не мешает.
Лиля благодарно кивнула Эмме и отправила ее к Мири. Пусть приглядит. Лишней там она не будет. А к себе позвала Тариса Брока. Благо, тот ждал за дверью.
– Ваше сиятельство! Да что ж это творится такое?!
– Покушение на убийство, – Лиля грустно улыбнулась, решив взять от ситуации по максимуму. – Видимо, кому-то я сильно не нравлюсь. Мало, что я упала с лестницы, что потеряла ребенка, что управляющий разворовал все что только мог, что супруг навещает меня раз в полгода. Кому-то надо меня еще и убить.
На глаза навернулись слезы. Вообще они далеко и не уходили после художественной штопки. Но Тарис растрогался и смотрел сочувственно.
– Ваше сиятельство, а ваш отец в курсе?
– Что вы, Тарис, разве я могла бы так его волновать?
– Он же ваш отец!
– Теперь перед Альдонаем и людьми ответственность за меня несет муж. Которому я безразлична.
– Ваше сиятельство, я буду вынужден рассказать вашему отцу о покушении!
Лиля пожала плечами.
– Полагаю, что это ничего не изменит. Но если вы пожелаете, рассказывайте.
– Обязательно расскажу! Отец вас любит, беспокоится, а вы тут в таком ужасе!
Лиля изобразила нечто вроде страдающей Магдалины. Или кто там из святых страдал? Не сильна она была в этом.
– Альдонай терпел и нам велел…
Еще минут десять беседа продолжалась в том же духе. Наконец Тарис заявил, что останется еще дня на три, пока не будет уверен, что с графиней все в порядке, и ушел.
Лиля коварно ухмыльнулась.
Все.
Ты уже мой.
Хотя сам еще этого не понял.
Здесь принято оберегать и защищать женщин. Пусть только аристократок. Но – принято. И ты будешь меня защищать. Ты уже считаешь, что это правильно и хорошо. И отцу все доложишь в нужном ключе. Плюс письмо. Я-то ему писать ничего не буду. Ты страшнее распишешь.
А теперь – в подземелье. Посмотрим, что там уже сделали с убивцем.
Лиля накинула теплый плащ. А волосы даже закалывать не стала. Взяла подсвечник, пару лучинок и вышла за дверь.
Там ее уже ждали. Олаф и Эльг. Лиля кивнула:
– Проводите меня?
Мужчины построились: один впереди, один – сзади.
Лиля не ходила в подземелье. Темница, пыточная…. Это ведь все было. Рядом с подвалами, где хранились запасы на зиму. Но ей не хотелось думать об этих местах. Как-то надеялась, что не пригодится.
А вот вирмане подумали.
Петли не скрипели. Горели факелы. А Ивар, Гэл, Лейс и убийца ждали их в допросной. Правильно. Ни к чему тут посторонние!
Лиля оценила тяжелый стол с кольцами, с желобками для стока крови, к которому был привязан убийца, и довольно кивнула:
– Сопротивлялся?
– Денег обещал, если отпустим. – Лицо Ивара было откровенно насмешливым. Лиля тоже фыркнула.
– Денег обещал? Ну что, дружок, кто тебя послал? Колись!
Рядом рявкнул медвежьим басом иначе и не скажешь, Гэл, обещая убийце что-то веселое. Типа посадки на кол.
Рявк не произвел впечатления, и Лиля тут же успокоилась. Нечего орать, если не поможет.
– Что с ним делать?
Вообще-то она знала, что такое допрос в полевых условиях. Но самой… Не та специализация. И рука болит.
Вирмане глядели с сочувствием. Высказался Ивар:
– Ваше сиятельство, может, вы бы за дверью подождали? А мы уж тут?
Лиля покачала головой:
– Нет. Он хотел меня убить. Я должна знать.
Ивар глянул с уважением. И показал на большую скамью:
– Может, посидите там?
Лиля кивнула. Отошла к стенке и уселась. А Ивар склонился над пленным.
– Рот ему завяжите.
Приказание было тотчас же исполнено.
Ивар ласково глядел в выпученные глаза.
– Не страшно? Понимаешь, что мы сейчас с тобой сделаем, и пощады не просишь? Это хорошо. Я таких люблю…. Очень люблю. С тобой можно будет долго играть, прежде чем ты попросишь пощады. А то игрушки так быстро ломаются, это просто ужасно…
Голос его был искренне огорченным.
– Я с тобой буду играть. А ребята мне помогут. Ребята, у кого есть нож?
– Вы его не убьете? – поинтересовалась из угла Лиля.
– Зачем? Сначала мы что-нибудь попроще сделаем. Иголки под ногти, например. Потом ногти обдерем. А потом и шкурку драть начнем. Солью посыпая. Ради хорошего дела ведь не жалко.
– За солью сходить? – уточнил один из вирман.
Ивар пожал плечами:
– Погоди пока. Эмму среди ночи будить неохота. Мы пока по-простому.
Нащепать ножом лучинку на тоненькие острые щепки?
Пара секунд.
И вирманин цепко ухватил убийцу за руку: