Каюсь

За этими мыслями не сразу замечаю, что мне пришло очередное уведомление о заявке в друзья. Когда же открываю страничку, то забываю, как дышать, увидев просьбу от тети Кати.

Руки начинают дрожать, а внутри все стягивает будто жгутом от волнения и безотчетного страха. Накатывает сумасшедшая паника, хочется сорваться и бежать без оглядки. Кошмарное ощущение, которое невозможно описать. Чувствую стыд, вину и в тоже время обиду.

Несколько долгих минут я сидела и не могла ничего для себя решить. С одной стороны понимаю, что когда-то настал бы этот момент, с другой - а почему именно сейчас? Где они были раньше? Да за это время со мной могло произойти все, что угодно! А они вдруг только сейчас очнулись. Хотя опять же, как бы они и где меня искали? Но почему-то я уверенна, что тетя Катя, если бы захотела, из-под земли достала.

Вновь накатывает обида, но тем не менее, принимаю заявку и жду ответных действий. Диафрагму сводит судорогой, начинает тошнить, когда вижу, что появилось первое сообщение. Делаю судорожный вдох и открываю «диалог» с тетей Катей.

-Что с тобой творится? Кем ты себя возомнила? По-твоему, нормально так себя вести? - обрушился на меня шквал возмущения, словно не было этих месяцев молчания, и мы вернулись на исходную позицию. У меня вырывается истеричный смешок. Перечитываю раз за разом и не могу поверить.

Зачем она вообще написала? Возникает дикое желание кинуть ее в черный список и не парить себе мозги. Но к несчастью, я не такая дрянь, какой меня считают, поэтому чувствую себя обязанной ответить.

-По-моему, мы этот этап уже прошли. Если тебе больше нечего мне сказать, то лучше не трать время! -печатаю и стираю, печатаю и стираю. Не могу решиться отправить сообщение в подобном тоне. Как бы там не было, а это все же тетя Катя. Но Малыш решает за меня эту проблему, запрыгнув ко мне на колени, из-за чего я невольно нажимаю на кнопку «отправить» и с ужасом смотрю на дело своих рук. Сердце отчаянно колотится, пока тетя Катя набирает ответ.

- Не ожидала от тебя такого. Да, мы были не правы, вспылили. Но то, как ты ведешь себя сейчас - это не обида, это я не знаю… Какая может быть обида, когда мать в таком состоянии? И как вообще совести хватило билеты эти прислать, словно кость собаке? Как не стыдно тебе, Янка?! - это сообщение выбивает у меня почву из-под ног. Словно обухом, но не по голове, а по сердцу с размаха в незаживающую рану. Опять накатывает чувство вины, слезы подступают к глазам, но что-то не дает покоя. Вчитываюсь в сообщение и ни черта не могу понять. Какие билеты? И что с мамой?

От последнего вопроса холодок пробегает по спине. Тяжело сглатываю и дрожащими пальцами печатаю ответ.

-Я не присылала никакие билеты- это во-первых! А во-вторых, что с мамой?

-Ой, не прикидывайся, ради бога! - приходит мгновенно, вызывая раздражение.

- Мы так и будем пререкаться или ты объяснишь, что происходит? - спрашиваю, как у неразумного ребенка. В эту минуту понимаю, что как раньше уже никогда не будет, и еще, что мне совершенно не нравится тетя Катя. Не понимаю я ее. Вроде взрослая женщина, а ведет себя хуже меня. Пора бы уже за эти месяцы успокоится и обдумать дальнейшую тактику поведения. Уверена, они с мамой не раз обсуждали сложившуюся ситуацию и свои дальнейшие шаги в отношении меня. Если же у них нет намерения помириться, то к чему эти наезды?

-Вижу, ты в себя поверила. Как разговаривать-то научилась…- язвительный тон окончательно выводит меня из себя.

-Представь себе! Поэтому либо мы ведем конструктивный диалог, либо я отключаюсь. Выслушивать всякое дерьмо, увольте! Что ты хотела?

Честно, я сама от себя офигеваю. Не знаю, откуда во мне столько смелости. Хотя и не смелость это вовсе. Просто я уже давно выросла и мне надоело, что все считают, будто можно ко мне относиться снисходительно. Нет уж, хватит! Не позволю больше об себя ноги вытирать, тиранства Гладышева за глаза.

Видимо, тетя Катя тоже что-то такое сообразила, и следующий ответ был по делу.

-А как она может быть после сложнейшей операции? Реабилитацию проходит.

И вот тут я застыла. Смотрела на буквы, но они не складывались в слова, точнее складывались, но смысл ускользал. Сердце отчаянно заколотилось, заныло. Я читала раз десять и не могла поверить. А потом просто схватила телефон, набрала номер тети Кати, и как только она ответила, без предисловий, срывающимся голосом, боясь ответа, прохрипела:

- Что случилось?

-Ой, брось ты!- фыркнула крестная.

-Да, хватит уже! Что, бл*дь, там произошло?- вскричала я, не в силах больше сдерживаться. На несколько минут воцарилась гробовая тишина.

-Я же Леру просила передать тебе новости, поскольку нам с бабушкой было не до поисков. У матери такое состояние, что не знали в какие двери ломится. Сама понимаешь, что такое компрессионный перелом позвоночника. Подружка твоя сказала, что все передала. Я думала, ты сразу откликнешься. Но когда этого не произошло… Честно, не знала, что думать, шок натуральный, – объяснила тетя Катя, тяжело вздыхая.

А у меня в это мгновение как раз –таки случился этот самый натуральный шок. Я пока еще ничего не поняла, кроме того, что Гельмс - конченная мразь, и ей не просто нужно отомстить, ее надо уничтожить, причем так, чтобы и мокрого места не осталось.

Вот что я ей такого сделала, чтобы спровоцировать в ней подобную злость? Воистину, зависть — один из наиболее действенных элементов ненависти. Но ничего-ничего, дождешься ты у меня, сучка!- пообещала я про себя, делая жирную пометку на будущее. Одно дело, когда она позвонила Гладышеву, как бы тут я сама виновата, но вот ЭТО! Это вообще за гранью человеческого! Как можно не сказать, что мама получила столь серьезную травму? Да как бы не складывались отношения, а вот такое у меня в голове не укладывается.