Каюсь

-Я и не начинаю, просто…Ты ведь не из-за татуировки так злишься. – невесело заметила, осторожно взглянув на меня. Не хочется признавать, но она права. Роспись на ее теле только подлила масла в полыхающий огонь, хотя я определенно не в восторге. Но касаться событий полуторачасовой давности мне не хотелось. Поэтому я мягко возразил;

-Именно из-за нее. Ты знаешь, как я не люблю глупости, хотя конечно, это твое право. Но пройдет время, и будешь сильно жалеть.

-Я никогда не буду жалеть, - с абсолютной уверенностью заявила она. Я же мысленно чертыхнулся от того, какое направление принял разговор, но отклоняться не стал.

-Никогда не говори никогда. Слышала такое? Я определенно не попадаю под категорию «самый лучший мужик в мире», а это значит, сожаления неизбежны.

-Да, не попадаешь, потому что для меня ты не один из множества в этом мире. Для меня ты и есть мир. Мир, в котором я живу, - она сказала это без какого-либо драматизма и вычурности и я не знал, что ответить, кроме разве что в очередной раз подивиться.

-Знаешь, Чайка, у тебя феноменальная особенность проявлять свое гипертрофированное чувство гордости, когда не надо, но когда следует это сделать, ты напрочь его теряешь.

-Какая гордость, Олег? Я ее убила, как только согласилась спать с тобой без обязательств, –усмехнулась она сквозь слезы.

-Ян, послушай, - начал было я в попытке расставить все точки над «i».

-Ш-ш, –покачала она головой с той же вымученной улыбкой.- Я иногда слишком далеко захожу в своих попытках что-то доказать, но только не сегодня.

-Не надо, не начинай, - прервал я эту покаянную речь, от которой стянуло все жгутом внутри. Гнев ушел, осталось что-то такое свербящее, жаждущие этих слов и я одергивал себя за это жалкое желание оправдать Чайку в собственных глазах любыми путями. Она же, словно почувствовав это, пододвинулась ко мне и тяжело вздохнув, продолжила свою исповедь.

-Надо. Это не пустяк, уж точно не для тебя. А я не хочу, чтобы между нами стояло подобное недоразумение. Между нами итак слишком много всего. Но я никогда не предам тебя.

-Никогда не говори никогда, - напомнил с усмешкой. И хотя я казался невозмутимым, чувствовал, как внутри расползается приятное тепло и покой, потому что именно этих слов, этого огня искренности в ее глазах я ждал и желал больше всего в эту минуту.

-А я буду! - заявила она со всей своей импульсивностью, и взглянув мне в глаза, тихо закончила, - Потому что для меня не существует других мужчин кроме тебя.

Я собирался отпустить нечто ироничное просто по привычке, но она предугадала это стремление, и приложив к моим губам указательный палец, покачала головой.

-Пожалуйста, просто скажи, что веришь! Я ничего плохого не сделала да и не смогла бы, – трогательно прошептала она, глядя на меня с таким искренним волнением, с такой надеждой, что все мои циничные бастионы и последние сомнения рассыпались, как карточный домик. Я смотрел в эти кристально чистые серо-голубые глаза, смотрящие на меня так, словно я тот, кто зажигает на небе звезды, и я верил им безоговорочно.

Что мне делать с чувствами наивной девчонки? А главное- что делать с собственными? Как бы я хотел встретить эту маленькую бестию лет так в двадцать, когда за моими плечами не было всего того, что ожесточило, сделало приземленным, циничным, нетерпимым и пасующим. И куда делся тот пацан, который без страха кидался в бой, рискуя всем ради мечты и каких-то идеалов? В какой момент я стал тем, кто яростно уничтожает любой намек на малейшее беспокойство в своей упорядоченной жизни?

Не то, чтобы я жалел. Но сейчас, глядя на эту отчаянную в своих чувствах девчушку, мне хотелось вернуть того пацана, который ставил весь город на уши и не боялся неудач. У которого не было за плечами неудачного брака, бесконечной борьбы за свое место под солнцем и трудного ребенка. Пацана, которому все было нипочем, который не думал о последствиях, а просто бросался очертя голову в очередную схватку за свое счастье. И он бы бросился во что угодно ради урагана по имени Яна. У того мальчишки уже тогда хватило бы сил усмирить непокорную девчонку, но, что важнее - у него хватило бы чуткости и нежности не подавить и не сломать, не давая при этом сесть на шею и помыкать собой. Но тот мальчишка давно исчез, задавленный голосом разума, убитый практичными целями. Остался только потрепанный жизнью мужик, навоевавшийся, уставший и слишком разумный, чтобы ввязываться в очередную схватку даже ради женщины, которая могла бы сделать его счастливым. Могла бы, если бы он встретил ее хотя бы на десять лет раньше. А сейчас уже поздно. Все, чего я хочу- тишина и покой. Войн на моем жизненном пути было предостаточно, сил осталось лишь на одну-за мир с дочерью, за ее счастье и благополучие. А все остальное риск, который себя не очень –то оправдывает, и мои шрамы на лбу болезненно пульсируют при виде очередных грабель.

-О чем думаешь?- отвлекают меня мои «грабельки» от невеселых думок. Усмехнувшись, притянул ее к себе и с чувством поцеловал в висок, зарываясь лицом в ее волосы, вдыхая ничем не приукрашенный аромат юного тела. Она расслабилась в моих объятиях и с тяжелым вздохом спросила:

-Злишься на меня?

-Нет. – задумчиво ответил и нехотя заметил, решив хоть что-то прояснить, ибо игнорировать ее признания в чувствах было бы полнейшим свинством. - Кажется, у нас все усложнилось.

Она напряглась, но тут же расслабилась и ровным, ничего не выражающим голосом заверила:

-Ничего не усложнилось, Олег. Все, как всегда. Просто я перепила и меня понесло. Это моя проблема, не твоя. Я с ней жила с самого первого дня нашей встречи и буду жить дальше. Расслабься. Как говорится, насильно мил не будешь.

Я не знал, что сказать, было не по себе. Понимал, что она ждет от меня взаимности, ждет слов утешения, но я не мог ей ничего этого дать. Поэтому не глядя на нее, чтобы не видеть разочарования, произнес тихо: